Лжемиллионерша из России Анна Делви-Сорокина: история одной фотографии

В истории Анны Делви — россиянки Анны Сорокиной, выдававшей себя в Нью-Йорке за наследницу немецкого мультимиллионера и светскую львицу и оказавшейся мошенницей, — в мае этого года была поставлена точка: Делви-Сорокину приговорили к 4-12 годам заключения.

На одной из фотографий, опубликованных в New York Magazine в 2018 году, лжемиллионерша запечатлена с диджеем Эль Ди (Elle Dee). Девушка познакомилась с Анной Делви в 2014 году на одной из вечеринок в Нью-Йорке. Тогда она не стала рассказывать о знакомстве с Анной, но сейчас решила все же нарушить молчание. Почему 28-летней аферистке многие верили на слово, и что в ней было особенного, в рассказе Эль Ди.

С Анной я впервые встретилась в мае 2014 года в Монтоке (штат Нью-Йорк), где я диджеила в отеле Surf Lodge.

Днем ко мне постучался клубный промоутер Томми Салех, его сопровождала девушка, слишком нарядная для пляжного отдыха. Он представил ее как Анну и спросил, может ли она переночевать у нас в номере.

Первое, что мы подумали: конечно же нет! Нас в комнате и так уже было трое — и в нашем распоряжении было всего две кровати. К тому же она не показалась нам очень приветливой. Во время нашего разговора с Томми она стояла с отсутствующим выражением лица и не сказала нам ни слова, даже не поздоровалась. Только когда один из моих друзей сказал, что у нее очень красивое платье, она произнесла одно слово — Balenciaga — имя испанского дизайнера Кристобаля Баленсиаги.

Ее ответ стал для нас поводом для шуток на целый день. Мы с друзьями смотрели друг на друга и с очень серьезным выражением лица называли имена брендов всего, что мы видели, к чему притрагивались и что носили. «Corona», — говорил кто-нибудь из нас, указывая на банку пива.

Позже Томми рассказал, что ему известно об Анне. Он говорил, что она дочь сказочно богатого иностранца, что она работала в модном журнале Purple в Париже, а сейчас переехала в Нью-Йорк и почти никого здесь не знает.

На самом же деле, как выяснилось много позже, она родилась в обычной семье русских иммигрантов, обосновавшихся в Германии, а в США проходила стажировку в одном из журналов. У нее была необыкновенная особенность убеждать всякого платить за ее роскошный образ жизни, и она сама каким-то невероятным образом умудрялась не платить по огромным гостиничным счетам.

Но тогда мы об этом ничего не знали. Я думаю, что тогда ее нью-йоркская афера только начиналась.

«Анне нужны друзья», — сказал нам Томми. Тогда мы вполне поверили в то, что Томми рассказал нам о ней. Она носила дорогие и модные вещи, у нее был необычный европейский акцент. Но нас она не очень заинтересовала, и мы не захотели знакомиться с ней поближе.

Я помню, как в тот вечер мне стало не по себе из-за того, что мы не дали ей переночевать. Она все-таки была не местной, никого не знала в Нью-Йорке, а мне было это знакомо — я сама в свое время переехала в США из Бразилии. Я пошла к ней, чтобы извиниться и предложить взять надувной матрас у администратора. Но она только удивленно подняла брови и не сказала ни слова. В тот вечер она в наш номер больше не заходила.

На следующий день я вышла за кофе около полудня, и каково же было мое удивление, когда я увидела, что Анна спит в одном из автомобилей на стоянке. На ней было то же самое дизайнерское розовое платье, словно кукла она лежала в душной машине, залитой жарким солнцем — готовая сцена из фильма ужасов, в котором хорошенькая девушка в конце умирает. Я даже подошла к машине, чтобы удостовериться, что она в сознании.

В тот момент я подумала, что в этой истории богатой наследницы что-то не клеится. Почему она не сняла номер в одном из отелей в Хэмптоне? Или почему она не добралась до Нью-Йорка на такси?

После этой истории в течение следующих нескольких месяцев я пересекалась с Анной на многих мероприятиях и вечеринках, где я была диджеем или гостем. Она была везде.

У нее есть много фотографий со мной, в основном около диджейского пульта. Важной частью моей тогдашней работы было общение с гостями вечеринок.

Она часто использовала отработанный прием — ждала рядом с диджейским пультом, как появится фотограф, а потом фотографировалась со мной. Все говорило о том, что она всеми силами пытается стать своей на Манхэттене.

Во время одной из таких вечеринок она попросила мой номер телефона.

Первый раз она связалась со мной лично, отправив сообщение с приглашением на «обед» в отель Standard Hotel в Ист-Виллидж, где она остановилась. Этот отель был всего в нескольких кварталах от того места, где я тогда жила.

Она хоть и производила странное впечатление, я тем не менее относилась к ней как к человеку, который только перебрался в Нью-Йорк и пытается найти здесь новых друзей. Поэтому я решила дать ей шанс.

Это был довольно странный вечер.

Когда я приехала в отель, она сидела одна за барной стойкой. Гости только начали подходить, и создавалось такое впечатление, что она почти не знает их — возможно, они виделись всего второй раз, как и мы. Все просто сидели вокруг, уставившись в свои смартфоны.

Когда мы наконец перебрались к столу, она спросила, не могла бы я заплатить за ее напиток. «Я оставила кошелек наверху в номере», — сказала она.

Поддерживать разговор с ней было сложно, потому что она все время смотрела в телефон. Она задала мне несколько общих вопросов по поводу моей работы — упрекнув в том, что у меня довольно мало подписчиков в «Инстаграме». И тут я быстро начала соображать, как бы побыстрее распрощаться и убежать с этой вечеринки.

Но до того, как я успела убежать, она упомянула о том, что хочет снять квартиру с шестью спальнями за 12 тысяч долларов в месяц в районе Вест-Сайд.

«Шесть спален? А не многовато?» — спросила я. Она засмеялась и ответила: «Не очень», а потом показала в телефоне фотографии квартиры, которые, казалось, были только что опубликованы в журнале Architectural Digest.

Я вышла из отеля, посмеиваясь. Все это казалось очень странным. «Звоночки» были просто повсюду.

После того «обеда» я не видела Анну в течение нескольких недель. Та самая фотография в New York Magazine была сделана на вечеринке после вручения наград. Так получилось, что мы пришли в очень похожих нарядах — в длинных черных юбках и коротких кожаных куртках. Фотограф, работавший тогда на этом мероприятии, посчитал, что это смотрится забавно и попросил нас сфотографироваться вместе. Я была не в восторге от идеи. Если бы я только знала, что это фотография вернется ко мне позже и будет преследовать меня.

Мы несколько раз пересекались с Анной в разных местах, но если честно, мне совершенно не хотелось узнавать ее поближе.

Она была не очень доброжелательной и казалось, что все ей должны, — особенно это проявлялось в ее обхождении с обслуживающим персоналом. Мне не пришлось оказаться в числе ее жертв, но, оглядываясь назад, я могу сказать, что не хотела бы встречаться с ней вообще.

У меня с Анной не было ничего подобного истории Рейчел Уильямс, которая получила от нее счет на 62 тысячи долларов за отпуск, который они провели вместе. (Присяжные позднее оправдали Сорокину по обвинению в краже 60 тысяч долларов, которые ее подруга, фоторедактор журнала Vanity Fair Рейчел Уильямс, заплатила вместо нее за отдых в Марокко).

Правда, и со мной Анна хотела провернуть нечто похожее. В 2014 году я играла сет в Париже на вечеринке после одного из модных показов. Я была вместе с моим бойфрендом, у которого был успешный стартап в Сан-Франциско и благодаря которому он оказался в рейтинге журнала Forbes «30 до 30» (почему это важно, вы поймете позже).

В какой-то момент я получаю сообщение от Анны — она, оказыватся, тоже в Париже и предлагает приехать к ней в отель на вечеринку. Мне все это показалось знакомым, и я предупредила моего друга, что возможно, нас ждет что-то странное, но у нас было свободное время, и мы подумали, почему бы не сходить?

Приехав в отель Hotel Du Louvre, мы обнаружили Анну и еще шесть человек в почти пустом зале. В руках бокалы с по-видимому недешевым шампанским. Не покидало уже знакомое ощущение, что здесь собрались люди, у которых, казалось, не было ничего общего, — не было ни разговоров, ни музыки, только вынужденные улыбки и довольно неуклюжие попытки общения. Мы с моим бойфрендом взяли напитки в баре и держались в стороне, эта вечеринка была еще более странной, чем я предполагала. В этой комнате разговаривали только мы с моим другом, тишина была такой невыносимой, что мы ушли из отеля, даже не допив заказанные напитки.

На следующий день раздался звонок от Анны. Раньше до этого она мне никогда не звонила, поэтому я подумала, что она набрала мой номер случайно — возможно, поэтому я и ответила на звонок. Сначала я не могла понять, что она говорит. Она плакала. Потом она сказала, что ее кредитная карточка не работает. Она говорила, что пытается выписаться из отеля, но персонал гостиницы «очень недоброжелателен» по отношению к ней. По ее словам, ей сложно сейчас связаться с отцом — из-за разницы во времени, но скоро все уладится.

Она спросила меня, не могу ли я дать ей мою банковскую карту, при этом она пообещала, что вернет мне деньги сразу же, как вернется в Нью-Йорк.

«Сколько?» — спросила я, хотя знала, что моей каточкой я не смогу расплатиться даже за шампанское, которое они вчера пили.

«35 тысяч евро», — сказала она.

Я до сих пор помню, как она произносит эти слова — как будто это вообще ничего не значащая сумма.

Когда я сказала ей, что у меня нет таких денег, она ответила довольно сухо: «А, ну ладно». И тут же плаксивый голос и шмыганье носом прекратились. Как по щелчку.

«А у твоего друга?» — вдруг спросила она. «Моего друга?» — засмеялась я в ответ. Неужели она всерьез думала, что я попрошу его или кого-либо еще одолжить ей такую баснословную сумму? Я быстро повесила трубку и больше никогда не встречалась с ней.

Пока я летела домой в Нью-Йорк, я думала, как же ей удалось выбраться из той ситуации. Но мне было достаточно того, что я уже знала, и я решила с того момента держаться от нее подальше.

Честно говоря, я о ней почти не вспоминала до тех пор, пока не всплыла эта фотография.

О том, что происходило потом — я знаю только из прессы. Анна переключилась с выманивания денег из кошельков друзей и знакомых на обман банков, пока ее не задержала полиция в 2017 году. В мае этого года ее приговорили к 4-12 годам тюрьмы.

Если честно, мне ее жаль. Какими бы ни были причины, которые заставили ее так поступить, она решилась пройти через все это, хотя не могла не понимать, чем все закончится.

Ее история в очередной раз показывает, как внешний вид бывает обманчив, и как людей бывает легко ослепить. Она как будто очаровала всех в ее окружении — этакая аферистка из Сохо — она появилась непонятно откуда и умудрилась обвести вокруг пальца и обчистить на сотни тысяч долларов не только знакомых и друзей, но и бизнесменов и инвесторов, пока наконец не попалась на нарушении закона.

И ей даже не слишком пришлось стараться. Пусть ее история и звучала неубедительно, но казалось, люди хотели ей верить. Своей печальной историей она показала, насколько отчаянно некоторые люди хотят занять определенное место в нью-йоркском обществе. Они готовы поверить всему, констатирует Эль Ди в статье Би-би-си.