7 сентября в немецкой Евангелическо-лютеранской общине Ташкента состоялся литературно-музыкальный вечер, посвященный памяти Анны Герман.
Вечер был организован лютеранской общиной и немкой-меннониткой Маргаритой Унру, которая стала ведущей этого памятного мероприятия.
Подготовка к вечеру заняло около 8 месяцев, и для его проведения она специально приехала из Германии. К месту говоря, Маргарита родилась в Узбекистане, но 25 лет назад уехала из Ташкента в Германию, однако, как она говорит, Узбекистан считает своей родиной и никогда его не забывает.
Здесь стоит сделать небольшую ремарку. Маргарита приехала не только для проведения вечера памяти Анны Герман, но и совершила благородный поступок, который незримыми нитями связан с трудной судьбой немцев – меннонитов, проживавших в Узбекистане и, к которым, как оказалось, принадлежала и сама Анна Герман.
Дело в том, что Маргарита Унру передала в дар музею немцев-меннонитов в Хивинском комплексе Ичан-кала семейную реликвию — сундук, изготовленный голландскими мастерами в XVIII веке. Сундук проделал большой путь из Голландии до Узбекистана и нашел свое место в музее.
Но вернемся к вечеру. Небольшой зал немецкой кирхи не мог вместить всех поклонников таланта Анны Герман, заняты были все проходы, где пришлось устанавливать дополнительные стулья. Вечер начался с записи песни Баха-Гуно Ave Maria, в исполнении Анны Герман.
Вечер состоял из литературной и музыкальной частей. Первая его часть была построена на воспоминаниях Маргариты Унру и выдержках из дневника матери Анны Герман Ирмы Мартенс. В рассказах Маргариты зрители услышали то, что никогда не слышали и нигде не читали. Многие факты из биографии Анны Герман почитатели её таланта услышали впервые.
Из воспоминаний Маргариты Унру: «В моей жизни Анна Герман сыграла особую роль. Первое встреча с Анной – весной 1970 года. Я жила в Ташкенте и шла счастливая по улице Пушкина – меня немку приняли в аспирантуру! Это было началом нового пути. У консерватории в витрине газетного киоска я увидела журнал «Кругозор» с портретом девушки неземной красоты.
Журнал я купила не задумываясь. Присев в сквере на скамейку, я прочла:
«Анна Герман — польская певица, родилась в 1936 году в Узбекистане. Мать Анны из старинного голландского рода. Но голландские традиции многовековой давности столь сильны, что три женщины до сих пор разговаривают дома на несуществующем голландском наречии – окаменевшем языке XVI века…».
И я поняла, что не зря, как завороженная, остановилась у газетного киоска. Мои мама и бабушка, и тёти тоже говорят на старинном голландском диалекте, я тоже родилась в 1936 году и тоже в Узбекистане. Неужели мы с Анной одного рода – племени?
Как и все слушатели Советского Союза я была поклонницей Анны Герман, но с этого момента у меня возникло ощущение внутренней близости, душевного родства с Анной. Вся страна чествовала ее как польскую певицу, а я как будто узнала ее сокровенную тайну и бережно ее хранила. Я следила за ее карьерой, радовалась её триумфальному успеху в Советском Союзе и никогда не думала, что смогу встретиться с ней лично.
Но чудо случилось: это было летом 1975 года, мы жили в Ярославле. Анна Герман приехала в наш город на гастроли. К счастью, в это время у нас гостила мама, которая свободно говорила на голландском диалекте. На концерт Анны Герман мы пошли всей семьей. Я попросила маму научить мою дочь-школьницу Лену нескольким фразам на платтдойч (языке немцев-меннонитов). Моя мама, отсидевшая по 58-й политической статье 10 лет, отговаривала меня, боялась, что может быть большой скандал, что нас посадят. Но я была абсолютно уверена, что я права и не могла упустить возможности убедить её в своей правоте.
После каждой песни зал взрывался громом аплодисментов. После очередных аплодисментов моя дочь с букетом цветов вышла на сцену. Она быстро выговорила пару фраз, которым ее научила бабушка, Анна стояла с широко открытыми глазами, отодвинула микрофон и стала быстро отвечать на этом же диалекте. Но Лена покачала головой — так говорит только наша бабушка. И Анна попросила после концерта прийти за кулисы театра. За кулисами Анна говорила только с нашей мамой на таком родном ей голландском диалекте. Она как близким людям рассказала нам, что ждет ребенка, что недавно умерла ее любимая бабушка».
Еще в раннем детстве бабушка назвала Анну «Белым ангелом». И все, кто так или иначе сталкивался с Анной Герман: на сцене, на студии звукозаписи, или просто как продавец ювелирного магазина, — все, не сговариваясь, говорят о ее неповторимости, о ее скромности, душевности, искренности и называли ее ангелом.
Воспоминания Маргариты Унру вошли в книгу, изданную Иваном Ильичевым «Неповторимая Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице».
В книгу также вошли воспоминания известных композиторов: Пахмутовой, Шаинского, Колкер, Фельцмана, поэтов: Риммы Казаковой, Николая Добронравова, писателей, журналистов, простых слушателей, работников сцены и даже работников таможенной службы.
Цитаты известных личностей из книги говорят сами за себя: «я услышала ангельский голос», «ее голос был божественным», «она действительно производла впечатленипе ангела», «только этот божественный ангельский голос нужен был для звучания в фильме «Судьба», «Анна Герман – посланница бога на земле», «в памяти остался ее чистый небесный взгляд», «она была действительно единственной и неповторимой», «ее невозможно было изобразить, воссоздать», «до сих пор помню ее улыбку – это была улыбка сердца».
Сколько прекрасных слов они нашли для Анны, и, не сговариваясь, все говорили о ней как о небожительнице.
Из воспоминаний Маргариты Унру: «После этого наши мамы переписывались. Выяснилось, что и история наших предков одинакова. Наши предки меннониты. Меннониты — это голландские протестанты — дети мира, которые перековали свои мечи на плуги и свои копья на серпы, убивать? Ни за что! Возмутительно миролюбивы. Их кредо: «Работать и молиться».
И для того чтобы сохранить свою веру, свои принципы им приходилось менять местожительство и подданство, страны и континенты, но вера, национальная идентичность и язык при этом не менялась веками. И именно из этого рода – племени предки Анны Герман и мои. Так наши с Анной предки из воинствующей Голландии в 16-м веке оказались в Речи Посполитой, в 18 веке в царской России, в меннонитских колониях на юге, где предки Анны и мои жили в соседних деревнях, а в середине 19 века с разрешения Хивинского хана оказались в Хиве».
К словам Маргариты добавим, что их отцы учились в одном коммерческом училище в городе Халбштадт, ныне Молочанск (Запорожье, Украина). Оба они были очень музыкальны, руководили церковными хорами.
В Берлине и Варшаве Маргарита Унру встречается с мужем Анны Герман Збигневом Тухольским, но одна из самых важных встреч была с биографом Анны Герман Иваном Ильичевым.
В книгах, изданных Иваном Ильичевым, публикуется дневник матери Анны Герман Ирмы Мартенс, рассказывающий о жизни семьи в Узбекистане. О детских годах Анны нигде не писалось и не рассказывалось.
Из дневника Ирмы Мартенс: «Я пишу о своей семье, об Aнне, нашей жизни. Пишу не для cлавы, таких историй рассказано уже не мало. Время было страшное, о нем сейчас могу сказать так: это был государственный террор против народов, населяющих Россию.
14 февраля 1936 года родилась наша доченька. Мы дали ей имя Анна – Виктория. Радость наша не знала границ! Анечка была здоровым и красивым ребенком. Я повязала ее головку платочком, и она выглядела как колхозница. Мы переехали в Ташкент. Мы решили осесть там. Мы спокойно себя чувствовали в снятой у доброжелательных улыбчивых узбеков квартире. Вокруг господствовал порядок: в доме, во дворе, во всей усадьбе».
Осев в Ташкенте, им показалось, что наступил мир и покой: «Наступило достаточно спокойное время. Я начала работать учителем немецкого языка в средней школе имени Чкалова».
Но… «Но вдруг в наш дом постучала беда: 25 сентября 1937 года мой муж и брат на волне общих репрессий были арестованы. Чёрные тучи нависли над нами! Я в отчаянье, как мы будем жить? Я не зарабатываю столько, чтобы мы прожили вчетвером. И, упаси Боже, было кому-то пожаловаться. Мы были абсолютно бесправны».
Женщины с этим не могли смириться, Ирма Мартенс с маленькой Анной ходила по темным коридорам, стучалась во все двери и общалась с чиновниками всех уровней, хоть что- то узнать о муже и брате, зачастую возвращаясь со слезами: «Я пошла к прокурору, может быть здесь услышу хорошую весть об арестованных? Я спросила где мой муж Евгений Герман и брат Вильмар Мартенс. — Ваш муж сослан на десять лет без права переписки! -За что? За что? — Мне не ответили…-Я могу к нему поехать? -Нет…».
Такая же участь постигла и отца Маргариты Унру. В годы перестройки Маргарита и родственники Анны Герман получили справки о реабилитации их отцов, в которых говорится, что они были расстреляны в 1938 году с разницей меньше месяца, и лежат их останки в одной яме.
Из воспоминаний Маргариты Унру: «Итак, наши мамы остались одни. Они продолжали работать в школе. Прошло 4 года неизвестности и надежды получить хоть какую — нибудь весточку. А тут новая всеобщая беда: ВОЙНА».
В январе 1942 года их семьи, как семьи «врагов народа», товарными вагонами вывезли из Ташкента в Бухарскую область. Семью Анны вывезли в Ромитанский район, а Маргариты в соседний Гиждуванский.
Из дневника Ирмы Мартенс:«В Ромитане мы были на грани жизни и смерти. Аня заболела, я сидела и читала ей сказки. Она всё время говорила: «Читай, читай, только читай»… Так она забывала о чувстве голода. Она не просила ни пить, ни есть, а мое сердце обливалось кровью».
Чтобы как-то выжить, дети с мамой ходили по кишлаку, заходили во дворы к узбекам и предлагали простыни в обмен на что- либо съестное. У узбеков покойников заворачивают в белый саван. Поэтому белые простыни были очень ходовым товаром. Но сколько их у них могло быть? Но возможно те несколько простыней спасли детей от голодной смерти.
Через некоторое время Ирма Мартенс заносит в свой дневник: «Анечка выздоровела, и мама сказала: «Убегай в Киргизию». Мы бежали в Орловку, деревню в Киргизии, где жили потомки голландских переселенцев. Я получила работу в школе. Но везде были страшная беднота и голод».
Это было очень рискованно, если бы их где — нибудь в дороге задержали, то Ирма неминуемо получила бы за побег с места высылки минимум 10 лет лагерей. Но семье Анны чудом удалось выехать в Орловку, а семья Маргариты осталась в Гиждуване — навсегда.
Однако и в семью Маргариты приходит очередная беда и как она вспоминает: «В наш дом приходят трое в штатском, устроили обыск забрали все, что было на немецком языке – письма, мамины рецепты, даже мои любимые «Сказки Андерсена», и увели маму. Она идет по пыльной дороге, оглядывается, я бегу следом, кричу: «Дяденька. Дяденька, а когда мама вернется?» – «Через 10 дней». Мама вернулась… через 10 лет. Какое счастье, что семья Анны смогла «убежать» в Орловку».
В Орловке в Киргизии было тоже нелегко, но семья Анны попала в свою среду.
Из дневника Ирмы Мартенс: «В Орловке я познакомилась с поляком Германом Гернером. Он помог нам пережить самые тяжелые дни, делясь всем тем, что имел сам, 4 апреля 1942 года мы поженились. Муж вскоре уехал, чтобы вступить в Войско Польское. Герман пропал на войне».
По сути это был фиктивный брак, но это дало возможность семье Анны Герман в 1946 году с польскими реэмигрантами выехать в Польшу.
И только в этом году Иван Ильичев внёс ясность в эту детективную историю. Он установил, что Герман Гернер – был еврейским эмигрантом, бежавшим из Польши от холокоста. Родители его погибли. Он чудом спасся, и оказался в Киргизии.
И теперь оцените его поступок: молодой еврей чудом спасается от холокоста, и из сочувствия к этим измученным загнанным женщинам заключает брак с немкой. А в это время идет война, идёт чудовищное уничтожение евреев. Это достойно высочайшей оценки. Именно благодаря этому благородному человеку семье Анны Герман удалось эмигрировать в Польшу.
Музыкальная часть вечера, естественно была посвящена творчеству Анны Герман. Несмотря на свой почтенный возраст романсы Анны великолепно спела и сама Маргарита Унру. На протяжении всего вечера звучали композиции в исполнении церковного хора лютеранской общины.
Неподдельный восторг, продолжительные аплодисменты, возгласы «браво» — так сопровождались выступления юных исполнителей, студентки музыкального колледжа из Термеза Камиллы Астанкуловой и учащейся лицея при Государственной консерватории Узбекистана Анны Архиповой.
У Камиллы колоратурное сопрано и в песни Анны Герман она внесла свои неповторимые нотки, которые не оставили равнодушным всех сидящих в зале и задели их душевные струны.
Эти рассказы только о первых годах жизни Анны. Прошли годы, но несмотря ни на что, Анна говорила, что Узбекистан – это ее вторая Родина. А мама Анны Ирма всегда с теплотой вспоминала об узбеках.
Анна покинула этот мир 37 лет назад 25 августа 1982 года.
Незадолго до своей смерти она написала своей московской подруге: «Я уже несколько раз должна была плыть на тот берег. Хочу тебе сказать самое важное. Вчера я приняла крещение- — это вера моей бабушки, и я очень счастлива».
Перед самой смертью Анна пишет, что она счастлива, счастлива потому что нашла дорогу к богу.
Последние песни Анны – молитвы. Когда ей было физически тяжело, она пела псалмы и ОТЧЕ НАШ из маленькой библии своей бабушки.
На могиле Анны написано: «Господь – пастырь мой».
М.ДЖАНГИРОВ, фото автора
Очень люблю Анну Гурман.Узнача о ней с кинофильма, но песни раньше слышала и восторгалась.Жаль что не знала о вечере , обязательно пошла бы.