Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
В начале мая 1884 года новый туркестанский генерал-губернатор выехал из Петербурга. Сопровождали его два личных адъютанта, — ротмистр Шафров и сотник Рындин, — и управляющий канцелярией Г. Фёдоров. Весь путь, как уже отмечалось, был проделан в соответствии с точно составленным графиком. Везде нового начальника края встречало население заранее уведомлённое о его приезде и точность прибытия вызывало неподдельное удивление. Предшественника Розенбаха, населению приходилось ждать дни, а то и недели.
В Казалинске генерал-губернатора встретил начальник Аму-Дарьинского отдела генерал-майор Гротенгельм, приехавший для этой цели из Петро-Александровска.
Александр Александрович Гроттенгельм был весьма опытным и заслуженным боевом офицером. Участник Крымской войны, во время которой был трижды ранен, он в Хивинском походе 1873 года командовал 2-м оренбургским линейным батальоном, за что награждён орденом Св. Анны 2 ст. с императорской короной. Отличный знаток Азии и её жителей, Гроттенгельм десять лет прослужил начальником Аму-Дарьинского отдела, зорко следя за обстановкой в этом неспокойном регионе. Хивинские сановники безмерно уважали Музафат-Хакима, как они его называли и даже сам хан в важных делах, ничего не делал без совета полковника.
Во время встречи с новым генерал-губернатором, Гроттенгельм попросил разрешения у Розенбаха двинуть казачью сотню на территорию Хивы и расположить её в городе Кунграде. Эта просьба была вызвана участившимися нападениями разбойников на русские торговые караваны, двигавщиеся от Аму-Дарьи в Оренбург по западному берегу Аральского моря.
Разрешение было получено, и, как пишет Николай Оттонович: “Благодаря казачьей сотне и содержимым ею по разным направлениям разъездам, спокойствие водворилось скоро в этом месте и грабежи прекратились. Русские купцы торгующие в Хивинском ханстве, очень оценили мою заботливость о их нуждах”.
В городе Туркестан, Розенбаха ждала телеграмма от генерала Гродекова, в которой тот извещал о прибытии в Ташкент бухарского посольства, отправленного Эмиром для встречи нового начальника края. Как докладывал военный губернатор Сырдарьинской области главой посольства был один из самых приближённых сановников правителя Бухары, Рахмет-Улла-Бий, известный как фанатик и глава партии враждебной России. Кроме того, Николай Иванович сообщал о крайне натянутых отношениях сложившихся между Ташкентом и Бухарой.
Рахт-Улла-бий (Рахметулла-бий) был довольно известным и авторитетным сановником. О нём писал ещё Вамбери, как об управляющим Бухарой в отсутствии эмира. Бухарец лично допрашивал переодетого венгерского путешественника, правда так его и не раскусившего. Рахматулла-бий, был действительно ненавистником русских, и, по словам современников, хитрым и вкрадчиво-льстивым человеком. Бартольд описывает случай, когда один русский офицер был послан из Катта-Кургана для приветствия Рахматуллы и был подвергнут унижению – бухарец сделал вид, что слезает с коня, но оставил одну ногу в стремени, когда русский офицер в это время соскочил с коня, Рахматулла быстро уселся обратно в седло. Протянув сверху руку стоявшему русскому, он гордо проехал мимо.
Вот такого человека, выбрал бухарский владыка для встречи с генерал-губернатором.
Гродеков подробно описал события приведшие к охлаждению между Бухарой и Ташкентом.. Эмир бухарский отказывался устанавливать столбы для строящийся телеграфной линии и задержал у себя русских инженеров пока не будут ему присланы 20 тысяч рублей. По этому поводу Розенбах во время пути получил телеграфное срообщение от министра иностранных дел Гирса в которой сообщалось, что Эмир: “обнаруживает также намерение совершенно изменить прежние отношения к начальнику Туркестанского края. Положение это крайне прискорбно. Не имеем здесь достаточных данных, чтобы судить о причинах, его вызвавших, но во избежание крутых мер, могущих совершенно изменить положение дел в Средней Азии и увлечь другие державы, полагал бы необходимым устранить затруднения путём переговоров. В виду этого прошу Вас поспешить сообщить заключение ваше о том, полагаете ли вы более сообразным тотчас же от себя возобновить эмиру требования об отпуске инструкторов (инженеров, В. Ф.) или же предпочтёте дождаться приезда дипломатического чиновника Чарыкова, который отправляется на днях в Ташкент и может быть снабжён письмом к эмиру от меня в коем наши требования будут заявлены эмиру по повелению Государя Императора”.
Строительство телеграфной линии, против которого возражал правитель Бухары, было начато ещё при Черняеве. Михаил Григорьевич отправил эмиру тринадцать писем по этому поводу, но ни на одно не получил ответа. Теперь проблему необходимо было решать новому генерал-губернатору. И забегая вперёд, скажем, что решил он её быстро и весьма дипломатично. Расскажем об этом поподробней.
На станции Гишткуприк (в переводе кирпичный мост, ныне здесь погранично-таможенный пункт на границе с Казахстаном) — последней перед столицей Туркестана, — Розенбах был встречен конвойной казачьей сотней и бухарским посольством. Намереваясь с первых же шагов показать неудовольствие политикой эмира новый начальник края обошёл сначала казаков тепло поприветствовав их, и только потом приблизился к посланцам эмира. Не подав никому из них руки, Николай Оттонович дал разрешение им ехать в Ташкент, не пригласив при этом к столу с угощеньями, который был приготовлен на станции. Столь нелюбезное обращение, конечно же, произвело сильное впечатление на посольство и глава делегации, по приезде в Ташкент, тотчас послал в Бухару подробнейшее донесение об этом холодном приёме.
Затем, уже в Ташкенте, во время аудиенции Розенбах прямо высказал Рахмет-Улла-Бию о неудовольствии русского правительства и потребовал, чтобы все требования генерала Черняева изложенные им в письмах к эмиру были безотлагательно выполнены и была начата постройка телеграфной линии. Это произвело должное впечатление. Уже при следующей встрече с бухарским посольством генерал-губернатору были вручены письма эмира с извинениями.
После чего Розенбах направляет в Бухару специальное посольство во главе с помощником начальника генерального штаба полковником Матвеевым, человеком резким, порой даже грубым. Матвееву были даны чёткие указания не уезжать из Бухары до тех пор, пока эмиром не будет подписано соглашение о постройке телеграфной линии. И как пишет в своих воспоминаниях Николай Оттонович: “Посольство полковника Матвеева имело полный успех. Эмир согласился на всё, телеграфная конвенция подписана эмиром, и к 26 августа постройка линии окончена”.
И нужно сказать, это был взаимовыгодный проект. Российская сторона стала получать от 15 до 20 тысяч чистого дохода, а Эмир Бухары весьма приличный процент.
Кроме финансовой выгоды телеграфная линия приобрела также и политическое значение, поскольку с её проведением, прекратилась “обособленность Бухары”. “Это был первый решительный шаг, — пишет Розенбах, — к мирному завоеванию ханства, которое довершено проведением железной дороги и расположением русских гарнизонов в Чарджуе и Керки”.
Со станции Гишткуприк, — до Ташкента примерно 20 километров, — новый туркестанский генерал-губернатор отправился, сразу после устроенного для него завтрака.
Перед самым въездом в город, на главном почтовом тракте, внимание Розенбаха привлекла одиноко стоящая над крутым обрывом, среди густой зелени и стройных тополей, могучих карагачей, и других деревьев, небольшая русская избушка.
Это была одна из достопримечательностей Ташкента. Как объяснил Розенбаху управляющий канцелярией Фёдоров, в окрестностях избушки жители города совершают прогулки верхом, катания в экипажах летом и пикники на тройках зимой. Здесь, очень оживлённое движение и какая-то притягательная сила исходит от этого небольшого дома. Этому способствуют как его расположение, видное уже издалека, так и окружающая его живописность местности. С верхушки обрыва можно любоваться великолепнейшим видом на ровную долину, расстилающуюся вокруг города.
— Знаете, Николай Оттонович, — пояснил Розенбаху Георгий Павлович, — в особенности весной прелестна эта картина. Вон видите у самого подножия обрыва течёт небольшая речка, вдоль которой виднеются многочисленные сады, за ними поля, словно геометрические фигуры, пересечённые целой сетью арыков. Весной здесь всё покрыто зеленью. А дальше чернеют глиняные стены туземных кишлаков.
— Хорошая примета, думаю. На меня повеяло чем-то родным, домашним — отвечал новый начальник края, — такая удивительная первая встреча с Ташкентом.
Так, в прекрасном расположении духа, генерал-губернатор Николай Оттонович фон Розенбах, торжественно въезжал в город, где ему отныне предстояло служить на благо Отчизне.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Укрепление Джулек. Фотография Н. Нехорошева из «Туркестанского альбома», часть Этнографическая. (1871—1872)
