В Ташкенте Кауфман, приняв Столетова в своей Канцелярии, расположенной на углу улицы Романовского и Воронцовского проспекта, попросил того тщательно записать всё, что он скажет.
— Вы отправляетесь в Кабул к эмиру Шир Али-хану, — инструктировал генерал-губернатор — чтобы скрепить с ним наши дружественные отношения, объяснить ему все от этого выгоды и, по возможности, заключить с ним союз на случай вооруженного столкновения нашего с Англией. Эмир возмущён до крайности занятием англичанами Кветты и Келата и отторжением Белуджистана от его владений. Он очень образно выразился сказав, что англичане поставили караул у задней двери его собственного дома, чтобы ворваться туда, когда он будет спать. Вам нужно воспользоваться недоверием, которое испытывает Шир Али к британцам, поощрить его к дальнейшему сопротивлению и убедить, что возможно не только вытеснение англичан из Кветты и Келата, но и возвращение ему всего Белуджистана.
Эмир должен помнить, что правительство государя расположено идти с ним рука об руку, так как оно издавна смотрит на Афганистан, как на оплот против посягательств английской политики на независимость среднеазиатских владетелей. Пусть его не смущает сосредоточение наших войск на Аму-Дарье — это дружественная сила, которая поможет ему положить предел вмешательствам англичан во внутренние дела Афганистана. Покажите ему громадную разницу между нашей и британской политикой в Азии и напомните, что власть ханов, вступивших с нами в дружественные отношения, не только не подрывается, но твердеет. Так мы поступили с Бухарой, Кашгаром, Хивою. Уверьте его, что так же будет и с Афганистаном”.
Туркестанский генерал-губернатор возложил на Столетова и разведывательные задачи. Николай Григорьевич должен был собрать подробные сведения о средствах и возможностях страны, относительно продовольствия и фуража, в случае вступления туда российских войск, нанести на карту путь от Аму-Дарьи до Кабула, другие дороги и объекты, через которые пройдёт миссия, определить численность и боеспособность афганской армии, а также узнать расположение и количество английских войск. Кроме того, Столетов должен был установить контакт с влиятельными лицами “узнать от них о настроении в тех странах умов населения и стараться чрез сказанных личностей действовать в смысле, враждебном английскому владычеству, а если можно, то и найти людей, которые были бы способны служить эмиссарами для распространения партии, враждебной англичанам”. То, что в современной разведке называется “вербовка”.
Помолчав, как бы раздумывая, Кауфман добавил:
— И ещё. Если вы увидите, что эмир действительно встал на нашу сторону, то вам предоставляется полное право не только оказать ему содействие своими советами и наставлениями, но и принять на себя заведывание или командование той частью средств и сил страны, которая вам по соглашению с эмиром покажется наиболее важной в оборонительном или наступательном отношении против Англии.
После этого Константин Петрович передал Столетову список лиц, включённых в состав посольства. Туда вошли: генерального штаба полковник Н. О. Разгонов, врач И. Л. Яворский, подпоручик Назиров, классный топограф Бендерский, переводчики Заман-бек Шихалибеков и Малевинский, фельдшер и команда из 22-х казаков во главе с урядником.
Перед отъездом, Константин Петрович вновь вызвал Столетова.
— Николай Григорьевич, — начал он, – должен вам рассказать ещё об одном обстоятельстве. Как вы, наверное, знаете, уже одиннадцать лет проживает у нас в Самарканде свергнутый Шир-Али ханом его племянник Абдуррахман-хан. До сего времени он вёл себя корректно, однако англичане, кажется, играют на той струнке, что желают запугать эмира, выставляя ему Абдуррахман-хана в виде пугала. То они угрожают отнятием субсидии и передачей её племяннику, то прямо, без обиняков, стращают возведением того на престол. Это дело нешуточное. Мы же должны вести себя осторожно. Поэтому, Николай Григорьвич, поскольку ваш путь пролегает через Самарканд, Абдуррахман, наверняка попытается с вами встретиться. Прошу вас, ни под каким видом этого не делать.
“Совет Константина Петровича я исполнил в точности, — вспоминал позже Столетов, — и не только в Самарканде я не отозвался на подсылку ко мне Абдуррахманом разных лиц, с просьбой о назначении ему часа приема, но не принял за нашей границей людей, которые пытались в Гузаре подъехать ко мне от него”.
Через несколько дней экипажи с членами посольства, пока еще без конвоя – казаки должны были присоединиться в Самарканде – выехали из Ташкента. В древней столице империи Тамерлана задерживаться не стали и уже 2 июня, получив напутствие от начальника Зерафшанского округа генерала Н. А. Иванова, тронулись в путь.
Сохранить в тайне отправку русского посольства в Кабул от вездесущего ока британской разведки не удалось. В телеграмме английского агента майора Луи Каваньяри вице-королю Индии лорду Литтону от 5 июня 1878 года сообщалось: “Получено донесение, что русский агент в Кабуле проинформировал эмира, что русский посланник-европеец, равный по положению генерал-губернатору Ташкента вскоре посетит Кабул. Генерал-губернатор также написал об этом эмиру, присовокупив, что он должен быть принят как посол Императора”.
Тем временем, повышенный британцами в статусе генерал Столетов торопился. Однако, к его досаде, это не всегда получалось. Кроме физических препятствий приходилось преодолевать и восточное гостеприимство. Едва вступив в пределы Бухарского эмирата, путешественники были встречены, посланными эмиром чиновниками. Посольский караван возглавили трое бухарских есаул-баши с золочеными жезлами в руках – символами высокого положения эскортируемых ими особ. Именно сопровождающие определяли маршрут, места привалов и ночёвок. Сначала пришлось сделать большой крюк и заехать в Чиракчи, где их встретил местный правитель, сын эмира. Угостив членов посольства роскошным обедом и ужином, бек преподнёс им богатые подарки: породистых лошадей под парчовыми и бархатными попонами, с отделанными бирюзой уздечками и огромным количеством халатов и сладостей.
Медленно продвигаясь от одного гостеприимного хозяина к другому путники наконец прибыли в Карши, где их ожидал сам эмир Сейид Музаффар. Уклониться от визита к властителю Бухары не было никакой возможности. Надев парадные мундиры, русские путешественники, сопровождаемые мирахуром отправились в Каршинскую крепость где их ожидал эмир.
В приёмном зале, на возвышении восседал человек средних лет, плотного телосложения. Одет он был в полосатый сине-зелёный халат, жёлтые сафьяновые сапоги с белой чалмой на голове. Это и был бухарский властитель.
Вдоль стен были расставлены стулья – ровно семь по числу визитёров. Путешественники расселись и воцарилось долгое молчание. Наконец эмир, глядя на гостей сонными глазами, произнёс:
– Как поживает наш друг, его высокопревосходительство дорогой туркестанский генерал-губернатор?
— Благодарю вас, – ответил Столетов. – Здоровью Его превосходительства ничего не угрожает. Он передаёт вам, Ваше высочество, привет, пожелание долгих лет жизни и благополучия вашему царству.
Затем глава миссии рассказал эмиру о целях экспедиции, после чего путешественники откланялись. При выходе из аудиенц-зала их снова ожидали подарки: роскошные халаты, шёлк и бархат, каракулевые шкурки и конечно лошади под богато расшитыми попонами.
– Пока мы доберемся до цели, превратимся в погонщиков табуна, — пошутил Разгонов.
– Ничего, ответил Николай Григорьевич, — передарим Шир Али-хану.
Навёрстывая время, потраченное на визиты, старались двигаться как можно быстрее и вот впереди, в лучах заходящего солнца, блеснули воды Аму-Дарьи. Выйдя к берегу, путешественники разбили лагерь. Предстояла последняя ночёвка на территории Бухарского эмирата. На той стороне лежал Афганистан.
На следующий день началась переправа. Бухарцы предоставили, для этой цели, три каяка. На первый Столетов посадил гонца, чтобы тот известил эмира и передал тому письмо от генерал-губернатора Кауфмана.
В нём Константин Петрович в частности писал: “Да будет Вам известно, что в настоящее время отношения между британским правительством и нашим относительно Вашего государства требуют глубокого рассмотрения. Поскольку я не могу лично передать Вам свое мнение, я передал свои полномочия доверенному лицу — генерал-майору Столетову. Этот человек — мой близкий друг, прекрасно проявил себя во время последней русско-турецкой войны, за что заслужил милость Государя Императора. Он пользуется уважением Государя Императора. Он передаст Вам всё, что я имею сообщить Вам. Надеюсь, что Вы с полным вниманием отнесетесь к его словам и будете верить ему также, как мне; и после необходимого размышления дадите ему ответ. Между тем, да будет Вам известно, что Ваш союз и дружба с русским правительством будет выгодна нам, но еще более — Вам. Преимущества тесного союза с русским правительством будут очевидны”.
Целые сутки, под палящим июньским солнцем, продолжалась переправа, наконец последний участник экспедиции шагнул на афганский берег. Что ждало их впереди – триумф или неудача? Этого не ведал никто.
Продолжение следует
На заставке: Гравюры с фотографий Джона Берка. Журнал “Всемирная иллюстрация” №509, 1878 г.
В. ФЕТИСОВ
