Образование и наука – вот два локомотива прогресса и развития региона. Именно так считал Николай Александрович Иванов. И в год его назначения на высший пост в Туркестанском крае, в 1899 году, в здании ташкентской мужской гимназии состоялось первое народное чтение «О пользе науки» куда были приглашены высокопоставленные мусульманские деятели. Там же присутствовали сам генерал-губернатор, Главный инспектор училищ Ф. М. Керенский, военный губернатор Сырдарьинской области, уже хорошо нам знакомый, Н. И. Корольков, председатель комиссии народных чтений А.И Николаенко и другие. Были продемонстрированы научные достижения уходящего XIX века, в том числе в отдельной темной комнате при помощи “волшебного фонаря” были показаны картины архитектурных шедевров мировых столиц.
Озаботился Николай Александрович и обучением детей военнослужащих. Как правило все они по российской традиции должны были продолжить профессию своих отцов и дедов, а в Ташкенте вопрос с военным образованием, стоял весьма остро. Дети служивших в столице Туркестанского края военнослужащих обучались в кадетском корпусе и в военном институте находящихся в Оренбурге. Железной дороги из Оренбурга до Ташкента тогда еще не было и приходилось учащимся ездить туда через Кавказ, а это занимало целую неделю. И именно Иванов стал кардинально менять ситуацию. Сначала была создана подготовительная военная школа, первоначально располагавшаяся в здании окружного инженерного управления.
А 2 сентября 1901 года состоялось освящение нового здания, специально построенного для школы на окраине тогдашнего Ташкента, на берегу речки Салар (в советское время в этом здании был расположен Ташкентский медицинский институт). В декабре того же года по Высочайшему распоряжению школа была преобразована в полноценный кадетский корпус.
Как пишет Стратонов: “Эта школа стала любимым детищем командующего войсками округа, — тем более, что Ивановы детей сами не имели. Они часто навещали корпус и постоянно приглашали малышей-кадет в свой генерал-губернаторский дом, где закармливали их лакомствами.
“Во главе подготовительной школы, — продолжает свои воспоминания Стратонов, — был поставлен подполковник Генерального штаба Бонч-Богдановский. Юркий был это человек, с запасом светской ловкости. Он старался завязывать хорошие отношения со всеми, авось ему пригодится. Но, как только разочаровывался в полезности кого-либо, — сахарность тона исчезала, а часто Бонч просто становился грубым. Бонч-Богдановский тщательно обхаживал супругов Ивановых, когда они были в силе. Помогал, в качестве добровольца, развлекать на приемах гостей, содействовал при устройстве балов, сам дирижировал на балах… Ивановым он угодил, и, когда возник проект подготовительной школы, Бонч учел, что она вскоре неизбежно обратится в корпус. Для подполковника стать директором корпуса было крупной карьерой. Он выпросил себе у Ивановых место начальника школы”.
К сожалению, таких людей немало вилось вокруг туркестанского генерал-губернатора. И это с особенной ясностью почувствовала Лидия Ивановна после смерти мужа. Г. П. Фёдоров пишет: “Вдова вдруг почувствовала себя одинокой и ни для кого более не интересной. Еще недавно двери их дома ломились от ташкентцев, желавших быть поближе к источнику власти, а теперь — пустыня! Сотни заискивающе улыбавшихся исчезли, а навещали Лидию Ивановну в ее горе лишь несколько человек. Она переживала свое разочарование в людях болезненно, а о некоторых из ближайших служебных «друзей» мужа говорила:
— Только теперь я вижу, каких змей мы отогревали на груди…
Она к этому имела основания; а «змеи» уже старались предугадать, в какую сторону им теперь направить улыбки и поклоны”.
Но это будет после, а пока Иванов делал всё, чтобы кадетский корпус в Ташкенте отвечал самым высоким требованиям.
Осенью 1901 года, Туркестанский край, с инспекторской проверкой посетил военный министр и давний боевой товарищ Иванова А. Н. Куропаткин. В Ташкенте он пробыл неделю и, конечно, одним из главных мест, на которые обратил внимание высокий проверяющий был Кадетский корпус, который он посетил 9 октября.
Увиденное Алексею Николаевичу чрезвычайно понравилось, и вот какую запись об этом событии военный министр оставил в своём отчёте: “Помещается школа в прекрасно выстроенных помещениях. […] Спальни кадет, постели и вся обстановка хороши. Вообще, всюду видно сердечное отношение к детям. Кадеты отлично выглядят и не забиты; одеты хорошо. В числе кадет находятся 2 туземца, которые совершенно сжились со своими товарищами и вместе с ними поют “Боже, Царя храни” и марсельезу. Присутствовал с удовольствием на уроке русского языка: преподавание ведётся очень толково. Затем кадеты играли и пропели несколько номеров хорошо. […]. Затем я завтракал с кадетами; подали котлеты с кашей слишком большие, так что четвёртая часть кадет не могли съесть их”.
Не оставил без внимания Куропаткин и гражданские образовательные учреждения. Посетив одну из русско-туземных школ, он записал: “Виденная мною одна школа произвела хорошее впечатление. Заведующий школой уже 18 лет занимается этим делом, и по-видимому, любит его. Ученики имеют хороший вид и не забиты, понимают по-русски; один из них (афганец) довольно бойко прочёл по-русски и затем своими словами написал прочитанное по-русски же на доске. При школе представились мне до 20 туземцев, уже окончивших школу. Они пристраиваются самым разнообразным образом: кто в писаря, кто в торговцы, кто остаётся дома, есть и служащие в типографии и в других школах”.
Вместе с генерал-губернатором военный министр досконально осмотрел и медицинские заведения. Вот, в частности, что он пишет в отчёте о госпитале: “Госпиталь занимает на окраине города большой земельный участок и состоит из 9 зданий, разновременно выстроенных; содержатся помещения хорошо. Особенно поражает своим благоустройством хирургическое отделение, состоящее даже из двух, отделённых друг от друга капитальной стеной, отделений: антисептического и асептического с отдельными в каждом операционными комнатами; отделения эти вполне удовлетворяют всем новейшим требованиям, предъявляемым хирургией. Отдельно помещающееся психиатрическое отделение также заслуживает полной похвалы, как по устройству, так и по заботливому уходу за больными”. А поскольку хлопководство относилось к важнейшей военно-стратегической отрасли, посетили военный министр и начальник края и хлопковое хозяйство полковника Байера, находящегося в 11 километрах от Ташкента. Плантация занимала площадь в 10 гектаров и давала по словам хозяйки, госпожи Байер, неплохой урожай – в прошлом, 1900 году, было собрано 130 тонн хлопка.
А вот предприятия ташкентских купцов-виноделов Первушина и Иванова, Куропаткин посетил в сопровождении военного губернатора Сырдарьинской области генерала Королькова который рассказал, что оба этих предпринимателя три года назад “перешли к научно обставленной выделке вина”, за счёт чего производительность выросла многократно.
Увиденным в Туркестане Куропаткин остался весьма довольным, выразив Иванову благодарность за высокую подготовку туркестанских войск.
В Самарканде, — куда военный министр прибыл 17-го октября, — после назначенных им учений, Алексей Николаевич счёл нужным произнести речь перед военнослужащими гарнизона. В ней он подытожил результаты инспекции и, в частности, сказал: “Сегодня мною закончен, можно сказать, осмотр значительно части туркестанских войск; я видел их в Закаспийской области, в Ташкенте, в Маргелане и здесь, в Самарканде; осталось осмотреть войска только в Термезе и Керки, а потому я считаю вывести общее заключение о подготовке войск округа. Начиная с Красноводска, я везде любовался молодецким видом солдат и их выправкой. Повсюду я видел прекрасное одиночное обучение, отличный внутренний порядок, образцовую дисциплину; войска стройно ходят, отлично стреляют. Всё это меня приводит к убеждению, что в этих отношениях туркестанские войска нисколько не уступят лучшим из войск, расположенных в округах Европейской России”.
Ещё одним значимым деянием генерала Иванова на посту туркестанского генерал-губернатора стала работа над “Положением об управлении Туркестанского края”.
В.ФЕТИСОВ
На заставке: Ташкентский кадетский корпус. Старинная открытка из серии “Виды Туркестана”
