Триумф и трагедия Алексея Куропаткина
Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
Возвращение в Туркестан
В конце сентября 1901 года военный министр отправился в Туркестанский край с инспекционной поездкой. Целью командировки было: “желание ближе ознакомиться с настоящим положением Туркестанского края, узнать на месте главнейшие насущные нужды края, удовлетворение коих может обеспечить дальнейшее экономическое процветание его, наконец желание ознакомиться с условиями службы и быта войск на этой окраине России”. “Всё это, — как пишет в своём отчёте о поездке Куропаткин, — послужило мотивами к командированию меня повелением Государя Императора в Туркестан”.
Нам, однако, представляется, что инициатором командировки был сам военный министр, ненавязчиво, намекнувший Николаю II о необходимости такой инспекции. Видимо соскучился Алексей Николаевич по краю, где прошла его боевая юность, — по степному ветру и палящему солнцу. Косвенно, эту версию подтверждает и тогдашний начальник канцелярии Туркестанского генерал-губернатора Г. П. Фёдоров. В своих воспоминаниях он пишет: “Через несколько месяцев после назначения Иванова (туркестанским генерал-губернатором, В. Ф.) получено было известие о приезде к нам А. Н. Куропаткина, командированного Государем для осмотра края. Для чего потребовался этот осмотр, никто не мог дать ответа, тем более, что военный министр и без того хорошо знал край и безусловно доверял Иванову”.
Как бы то ни было, 20 сентября 1901 года, военный министр Куропаткин выехал из Петербурга. Его сопровождали: помощник делопроизводителя Азиатской части Главного штаба подполковник Сиверс, чиновник для особых поручений ротмистр барон фон дер Остен-Сакен, капитан Давлетшин (окончивший курсы восточных языков), чиновник по медицинской части коллежский советник Дейкун-Мочаненко и надворный советник Клишентовский, в качестве личного секретаря министра.
25 сентября военный министр и, как пишут журналисты, “сопровождающие его лица” ступили на берег Муравьёвской бухты, где широко раскинулся город Красноводск. Встреча была торжественной. Приветствовать военного министра в город на восточном берегу Каспийского моря прибыла целая делегация значительных лиц края: начальник Закаспийской области генерал-лейтенант Субботич, начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Сахаров, чиновник особых поручений при генерал-губернаторе, надворный советник Половцев и другие.
На площади были выстроены войска, — прошедшие затем маршем перед высокими гостями, — чины местной администрации, учащиеся учебных заведений и многочисленные депутации от населения. Так же в Красноводск, чтобы приветствовать бывшего начальника Закаспийской области, прибыли жители Мангышлака, Челекена и Чикишляра. .
Куропаткин, обращаясь к собравшимся, передал царский привет войскам и населению, после чего объехал строй под многогласное “Ура”. Затем Алексей Николаевич посетил храмы, казармы, учебные заведения, военные учреждения и укрепления. В оставшееся время он подробно осмотрел близлежащие русские посёлки и промышленные предприятия, уделяя особое внимание развитию хлопководства. Примерно такая же программа выполнялась Куропаткиным и в других городах Туркестанского края. В более крупных пунктах устраивались ещё и военные учения всех частей гарнизона с боевыми стрельбами и маневрированием.
Дальнейший путь военного министра лежал по дороге его боевой славы: Геок-Тепе, куда во время штурма первым ворвался полковник Куропаткин, и Асхабад – город, который покорился ему без единого выстрела и где он провёл восемь, возможно, самых счастливых лет своей жизни. Асхабадцы встретили своего бывшего губернатора цветами, оркестром и благодарственными речами. Благодарить было за что. Выше мы, по аналогии с Кауфманом, уже назвали Алексея Николаевича “устроителем Закаспия”, и это отнюдь не преувеличение. Уже упомянутый нами Фёдоров, дослужившийся в Туркестане до чина тайного советника, — что соответствует военному чину генерал-лейтенант, — и повидавший за 40 лет своей службы в Ташкенте множество местных руководителей, так характеризовал Алексея Николаевича: “Следует по справедливости признать, что свою почти неограниченную власть А. Н. Куропаткин всецело использовал на благо и процветание области и её населения. Я видел область при предместнике А. Н. Куропаткина Комарове… и не раз видел её во время А. Н. Куропаткина и после него. Не было той отрасли управления, которой не коснулся бы Куропаткин. Он входил решительно во всё, давая щедро средства на образование школ, на лесоразведение, на устройство русских посёлков, на развитие орошения, на улучшение коневодства и т.п. Признаю себя вправе считать его талантливым гражданским администратором, и констатирую, что всем, что есть в Закаспийской области хорошего, мы всецело обязаны ему”.
А что касается войск, вверенных ему, как начальнику округа, то Куропаткин привёл их в идеальное состояние. Кроме того, — что немаловажно, — Алексей Николаевич старался привлечь на службу России местное население. Как пишет М. Д. Свечин, бывший в то время в Закаспийском крае: “Кто поверит, что туркмены, отважные и доблестные наши противники, борьба с которыми действительно была, что называется насмерть, которые не признавали пленных… пойдут на это. В описываемое время из добровольцев – туркмен был сформирован туркменский конный дивизион из двух сотен, при русских офицерах. По очереди, одна сотня на целый год уходила на границу с Персией, которую и охраняла своими постами. Впоследствии этот дивизион был развернут в полк”
И, совершенно понятно, что встреча с городом и областью, стала для Куропаткина долгожданным свиданием со своим успешным детищем, в которое он вложил всю свою энергию и душу. Ведь даже став министром Алексей Николаевич никогда не забывал Закаспийскую область и особо выделял её из всех других регионов. Как пишет Фёдоров: “Вообще в действиях А. Н. Куропаткина, как военного министра, по отношению Закаспийской области замечалось много непонятного. Став министром, он как будто сохранил за собою пост начальника этой области. Имея в руках огромную армию с многомиллионным бюджетом, призванный государем, в качестве молодого, энергичного и умного человека, оздоровить, освежить боевые элементы России, Куропаткин должен был отдать все свои силы на порученное ему великое дело. Между тем, начальники Закаспийской области, Боголюбов, а затем Субботич, подчиненные с 1898 года непосредственно туркестанскому генерал-губернатору, видимо игнорировали последнего и со всеми своими представлениями, касающимися интересов области, входили непосредственно к военному министру. Трудно поверить, что военный министр лично вмешивался даже в такие ничтожные дела, как перемещение уездных начальников и даже приставов”.
Стоит ли говорить, что радость встречи была обоюдной. Вот, что позднее записал Алексей Николаевич: “Повсюду население встречало меня приветливо и радушно; особенно дружелюбный, сердечный характер этих встреч чувствовался в Закаспийской области; и сам я радовался, видя среди встречавших меня русских поселенцев и туземцев – туркмен много давно знакомых, дорогих мне лиц. Особенно обрадовался я, увидев на ст. Бахарден своего бывшего противника Куль-батыра, ныне поручика милиции и помощника Бахарданского пристава. Во время похода 1880—1881 гг. Куль-батыр командовал значительной частью сил, собранных в Денгиль-Тепе, и это он 28-го декабря ночью разбил
передовые войска, находившиеся под моим начальством, взял знамя Апшеронскаго полка, одно орудие и много оружия; при этом сильно потерпел 4-й батальон Апшеронцев: знаменная 16-я рота, защищавшая в редуте знамя, вся легла, осталось только 16 человек; все потери нанесены холодным оружием. Мне с резервами с трудом удалось оттеснить текинцев обратно и вернуть орудия двух батарей и одного редута, уж находившиеся в руках противника. Ныне Куль-батыр коренастый, полный, небольшого роста старик, очень скромный, очень чтимый текинцами и крайне нам преданный. (…) Я привёз ему эполеты и погоны штаб-ротмистра и от имени Государя Императора поздравил его с этим чином”.
Безусловно, кроме инспекторской работы, которую Алексей Николаевич проводил со свойственной ему тщательностью, были и пышные застолья, и различные мужские развлечения, вроде скачек и охоты. “Поездка А. Н. Куропаткина по краю с блестящею свитой, — вспоминает всё тот же Фёдоров, — была, конечно, триумфальным шествием Цезаря. Чествовали его всюду до умопомрачения; об его удобствах заботились до такой степени, что в Ташкенте в его помещение перенесен был из военного собрания великолепный бильярд только потому, что Алексей Николаевич любил после обеда сыграть партию”.
После Асхабада последовали Мерв и Кушка, а на станции Репетек, Куропаткина встретил наследник бухарского эмира Саид-Мир-Алим и Кушбеги Астанокул. Они сопроводили высокого гостя в бухарские владения. Наследника Алексей Николаевич знал ещё мальчиком, когда тот учился в Николаевском кадетском корпусе, а затем, будучи военным губернатором, принимал в Асхабаде. На станции Чарджуй к почётному эскорту присоединился и наследник Хивинского ханства.
В Кермине, куда Куропаткин прибыл 5 октября, его встречал сам Эмир во дворе специально построенного для встречи домика. Приём был торжественный, но в то же время дружеский.
Затем Эмир уехал в свою резиденцию, находящуюся в 10 километрах от станции, а через час туда же отправилась и вся делегация. Там уже был накрыт роскошный стол, сервированный вполне по-европейски.
Во время беседы с Эмиром Алексей Николаевич указал тому на необходимость поддержания спокойствия на границе с Афганистаном, даже если там начнётся смута и резня. Ни Бухаре, ни России не следует думать о каких-либо территориальных захватах.
— Мы построили Кушку и Термез, — говорил Куропаткин, — вовсе не потому, что нуждаемся в Герате и Мазари-Шарифе. Поэтому, Ваше Высочество, не надо слушать разные речи, что нас ждут в афганском Туркестане и все восстанут едва на границе появится русский солдат.
Эмир, согласившись с доводами военного министра, попросил того похлопотать, чтобы в начале 1902 года состоялся приезд наследника в Петербург, для представления российскому императору. Были и некоторые другие просьбы, в основном финансового плана, на которые Куропаткин, ответил, указав на необходимость, чтобы они шли через генерал-губернатора Иванова, к которому Государь, по делам Туркестана, всегда прислушивается.
В тот же день, в 9 часов вечера в сопровождении наследника Куропаткин отправился к русско-бухарской границе. Впереди лежал Ташкент, где Алексея Николаевича уже заждался начальник края.
Продолжение следует
На заставке: Асхабад. Куропаткинский проспект. Старинная открытка
В.ФЕТИСОВ
