В ноябрьском номере газеты “Санкт-Петербургские ведомости” от 20 числа 1908 года в разделе “Некрологи” читатели могли прочесть сообщение, начинавшееся следующими словами: “В Ташкенте после непродолжительной болезни скончался Николай Фёдорович Петровский, бывший в течение двадцати с лишним лет нашим Генеральным консулом в Кашгаре”. Далее перечислялись заслуги покойного в сфере дипломатии и в области археологических и археографических изысканий. Особо выделялась деятельность Петровского как собирателя памятников древней письменности, который первым заставил ученых обратить деятельное внимание на сокровища Китайского Туркестана. Благодаря изысканиям Николая Фёдоровича научные фонды России обогатились целым рядом памятников исключительного значения.
Похожие некрологи были опубликованы и в ташкентских газетах.
На смерть Петровского отозвался известный востоковед, академик В. В. Бартольд: “Доходившие до меня в последнее время известия из Ташкента были не особенно радостны; в особенности меня огорчило неожиданное известие о смерти Н.Ф. Петровского. Насколько наше археологическое общество обязано покойному – об этом нечего и говорить”. На заседании Восточного отделения Российского Археологического Общества, состоявшееся 26 февраля 1909 г. академик С.Ф. Ольденбург, один из основателей русской индологической школы, сделал сообщение «О научном значении коллекции Н.Ф. Петровского». “Он был большой человек, — отметил докладчик, — из числа тех, чьё имя остаётся и память о которых живёт в делах их и у людей, которые их знали”.
Смерть Петровского вызвала отклик и у А.Е. Снесарева, в памяти которого Петровский запечатлелся как “мудрый старик, с гибким умом, с богатой русской сметкой”, знания которого “были поразительны, понимание вещей широкое”. Петровский, вспоминал Снесарев, был прекрасным собеседником, общаться с которым было “чистое наслаждение”.
Ноябрьским утром печальная процессия направилась из дома № 5 на Инженерной улице, где последние пять лет проживал действительный статский советник Петровский, к Спасо-Преображенскому собору Ташкента. Там, в присутствии директора Туркестанской учительской семинарии Н. П. Остроумова, помощника управляющего туркестанского генерал-губернатора А. А. Семёнова и других друзей и близких покойного, прошло отпевание. Так завершился земной путь человека, который на протяжении более двадцати лет, был “фактическим правителем Кашгара”, как называли русского консула извечные его соперники по “Большой игре”, британцы.
Ныне имя выдающегося дипломата, разведчика, учёного-востоковеда практически забыто, а могила потеряна — все мои попытки её найти оказались безуспешными. И в эти дни, когда исполняется 110 лет со дня смерти Николая Фёдоровича Петровского, хочется вспомнить этого незаурядного человека, тесно связанного с нашим городом.
Глава первая
Узник Петропавловской крепости
Николай Федорович Петровский родился в Москве 30 ноября 1837 года в семье военного. Несмотря на то, что помыслы молодого человека лежали в других, гражданских областях, Николай не стал нарушать семейную традицию и пошёл по военной стезе. Поступил в Московский кадетский корпус и успешно закончил его в 1858 году. Первым местом службы Николая Петровского стал Астраханский гренадёрский полк, однако военная лямка, очевидно, не слишком показалась молодому поручику, и уже через год мы видим его преподающим русский язык в Александринском сиротском кадетском корпусе. А ещё через год Николай окончательно расстаётся с военной службой. С формулировкой по “домашним обстоятельствам” он выходит в отставку в небольшом чине штабс-капитана.
На самом деле причина была в том, что Николай окончательно решил поменять направление своей жизни. К этому времени он серьёзно увлёкся археологией, славистикой, восточными языками, начал сотрудничать с русскими писателями, публицистами и учеными. На жизнь Петровский зарабатывал уроками и сотрудничеством с воронежским журналом литературоведения и языкознания “Филологические записки”.
Это было время преобразований Александра II, когда жизнь империи стремительно менялась. Но если судебная и военная реформы оказались более чем успешными, то крестьянская, будучи не до конца продуманной, половинчатой, не удовлетворила ни крестьян, ни дворянство и стала одной из причин подъёма революционного движения в России.
По стране прокатились волнения недовольных крестьян, послужившие катализатором активизации других слоёв населения, в особенности самой радикальной его части – студенчества.
Революционные ветра не обошли стороной и Николая Петровского, и 16 июля 1862 года он подвергается аресту и помещается в печально известный Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Ему вменяется в вину связь с “лондонскими пропагандистами”.
На допросах в III отделении Петровский показал, что действительно встречался несколько раз с В. И. Кельсиевым, одним из ближайших сподвижников Герцена, Огарёва и Бакунина.
В Лондоне Кельсиев занимался сбором сведений и материалов о старообрядцах. Открыв для себя огромный и самобытный пласт культуры русского старообрядчества, он пришёл к выводу, что в старообрядчестве скрыт значительный антиправительственный потенциал, которым при умелой организации можно воспользоваться в интересах революционных преобразований в России. Кельсиев обращает внимание Герцена на то, что они незаслуженно забыли раскольников, которые по своей природе уже были почти готовые революционеры, поскольку подвергались гонениям и были недовольны правительством. Причём религиозная сторона интересовала лондонских сидельцев в то время менее всего, необходимо было расшатать власть любыми средствами и с опорой на любые силы. Для разработки этого «пласта» Кельсиев был послан Герценом в Россию, и в начале марта 1862 года он приезжает в Москву по подложному паспорту.
Целью лондонского эмиссара являлось выяснение реального положения дел в среде московского старообрядчества. Кроме этого, он должен был организовать перевозку герценовской нелегальной печати и наладить координацию деятельности различных революционных организаций в России. В Москве Кельсиев через своих сторонников стал искать человека, хорошо знакомого с расколом, которому можно было поручить распространение изданий, посвящённых старообрядчеству. Таким образом он вышел на Петровского, который как раз занимался историей раскола. При встрече, как отражено в протоколе допроса, Кельсиев рассказал Николаю о своём плане, “соединить различные согласия раскола и секты в одну деятельность – пропаганду как сочинений их расколоучителей, которые он предполагал издавать в Лондоне, так равно и его заграничных изданий…и тем самым распространять как эти последние, так и идеи в них заключённые”.
Петровский соглашается участвовать в этом деле, однако вскоре убеждается, что ”в различных, даже наиболее удалённых от православия согласиях раскола, нет вообще раздражения против правительства и нет желания силой достигнуть торжества своих верований”.
Петровский пробыл в Алексееевском равелине до 9 декабря 1863 года, а затем был выпущен на поруки своего друга земского деятеля Д. Д. Дашкова.
Суд над лондонскими пропагандистами, вошедший в историю под названием “Процесс 32-х”, длился почти три года: с 7 июля 1962 по 27 апреля 1865 года. Интересно, что в списке обвиняемых фигурировал и писатель Иван Сергеевич Тургенев, но он, написав верноподданическое письмо Александру II и выступив перед сенатской комиссией сумел снять с себя обвинение. Петровского приговорили к году тюремного заключения, однако пребывание под арестом во время следствия ему зачли как наказание.
Переболев революционной заразой в юности, Николай получил иммунитет на всю оставшуюся жизнь. Воистину, как сказал один мудрый человек: “Кто не был радикалом в молодости, у того нет сердца, а кто не стал консерватором в зрелости, у того нет разума”.
28 мая 1865 года Петровский женится на Софье Алексеевне Сахновской и в том же году поступает на службу в Государственный контроль – орган, осуществляющий надзор за российским бюджетом.
Научная деятельность по-прежнему влечёт Николая: литература, экономика, этнография, археология, политика — вот круг его интересов. 20 марта всё того же 1865 года Петровский становится сотрудником Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете.
В 1870 году Николай Фёдорович Петровский был назначен агентом Министерства финансов в Туркестане и вместе с семьёй, состоящей из жены и троих детей, отправляется в Ташкент. В круг его обязанностей входил сбор сведений о состоянии торговли и промышленности в этом отдаленном, только недавно присоединённом к России крае. Так начался главный период в жизни будущего “властителя Кашгара” – туркестанский.
Продолжение следует
На заставке: фотография Н. Ф. Петровского работы А. Ф. Дресслера, Санкт-Петербург
В. ФЕТИСОВ
Спасибо большое за память!