Глава седьмая
Полгода провёл Валиханов в Кашгарии, находясь в постоянном напряжении, поскольку любой неверный шаг привёл бы к неминуемой гибели. Стремясь как можно глубже вжиться в свою роль он искусно играл роль обычного купца: ходил в гости, участвовал в торговых операциях, никем не узнанный выполнял свое поручение. «Что касается до моих действий, — пишет он, — то я во время пребывания в Кашгаре старался всеми мерами собрать возможно точные сведения о крае, особенно о политическом состоянии Малой Бухарин, для чего заводил знакомства с лицами всех наций, сословий и партий, и сведения, полученные от одного, сверял показаниями другого; сверх Того я имел случай приобрести несколько исторических книг, относящихся к периоду владычества ходжей и пользовался дружбой ученых ахундов… Имея постоянные и короткие сношения с кокандцами, я получил много данных о состоянии этого ханства и особенно о последних событиях, имевших последствием падение хана Худаяра»[1]. Валиханов знакомился, с непосредственными участниками последнего восстания 1857 года и предшествовавшего ему — 1825 года.
Под предлогом реализации непроданной в Кашгаре кожи, Валиханов вместе с бухарцем Муксин-Сагитовым отправился в город Яркенд. Но достичь его не удалось — на полдороге их нагнал нарочный из Кашгара с известием о дворцовом перевороте в Коканде. Там Худояр-хан и Малла-бек[2] вели борьбу за престол, победителем которой в результате оказался последний.
Таким образом, в Коканде сменилась власть — должен был поменяться и аксакал в Кашгаре. Чтобы не оказаться без влиятельной поддержки путешественники повернули обратно. К счастью опасения не оправдались и с новым кокандским резидентом, Нурмухаммедом-датхи, у “Алимбая” сложились хорошие, а вскоре даже приятельские отношения. Подарки и подношения, сделали своё дело. От него Валиханов узнал и подробности дворцового переворота в Коканде. Доходящую до фанатизма религиозность Худояр-хан совмещал с крайним мистицизмом, разбавленным к тому же страстью к диким развлечениям. Кокандский правитель любил читать проповеди и нравоучения придворным, а потом шёл смотреть жестокие бои животных: верблюдов, баранов, перепёлок (бедана). Для этого при дворце был устроен целый зверинец.
Много интересного русский разведчик узнал и о новом правителе Коканда Молла-хане.
В борьбе против своего брата Худояр-хана, Молла-бек сначала искал поддержки в Бухаре, а потом ему удалось привлечь на свою сторону киргизскую и казахскую верхушку. В конце 1858 года Молла-бек, воспользовавшись осадой бухарским эмиром Худжанда, прибыл к кыргызам и поднял мятеж. Объединив ферганских кочевников, он одержал победу над ставшим непопулярным Худояр-ханом и занял кокандский трон.
Как опытный политик, Молла-хан начал с демонстрации справедливости. Он уплатил личные долги Худояр-хана, возвратил присвоенное им в казну частное имущество и отменил ряд податей.
Как пишет узбекский историк Набиев: “Молла-хан навёл такой порядок среди государственных чиновников и военачальников, что ни один из них не мог выйти за рамки шариата. Военные были заняты своим делом, начальники соблюдали высокое положение, улемы и шейхи занимались защитой шариата, а подданных постоянно заставлял соблюдать приличия. Цены на базарах снизились, земледельческие продукты были в обилии, подвергались жёсткому наказанию люди не соблюдавшие правил шариата, допускавшие злоупотребления и измену в военном деле, трусы”[3].
Молла-хан в первые дни своего правления посадил на все значимые должности, — что совершенно понятно, — своих сторонников. Список этих людей Чокану удалось вывезти из Кашгара, чему, конечно, весьма порадовалось Министерство иностранных дел. Не менее важная информация полученная разведчиком от кокандского аксакала было и то, что Молла-хан желает установить сношения с Россией и даже, по слухам, готовится посольство.
От Нормухаммед-датхи, Валиханов узнал достаточно много и о происках противника России по Большой игре Британии. Два или три года назад, несколько английских агентов появились в Яркенде, но были высланы обратно. А уже во время пребывания Чокана в Кашгаре какой-то англичанин приезжал в Хотан, чтобы прояснить судьбу Шлагинтвейта. Однако, ничего не узнал. Китайские власти, к которым обратился британский агент, возможно по своему обыкновению, отмолчались.
Тем временем, по Кашгару вновь усилились слухи, что среди кокандских купцов скрывается русский шпион, и Валиханов задумался над окончанием своей миссии и возвращением на родину. Подтолкнуло его к этому решению также то, что в связи с опасностью нового восстания ходжей в городе стало неспокойно. Ночью по городу разъезжали конные патрули, были усилены караулы у городских ворот, подступы к городу охраняли сторожевые отряды. Дальнейшее пребывание здесь становилось опасным. «В конце января, — пишет Валиханов, — приехали в Кашгар несколько кашгарских купцов из Кульджи и ташкенцев, выехавших из Семипалатинска после нас. Через них распространились слухи, что при караване есть русский агент. В Хотане между купечеством также поговаривали об этом с добавлением, что русский агент находится вне города на хуторе, где мы держали верблюдов, так что кокандский михтар поручил своему чиновнику, посланному в Кашгар, осмотреть хутор и наших рабочих»[4]. Поэтому Валиханов вскоре распрощался с вновь приобретёнными друзьями и 11 марта отправился в обратный путь. Тем более, что все задания были им выполнены. В Россию разведчик возвращался с ценнейшими военно-политическими сведениями и географическим, историческим этнографическим материалом. В частности, первый план Кашгара, исполненный по европейскому образцу, был составлен именно Валихановым. Также он привёз из Кашгара ряд уникальных восточных рукописей: «Тазкиряи Султан Сатук Бугра-хан» («История Сатук-Бугра-хана»). «Тазкиряи Туглук-Тимур-хан» («История Туглук-Тимур-хана»), «Тазкиряи Ходжагян» («История ходжей»), «Абу-Муслим Маурузи» и другие, а также коллекции монет и горных пород, образцы нефрита, гербарий и многое другое.
Обратный путь также оказался не из лёгких. 18 марта караван пересек китайскую границу и вступил на самую опасную территорию, номинально принадлежащую Кокандскому ханству, а фактически являющейся вотчиной полунезависимых киргизских племен, основным занятием которых наряду со скотоводством были поборы с проходящих мимо караванов. И, действительно, однажды Чокан едва не избежал неминуемой гибели. А случилось вот что. На одной из стоянок каравана во владениях киргизского племени сарыбагышей, манап (правитель) Турегельды узнал в “купце Алимбае” казахского султана Валихана, которого он видел в Верном в в мундире русского поручика. И несмотря на полученный “бакшиш” — товаров на 356 рублей, жадный манап, решил получить вознаграждение куда солидней, выдав русского офицера Коканду. Над Валихановым нависла тень Шлагинтвейта – он рисковал повторить его судьбу.
Спас случай. В это время с другой стороны к горам Тянь-Шаня приближался Александр Голубев[5], военный топограф и астроном, который должен был встретить Валиханова у перевала Санташа.
А есаул решил не ждать у Санташа, а пошел дальше. Когда до стойбища Турегельды дошла весть об этом страх пересилил жадность, манап настолько перепугался, что на прощание подарил по лошади Чокану и Мусабаю и всё для Валиханова закончилось благополучно.
Фотопортрет из “Туркестанского альбома”
Но по дороге Голубев сильно простудился, болезнь впоследствии перешла в чахотку и генерал Колпаковский[6] отправляет навстречу каравану Мусабая есаула Варагушина с 70 казаками и двумя ракетными станками.
12 апреля русский разведчик уже был в Верном, где его встречал Герасим Колпаковский, только что назначенный начальником «Алатавского округа».
Операция благополучно завершилась и Валиханова ждал Петербург.
Продолжение следует
На заставке: Русская фактория в Кашгаре.
[1] Чокан Валиханов. «Описание пути в Кашгар и обратно в Алатавский округ.» 1858 – 1859 годы. Собрание сочинений в 5 томах. Том 3. Стр 53 – 85.
[2] Малла-хан — двенадцатый правитель (1858-1862) из узбекской династии мингов в Кокандском ханстве.
[3] Набиев Р. Н. Из истории Кокандского ханства (феодальное хозяйство Худояр-хана). — Таш.: Изд-во ФАН Узбекской ССР, 1973
[4] Валиханов Ч. Ч. Указанное сочинение, Т. 3
[5] Голубев Александр Фёдорович (1832—1866) — российский геодезист и географ; подполковник Корпуса военных топографов Русской императорской армии.
[6] Колпаковский Герасим Алексеевич (1819— 1896) — русский генерал от инфантерии, один из крупнейших деятелей завоевания Средней Азии. Член ЗСО ИРГО (1882). Полный генерал (1885). Один из очень немногих полных генералов в российской истории (подобно Багратиону), не имевший специального военного образования и дослужившийся до такого чина начиная с рядового.
