Более 13% кыргызстанцев живут и работают за пределами своей страны, большая их часть — в России. Киргизская экономика зависит от мигрантов сильнее всех в мире: денежные переводы граждан на родину составляют более трети ВВП страны. Однако расплачиваться за это приходится следующему поколению: оставленные на попечение родственников дети часто становятся жертвами насилия или несчастных случаев по недосмотру.
Весной прошлого года супруги Каныбек и Нурсулуу были вынуждены уехать из села Григорьевка на севере Кыргызстана в Россию на заработки — обеспечивать жену, мать и четверых детей одному Каныбеку, работавшему электриком, было тяжело.
Решение было принято всей семьей: чтобы накопить на образование детей и достроить дом в селе, он устроился в Москве дворником, а Нурсулуу — уборщицей в магазине. Дети — четырех, пяти, восьми и 11-ти лет — остались с 54-летней бабушкой Чынарой. Заработанных денег родителям хватало на оплату съемных коек в квартире. То, что удавалось сэкономить, они отправляли семье.
Однако всего через несколько месяцев после отъезда супругам пришлось вернуться домой — на похороны своей восьмилетней дочери Медины.
«Пусть дети поработают»
В сентябре Медина упала с камня во время игры и повредила руку. Чынара увидела кровь, но не придала этому значения. Она обработала рану йодом и перевязала девочке руку.
Однако боль не утихала, и бабушка решила везти ее в ближайшую областную больницу, в 35 км от села. «У нас нет машины, и мы не смогли выехать на следующий день. Найти транспорт удалось только вечером следующего дня, — со слезами вспоминает Чынара. — Мне сообщили, что у внучки открытый перелом, ее руку загипсовали и сказали прибыть на повторный осмотр через пять дней. Но уже через два дня рука начала синеть. Когда ее привезли в больницу, рука уже начала гнить».
Медина скончалась по пути в Бишкек. Расследование по делу о ее смерти ведется до сих пор, следователи допросили как Чынару, так и медперсонал, который оказывал помощь девочке.
Каныбек и Нурсулуу говорят, что ни в чем не винят Чынару. Они понимают, что несчастный случай мог произойти с любым, но соглашаются, что, если бы они были там, девочке, возможно, удалось бы оказать медицинскую помощь быстрее.
После похорон они снова вынуждены были уехать в Москву. Трое их детей продолжают жить с бабушкой. «Моя сноха до сих пор горюет. Они хотели даже увезти с собой детей, но пока сами там на птичьих правах, — рассказывает Чынара. — Днем за детьми некому будет смотреть, а денег на детский сад у них пока нет».
При этом хоть ей самой и тяжело смотреть за детьми, другого выхода она не видит. «Пока я молода и могу за внуками смотреть, пусть дети поработают. Внуки скучают по родителям, но им хорошо со мной. Они же выросли у меня», — говорит Чынара.
Смерть Медины — далеко не единственный подобный случай, произошедший в Кыргызстане за последнее время. Конец прошлого года потряс страну чередой сообщений о гибели малолетних детей мигрантов.
В Чуйской области на севере страны погиб двухлетний ребенок, в Нарыне изнасиловали четырехлетнюю девочку и убили ее вместе с семилетним братом и бабушкой. В Иссык-Кульской области умер двухлетний мальчик, которого избила тетя за то, что он описался.
Конечно, насилие и несчастные случаи происходят не только в семьях мигрантов. Однако, как отмечают эксперты, отсутствие родителей оставляет детей в более уязвимом положении.
«Если родителей нет, малолетних детей элементарно могут не покормить или не поменять подгузник. При этом стоит отметить, что чаще всего эти дети были рождены в ситуации повышенного риска. Их родители уже до эмиграции находились в трудной жизненной ситуации», — говорит Назгуль Турдубекова, директор фонда «Лига защиты прав ребенка».
«Не хотят оседания миграции»
По последним официальным данным за 2017 год, 1,6 млн кыргызстанцев живут за чертой бедности — это почти 27% населения (для сравнения, в России — 13%). Большая часть — 72% — живет в сельской местности. Чаще всего за границу едут работоспособные взрослые, чтобы обеспечивать семью на родине.
Оценки того, сколько в Кыргызстане детей, оставленных мигрантами, разнятся. Министерство социального развития страны насчитывает около 72 тысяч детей, а по данным ЮНИСЕФ, речь идет о 199 тысячах детей с обоими родителями в эмиграции и 299 тысячах — с одним. Это 15% всех несовершеннолетних кыргызстанцев.
Остановить миграцию в современном мире невозможно, однако при иных условиях она могла бы быть семейной, отмечает социолог Гульнара Ибраева. Страны, принимающие у себя мигрантов, не заинтересованы в том, чтобы они приезжали с детьми, считает она.
«Даже если супружеская пара едет в Россию, зачастую они не могут забрать детей с собой, потому как условия жизни для детей будут еще хуже, чем на родине. К тому же в большинстве случаев супруги живут по отдельности, с другими мигрантами, поближе к работе, и сами редко видятся», — говорит Ибраева.
Она приводит в пример случай в деревне Клищино Тульской области, где местные власти после публикаций в СМИ о «киргизском анклаве» изменили генплан, признав участки, купленные мигрантами, землями сельскохозяйственного назначения. «Понятно, что россияне не хотят семейной миграции и оседания мигрантов на территории России», — отмечает Ибраева.
О трудностях, с которыми приходится сталкиваться в Москве женщинам-мигрантам с маленькими детьми, повествует фильм «Айка» режиссера Сергея Дворцевого. Идея фильма основана на реальных историях киргизок, отказавшихся от своих детей в московских роддомах.
«Эту проблему надо решать, а не оставлять ее в вялотекущем состоянии. Люди, у которых нет прав совершенно и они их получить никак не могут, — [нельзя] о них просто не вспоминать, чтобы они ходили рядом, чистили улицы, и все. Все люди хотят быть частью общества и жить в нормальных условиях», — говорил Дворцевой в интервью Би-би-си.
Обязательное опекунство
23-летняя Перизат приехала из Кыргызстана в Якутск четыре месяца назад. Она окончила лишь среднюю школу, но у нее хороший русский язык, поэтому она надеется устроиться работать продавщицей в одном из торговых центров города. В ожидании разрешения на работу Перизат моет полы в магазине, где работает знакомая соотечественница, и живет с тремя другими женщинами-мигрантками в коммунальной квартире.
«Несколько лет назад после развода я решила открыть свой бизнес, взяла кредит для открытия магазина одежды. К сожалению, дело не пошло, и магазин быстро обанкротился, — рассказывает Перизат. — Я должна выплатить долг банку, а моей зарплаты швеи в Кыргызстане едва хватало на еду, квартиру и оплату коммунальных услуг».
На родине она оставила четырехлетнего сына, за которым присматривают мать и младшая сестра Перизат. С мужем она развелась после рождения ребенка, он практически не участвует в воспитании мальчика.
По данным госслужбы миграции, около 45% мигрантов из Кыргызстана — женщины. В докладе, подготовленном Международной организацией по миграции (МОМ), приводится ряд негативных последствий женской миграции — стигматизация, столкновение с насилием как самих женщин, так и их детей, разделение семей и разрыв социальных связей. Как отмечают авторы, миграция оказывает влияние на всю последующую жизнь не только самого мигранта, но и всех членов семьи.
По постановлению правительства местные власти в Кыргызстане начали ставить на учет всех детей мигрантов. Только в декабре прошлого года по стране было зарегистрировано почти 79 тысяч детей, чьи родители уехали в другой город или за границу. Во время обходов, которые проводят участковые, также выявляются случаи насилия и жестокого обращения.
«Мы поняли, что дети, которые еще не ходят в детский сад или школу, находятся вне поля зрения. Они могут целый день не выходить из дома, и никто не знает, что с ними происходит внутри, — рассказывает начальник отдела МВД по делам несовершеннолетних Азамат Абдрахманов. — Подворовые обходы мы проводим в бригаде, которая состоит из семейного врача и участкового милиционера — это позволяет зарегистрировать и осмотреть всех детей и их жилищные условия».
По мнению правозащитников, регистрация детей мигрантов и такие обходы — лишь первый шаг в борьбе с насилием над несовершеннолетними. Они лоббируют создание в Кыргызстане официальной и обязательной процедуры оформления опекунства, чтобы усилить ответственность за здоровье детей их родителей-мигрантов и родственников, на которых они оставлены.
ЮНИСЕФ уже начал разработку специальной формы — ее обещают сделать максимально упрощенной и заверять за счет государственного бюджета. На начальных стадиях процедуру предлагается сделать добровольной, вторым шагом станет работа с местными властями и школами, которые должны будут помочь связаться с родителями и оформить опекунство. В случае отказа процедуру планируется оформлять в судебном порядке.
«Американская мечта»
Перизат об этой процедуре ничего не слышала, но убеждена, что с ее сыном ничего плохого не случится. Она уверена, что бабушка делает все возможное, чтобы ребенок был в безопасности. С неохотой она рассказывает, что у ее матери инвалидность первой группы из-за проблем со зрением, и из заработка у нее только пособие по инвалидности. Помимо внука мать Перизат также воспитывает свою шестилетнюю дочь. Живет вся семья на съемной квартире, поэтому все трое зависят от денег, которые им присылает Перизат.
«Моя мать — инвалид, но очень заботливая и любит моего сына. Я надеюсь очень скоро вернуться домой и воспитывать его сама. Ведь то, что я здесь, — ради его же блага», — говорит Перизат. Она хочет вернуться к поступлению сына в первый класс, но получится ли у нее сдержать обещание, неизвестно.
Мама 29-летней Жазгуль Мадагазимовой уехала работать в Россию, когда Жазгуль было 13 лет. Отец остался один с тремя детьми, и большая часть работы по дому — готовка, уборка и уход за братом и сестрой — легла на Жазгуль. На деньги, которые присылала мать, семья выплачивала кредит и строила дом.
Три года спустя на заработки в Россию уехал и папа. Родители вернулись лишь спустя 10 лет, когда дети выросли и стали жить самостоятельной жизнью. Дом отстроили, дали детям образование, вот только времени, проведенного вместе, у семьи было очень мало. Жазгуль не обижается на родителей — говорит, что понимает, что это был единственный выход.
«У всех мигрантов есть своя «американская мечта» — купить собственный дом, или квартиру, или машину — обязательно джип, жениться и завести детей, сыграть большую свадьбу и дать детям качественное образование, — говорит Жазгуль. — Но часто на исполнение этой мечты уходят годы, и дети за это время уже вырастают».
Наргиза Рыскулова, Би-би-си, Бишкек
Иллюстрации Магеррама Зейналова.
