По сложившейся традиции, нового начальника края приехали поздравить представители эмира Бухары и хивинского хана. Но вот, что до Иванова никто из его предшественников не делал, так это то, что вновь назначенный туркестанский генерал-губернатор в своей речи обратился к присутствующим “по-киргизски и по-сартски”, тем самым давая понять, что в своей деятельности не собирается в общении с местным населением прибегать к услугам переводчиков.
Первое, что сделал новый правитель Туркестана, упразднил всю пышность и ненужную торжественность, которыми так увлекался его предшественник. В частности, отменил обычай, когда перед проездом важных лиц летом по пыльной дороге сгонялось на два-три дня население окрестных кишлаков для поливки дороги, тем самым отвлекая людей от работы. Был упразднён, также, и помпезный казачий конвой.
“Деловитость, серьезность и простота – пишет в своих воспоминаниях Стратонов, — были характерными свойствами нового правителя. Простота бывала у него и на приемах: гости как-то мало чувствовали себя подчиненными хозяина”.
Заняв высокий пост, попытался Николай Александрович решить и свой супружеский вопрос. Побывав, после своего назначения, в Петербурге, он испросил у императора разрешения на вступление в брак со вдовой своего родного брата, но, как видно, Николай II не пошёл ему на встречу, поскольку в официальных документах Иванов по-прежнему значился холостяком. Тем не менее это отнюдь не мешало Николаю Александровичу и Лидии Ивановне счастливо жить вместе, представляя собой образцовый союз любящих мужчины и женщины. Стратонов пишет, что это была “патриархальная и исключительно религиозная семья”. В свою очередь Фёдоров вспоминал о семье Ивановых: “Они искренно обожали друг друга. Она ни на минуту не оставляла своего мужа, охраняя его от всего, что могло расстроить его здоровье. Она сопутствовала ему во всех поездках по краю и, никогда и нигде не вмешиваясь в дела, играла скромную роль любящей жены, заботящейся о спокойствии и комфорте мужа. Всегда приветливая, со всеми одинаково ровная, радушная, внимательная, она пользовалась общею любовью и уважением. Всегда одинаково весёлая и жизнерадостная, она часто незаметно сглаживала некоторые шероховатости в обращении своего мужа, происходившие от болезненной нервности. Они оба были до такой степени просты в обращении, что всякий бывавший у них забывал, что он в доме могущественного генерал-губернатора”.
Сегодня такого человека, как Иванов, назвали бы трудоголиком. “Работал он, буквально не покладая рук, — пишет Фёдоров, — а в связи с этим пришлось сильно работать и мне. Иванов не понимал, а поэтому не признавал никакой канцелярской волокиты. Ему не нужны были больше письменные доклады с массой справок из дел и из законов. Он сам знал и то и другое лучше любого докладчика. По всякому вопросу он требовал быстрого, но продуктивного исполнения. Он работал целые дни, но заставлял работать и других. Единственная странность, которая неприятно поражала всех служивших под его начальством, это его удивительная неприязнь к отпускам служащих. Он сам не пользовался отдыхом, но и не признавал, что кто-либо из его подчиненных может переутомиться, и всякое ходатайство об отпуске встречал враждебно”.
Однако, к подчинённым, которые были неравнодушны к своей службе, отдавали все свои силы и энергию созиданию края, Николай Александрович относился с большой симпатией, благоволил к ним, стремясь как-то отметить и поощрить. Нам в руки попал интереснейший документ, — письмо, адресованное туркестанскому генерал-губернатору и подписанное военным губернатором Самаркандской области Викторм Юлиановичем Мединским. Николай Александрович, долгое время работавший с Мединским, — последний, в частности был помощником Иванова в бытность того военным губернатором Ферганской области, — и высоко ценивший его профессиональные качества, предложил новый строящийся храм в Самарканде в честь Мединского освятить именем Св. Виктора.
Подлинник письма В. Ю. Мединского, Туркестанскому генерал-губернатору Н. А. Иванову. Прислала правнучка Мединского, Т. А. Вавилова
Письмо является ответом Мединского на эту инициативу. Приведём его полностью:
Его Высокопревосходительству Н. А. Иванову,
Г-ну Туркестанскому генерал-губернатору.
Управляющий Вашей Канцелярией, письмом от 10 сего апреля за №3619 сообщил мне о желании Вашего Высокопревосходительства, чтобы предположенная к постройке в Самарканде церковь-школа была сооружена в память Св. Виктора в ознаменовании того, что идея постройки церкви-школы возникла во время моего управления областью.
Будучи глубоко тронут столь высоким ко мне вниманием Вашего Высокопревосходительства, приношу Вам за таковое мою искреннюю признательность и прошу принять уверения в глубоком моём уважении и преданности, с коим имею честь быть, Вашего Высокопревосходительства покорнейший слуга,
В. Мединский.
А дел у туркестанского генерал-губернатора было действительно много. На границе с краем, в цинской империи, полыхало боксёрское восстание и войска Туркестанского округа должны были находиться в постоянной боевой готовности. Продолжалась и “Большая игра”, в которой Николай Александрович играл существенную роль. Так, летом 1899 года из Ташкента в Индию были отправлены два офицера Генерального штаба с вполне определённой целью – изучение военной структуры индо-британской армии. Этими офицерами были штабс-капитан А. Е Снесарев и подполковник А. А. Полозов.
Рис. 3
А. Е. Снесарев, фотография неизвестного автора. Москва, 1896 г. и А.А. Полозов,
Из книги М. К. Басханова “У ворот английского могущества”
В это время Иванов хотя и был помощником генерал-губернатора, но, как мы знаем, фактически полностью исполнял обязанности начальника края. Подобным командировкам Николай Александрович придавал огромное значение. Уже находясь в должности туркестанского генерал-губернатора, в служебной записке направленной военному министру, он писал: “Помимо главной цели командирование наших офицеров в Индию имеет и другое значение. Если мы находим необходимым командировать офицеров Генерального штаба из западных округов в прилежащие к ним заграничные местности, то это тем более необходимо в отношении Индии, как в воспитательном отношении для самих офицеров, так, главным образом, для пополнения наших до последнего времени весьма скудных, а главное, исходящих исключительно из английских источников, а потому неверных сведений о быте англо-индийской армии, настроении местного населения и пр. Необходимо иметь в виду, что если в будущем Туркестанским войскам придется вести большую кампанию, то, несомненно, они столкнутся с англо-индийской армией, если не на индийской территории, то на афганской, а потому нужно заблаговременно принимать меры к изучению сильных и слабых сторон нашего будущего противника. Предыдущие командировки (подполковника Полозова, капитана Новицкого и капитана Снесарева) дали в этом отношении весьма ценный материал. Данные этих командировок послужили к установлению совершенно новых взглядов на некоторые бытовые стороны англо-индийской армии: отношение к службе английских офицеров, положение в армии туземных офицеров, резкую разницу в положении английского и туземного солдата, взаимное их отношение и проч. Воспитательное значение командировок выказалось весьма рельефно. Капитан Снесарев, отправившийся в командировку прямо с академической скамьи, возвратился в округ опытным офицером и в настоящее время прекрасно справляется с трудной и ответственной должностью адъютанта отчетного отделения, и ему же поручено составление и издание сборника сведений о сопредельных странах. Нельзя не признать, что расширение кругозора и приобретенное при командировке знание английского языка в значительной степени способствуют проявлению прекрасных личных качеств этого офицера”.
Вообще, надо сказать, Николай Александрович очень тепло и с большой симпатией относился к Андрею Евгеньевичу Снесареву, высоко оценивая его профессиональные и человеческие качества.
Однажды, Иванову даже пришлось защищать его в одной истории связанной с представителями бухарской администрации. Расскажем о ней чуть подробней.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: «Белый дом» генерал-губернатора Туркестана, Ташкент, предположительно 1900-1904 гг. Фотография неустановленного мастера
