Глава шестая
Валиханов, Мусабай и их спутники остановились в караван-сарае “Анджан”. Но к торговле сразу приступить не смогли. Вновь товары подверглись тщательному осмотру, а всех прибывших с караваном вызвали на допрос сначала в канцелярию Хаким-бека (наместника), а на следующий день — к чиновнику имевшего коралловый шарик Дорга-беку. Решил допросить торговцев и амбань. Вот, что об этом рассказывает сам Чокан: “Нас ввели в палатку. Мы, как иностранцы, приветствовали амбаня, сложив руки на груди. Амбань, посмотрев на нас пристально, заметил по-китайски: «Это не русские и не татары, а анджанцы», — и потом, обращаясь к нам, сделал обычный вопрос китайских чиновников: «Благополучно ли приехали, через какие места, какие привезли товары?» Осведомился о спокойствии народов, кочующих на пути, и потом вступил в частный разговор о Кульдже; стал спрашивать караванбаши о знакомых ему илийских мандаринах. На прощанье амбань пожелал нам хорошей торговли и вообще обращение его было очень ласково. После представления амбаню и вследствие отзыва, данного аксакалом, нас оставили в покое и более не требовали к допросу, хотя не переставали иметь надзора”[1]. На время пребывания в Кашгаре надзор за караваном был поручен кокандскому аксакалу, управлявшему живущими там иностранцами.
Уже через несколько дней знакомства с городом Валиханов понял, почему Кашгар, пользуется такой громкой славой на Востоке. Это был своеобразный оазис в строгом мусульманском мире, — мире где нарушения законов шариата сурово наказываются, вплоть до смертной казни. Здесь же царила относительная свобода — никто не требовал ежедневных молитв, обязательного посещений мечети, отрыто продавалось вино, гашиш, опиум. Женщины ходили с открытыми лицами, принимали участие в застольях наряду с мужчинами, а при желании могли и развестись с опостылевшим супругом. Интересно, что многожёнство здесь никогда не практиковалось – кашгарки не терпят соперниц.
Существовал в Кашгарии строгий, освященный вековой традицией обычай: каждый иностранец, приехавший в город, обязан был временно жениться на чаукен — молодой женщине, специально для этого предназначенной. Пришлось, — но думаем молодому человеку это не было так уж неприятно, — обзавестись временной супругой и Валиханову. Вот, что он сам об этом пишет: “На первой же неделе товары наши были с большой выгодой проданы на серебро и золото, частью на наличные деньги, частью в долг, с условием заплатить их тотчас, когда мы вздумаем ехать. Караван наш занимал одиннадцать лавок в сарае “Кунак”, кроме того, мы имели квартиры на улицах Устенбуи и Джанкуче. […] В Кашгаре и вообще в Шести городах существует обычай, по которому все иностранцы на время пребывания в них вступают в брак. Жители Малой Бухарии, хотя последователи учения имама Ханафи, по которому временные браки не допускаются, но тем не менее обычай этот господствует в полной силе. Брак совершается по форме, и от жениха требуется только одевать жену. Чтобы не выходить из общего порядка и по настоянию наших знакомых, мы должны были также подчиниться этому обычаю. […] Условие этих браков немногосложно: от мужа требуется одевать и кормить свою жену. В Хотане для того чтобы приобрести жену, нужно сделать расходы на 1 руб. 50 коп. серебром на наши деньги. В Яркенде есть особый базар, где можно встретить женщин, ищущих замужества, и заключить условие; в Аксу и Турфане женитьба стоит дороже. Вследствие этого обычая, хотя представлена женщинам полная свобода выбора и чувств, но по отсутствию образований и понятий о чести проистекает неуважение к брачному союзу, и женщины в Восточном Туркестане не отличаются особенной чистотой нравственности”[2].
Полностью растворившись в купеческой среде, «купец Алимбай», тем не менее, не забывает о цели своей миссии. «Что касается до моих действий, – писал он позднее, – то я во время пребывания в Кашгаре старался всеми мерами собрать возможно более точные сведения о крае, особенно о политическом состоянии Малой Бухарии, для чего заводил знакомства с лицами всех наций, сословий и партий, и сведения, полученные от одного, сверял с показаниями другого; сверх того я имел случай приобрести несколько исторических книг, относящихся к периоду владычества ходжей, и пользовался дружбой ученых ахундов… Имея постоянные и короткие сношения с кокандцами, я получил много данных о состоянии этого ханства и особенно о последних событиях, имевших последствием падение хана Худояра»[3].
Узнаёт Валиханов и подробности гибели Шлагинтвейта. Удивительно, но об этом ему рассказала его временная супруга-уйгурка, которая оказалось не только красивой, но и умной, сообразительной женщиной. Она поведала своему временному супругу, что прошлым летом видела, как палачи вели по улицам города белолицего светловолосого ференга (англичанина), руки которого были связаны за спиной. Палачи вывели несчастного за пределы города, после чего его никто живым не видел.
В конце концов русскому разведчику открылась полная картина гибели британского агента.
Пробравшись в Кашгар, Шлагинтвейт решил представиться ходже Валихан-тюре, для чего приобрёл золотой парчи и кашмирские платки для подарка и попросил знакомого купца, родственника правителя, поспособствовать аудиенции. Шлагинтвейт сказал купцу, что он англичанин и идет с особым поручением из Бомбея к кокандскому хану. Несомненно Шлагинтвейт был британским шпионом и бумаги, которые предназначались правителю Коканда, по всей видимости, содержали какое-то предложение Худояр-хану. Однако, в это время к Кашгару подошли китайские войска, и сподвижники Валихана-тюря, решив, что англичанин сведущ в военном деле и может поспособствовать обороне города, схватили его и повели к ходже. Валихан потребовал, чтобы Шлагинтвейт передал ему все находящиеся при нём бумаги, но тот отказался. Это и предрешило его участь: Валихан приказал казнить его, а голову бросить на пирамиду. Агент Ост-Индской компании оказался мужественным человеком — пощады просить не стал. С высоко поднятой головой прошёл по улицам Кашгара, сопровождаемый взглядами горожан, среди которых была и чаукен Чокана.
Через три десятилетия, первый русский консул в Кашгаре Н. Ф. Петровский[4] установит обстоятельства и точное место казни Адольфа Шлагинтвейта, найдет его личные вещи: подзорную трубу, термометр, очки, выкупив их у местных жителей и сделает всё, чтобы увековечить память о выдающемся путешественнике погибшем мученической смертью.
Петровский инициирует сооружение памятника на месте казни, и в конце концов, несмотря на сопротивление китайских властей это ему удаётся. Об этом русскому обществу сообщил популярной журнал “Нива”, в 30-м номере которого за 1889 год читатели могли прочитать: «Из Кашгара сообщают. Здесь поставлен памятник на месте казни Адольфа Шлагинтвейта».
Французский писатель-фантаст Жюль Верн, никогда не бывавший в Кашгаре, тем не менее в своём романе “Клодиус Бомбарнак”, пишет: “Памятник, установленный в честь Шлагинтвейта, украшают две бронзовые доски от Парижского и Санкт-Петербургского географических обществ”.
Описание не совсем верное. Никакого Санкт-Петербургского географического общества не существовало и на памятнике была установлена только одна бронзовая табличка, где упоминалось, что он «сооружен русским консулом Николаем Федоровичем Петровским при содействии членов ИРГО». Памятник этот благополучно простоял до 1918 года, информации о его дальнейшей судьбе у нас нет.
Несомненно, бумаги Шлагинтвейта представляли огромный интерес для МИДа и Военного министерства Российской Империи, и отыскать их было одним из задач русского разведчика.
Благодаря Валиханову, Европа и Россия наконец узнали судьбу Адольфа Шлагинтвейта.
Но необходимо было выполнять и другие задания, о которых, впрочем, Алиханов не забывал.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует.
На заставке; Базарная площадь в Кашгаре. Фото неустановленного мастера
[1] Поездка Валиханова в Кашгар. Записки ИРГО» т. IV, СПб., 1868
[2] Валиханов Ч. Ч. Указан. сочинение, Т 3.
[3] Там же.
[4] Петровский Николай Фёдорович (1837—1908) — русский дипломат, археолог, историк, востоковед и исследователь Средней Азии. Наиболее известен период его деятельности как консула Российской империи в Кашгаре (1882—1903), во время которого он собрал немало ценных материалов по истории и археологии региона. Один из видных деятелей «большой игры» в Средней Азии, активно противодействовал усилению британского политического влияния в Кашгаре.
