Внук “Бриллиантового князя”. Барон Вревский. Глава седьмая

Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы

К началу 90-х годов XIX века во всей своей остроте встал так называемый “памирский вопрос”, и в его благоприятном для России разрешении активную роль сыграл туркестанский генерал-губернатор Александр Борисович Вревский.

Памир неспроста называли шарниром Евразии, именно здесь сошлись интересы трёх империй – России, Британии и Китая. К концу XIX в. перевалы, через которые можно было попасть в Кашгарию, Афганистан и Индию, стали яблоком раздора для этих трёх игроков.

Россия вышла к Памиру, присоединив к себе Кокандское ханство, но до поры до времени, она просто забыла об огромной территории, в которую на юге входил индийский склон Гиндукуша, а на западе за Амударьёй огромный Бадахшан. Англичане напротив активно занимались освоением Памира, посылая туда своих эмиссаров и разведчиков под видом научных экспедиций. В свою очередь китайцы также попытались взять Памир под свой контроль, выставив свои посты в долинах озёр Рангкуль и Яшилькуль. В 1890 году в Кашгар из Индии прибыла британская миссия во главе с опытным и искусным разведчиком капитаном Янгхасбендом. Официальным поводом было учреждение в этом городе консульства. Но была ещё главная цель: англичане хотели договориться с китайскими властями о разделе Памира. О том, что на миссию Янгхазбанда возложено «разделение Памира между Афганистаном и Китаем» писал 23 ноября 1890 года министру иностранных дел Н. К. Гирсу туркестанский генерал-губернатор Вревский. Если это случится, полагал он, Россия «потеряет единственный и вполне доступный путь в Кашмир, Читрал, Канджут и другие северо-индийские ханства». Вревский опирался на сведения, полученные от побывавших в Восточном Туркестане князя Г.С. Голицына и Б. Л. Громбчевского. Исходя из этого необходимо было действовать упреждающе и 23 января 1891 года военный министр П. С. Ванновский писал Н. К. Гирсу, что считает «весьма полезным» отправить летом на Памир из Ферганы «под видом дальней в горы поездки и для рекогносцировок» отряд в сотню или две казаков. Демонстрация притязаний со стороны России на Памир могла бы, по мнению военного министра, послужить возобновлению русско-английских переговоров о границе на Памире и удалению афганцев из захваченных ими районов Западного Памира.

Летом 1891 года в Маргилане был сформирован специальный отряд. Он состоял из добровольцев (их тогда называли охотниками) Туркестанских линейных батальонов и 24-х казаков 6-го Оренбургского казачьего полка. Отрядом командовал полковник Михаил Ионов.

Поддержку отряду Ионова оказывала ещё одна экспедиция под руководством самого Вревского, осуществлявшего общее руководство операции.

Официальная цель похода: «Изучение Чаткальской долины в отношении возможностей ее колонизации и проложение по ней удобной дороги для сообщения между долиной Чирчика и Ферганой, подробного исследования пути из Ферганы в Кашгарию и ознакомление с Алайской долиной».

Намерения русских не укрылись от глаз британцев. Янгхасбенд с небольшой экспедицией отправился к озеру Кара-Куль, а своего подчинённого лейтенанта Дэвидсона отправил непосредственно следить за передвижениями русских отрядов.

Отряд Ионова дошёл до Базаи-гумбаза у северного подножья Гиндукуша, где между 14 и 17 августа 1891 года произошла его встреча с группой Янгхасбенда. Ещё ранее, у перевала Беик, был арестован Девидсон, которого отправили под конвоем в Маргилан. С Янгхасбенда же Ионов взял письменное обязательство покинуть Памир и более там не появляться без разрешения русских властей, угрожая, что иначе он будет вынужден применить силу. Тому пришлось подчиниться. После этого отряд Ионова двинулся в обратный путь, оставив на реке Мургаб гарнизон.

Маршрут экспедиции барона Вревского пролегал от урочища Чимган на Ош, откуда – по ошско-кашгарскому караванному пути до пограничного укрепления Иркештам, а оттуда – на Алай и по Исфайрамскому ущелью в Маргелан. В Оше к отряду присоединились русский путешественник князь Голицын и третий секретарь посольства Великобритании в Санкт-Петербурге майор С. Н. Е. Элиот, которые намеревались достигнуть Кашгара и совершить переход в Британскую Индию.

«Князя Голицына, – писал врач отряда Казанский в своих воспоминаниях, – сопровождал целый эскорт, состоявший из восьми рослых и здоровых молодцов, набранных, кажется, из отставных унтер-офицеров; отрядец этот был недурно вооружен и имел довольно внушительный вид. Предусмотрительный путешественник вёз с собою огромный багаж. Тут было и оружие, и платье, и консервы, книги, ландкарты, разнообразные вещи для подарков. Наоборот, майор Элиот ехал в Индию, как будто совершал загородную прогулку; я даже не уверен, захватил ли он с собой необходимое белье».

«Весь проезд начальника края, – пишет участник Памирских походов Борис Тагеев, – походил на какое-то триумфальное шествие. Всюду ему устраивались торжественные встречи, везде выставлялись богатые дастарханы; при следовании днём впереди и по бокам коляски скакали джигиты в красных бешметах, а по вечерам эти же джигиты неслись с зажжёнными факелами, придавая всему кортежу величественное зрелище».

Весьма заинтересовало это неожиданное путешествие начальника туркестанского края и китайцев. Как пишет Казанский: “Замечательным развлечением для всего отряда, послужил визит китайского пограничного начальника. Ранним утром его отряд появился на западной стороне границы на почтительном от нас расстоянии. Сам начальник в сопровождении нескольких солдат спустился к нашему лагерю. Бывалый и находчивый подполковник Громбчевский, чтобы не поставить гостя в неудобное положение радушно пригласил его в свою юрту. Немедленно около юрты скопились наши казачки и с любопытством оглядывали китайских солдат”. Китайцы прибыли из кашгарского приграничного городка Улукчата. Вревский в беседе с китайским командиром к своему удивлению выяснил, что слух приписал поездке генерал-губернатора намерение овладеть всей Кашгарией и китайское население было весьма встревожено. Александру Борисовичу пришлось этот слух развеивать. Китайский начальник, “тактичный и приличный”, по выражению Казанского, извинился перед Вревским, за то “что бедность края, а главное неожиданное прибытие его превосходительства на границу не дали ему возможности приготовить для столь высокого посетителя, соответствующих подарков”. Но какие-то подношения всё же преподнёс: фарфоровые фигурки и несколько шёлковых изделий. В ответ же Александр Борисович одарил гостя весьма щедро, преподнеся доброго коня и золотые часы.

Посетила экспедицию и Алайская царица, о которой мы рассказали в предыдущей главе. Врач Казанский пишет следующее об этом эпизоде: “Командующий войсками принял Марманджан-Датку (так в оригинале, В. Ф.) очень приветливо, благодарил её за доброе влияние на киргизов и одарил дорогим парчовым халатом. Царица Алая, как её называют по старой памяти, не испытывала однако большого удовольствия от пребывания в нашей ставке. Любопытные взоры русских офицеров приводили её в смущение, не мало, по-видимому, беспокоили и непривычный буковый стул. Постоянное утирание рукавом слезящихся глаз не выручало из затруднений и бедная старуха почувствовала себя несколько увереннее, когда почтительные сыновья подсадили её в седло. Куда девалась напускная дряхлость. Царица быстро подобрала полы нового почётного халата и ускакала во-свояси”.

Вревский, достигнув Дараут-кургана, принял решение дожидаться Ионова. Здесь же им были приняты представители Бухарского эмира: бек Каратегина Алмас-бий и Абдул-Кадыр-бек парваначи.

Ионова не дождались и продолжили движение в сторону Маргилана, который и достигли через пять дней. Протяженность пути, пройденного отрядом генерал-губернатора, составила около 1200 верст, из них примерно 1000 верст пройдено верхом.

Однако, после ухода русских китайцы и афганцы опять направили свои войска в долины рек Оксу и Аличур, и это вынудило туркестанского генерал-губернатора вновь принять жёсткие меры.

В.ФЕТИСОВ

Продолжение следует

На заставке: Памир. Переход русского военного отряда. Фото С. Юдина из альбома Виды Памирской экспедиции 1892 года