Дмитрий Янов-Яновский — один из тех современных композиторов Узбекистана, творчество которого хорошо известно далеко за пределами страны. Его знают не только как автора музыки, но и как человека, неутомимой деятельностью которого можно только восхищаться. Достаточно вспомнить, что он был основателем и художественным руководителем Международного фестиваля современной музыки «Ильхом – ХХ», который был ярчайшим событием музыкальной жизни нашей республики в 1996 – 2006 годах.
Обладатель всевозможных наград и премий, среди которых победы на конкурсе молодых композиторов в Москве, на Международном конкурсе духовной музыки во Фрибурге (Швейцария), на конкурсе композиторов «Alea – III» в Бостоне (США), на кинофестивале в Нанте (Франция) и многих других, композитор, тем не менее, поражает скромностью и душевной тактичностью. Сегодня, крупные международные фестивали современной музыки Европы и Америки с большим интересом включают в свои программы его произведения. Несмотря на плотный творческий график, мы смогли встретиться с Дмитрием Янов-Яновским и задать вопросы о проблемах композиторского творчества, о новых творческих замыслах и многом другом.
– Дмитрий Феликсович, в конце ушедшего года вы побывали в Америке. Это была творческая поездка?
Действительно, она была связана с работой над крупным проектом «Қирқ қиз», задуманным как мультимедийный спектакль по мотивам сказания о сорока девушках. Я думаю, многие знакомы с этой легендой, которая бытует в различных интерпретациях на территории всей Центральной Азии. Интересно, что единственный перевод на русский язык был сделан выдающимся поэтом Арсением Тарковским.
Задачей авторов проекта было создать поэтическую притчу о прошлом современными средствами. Прежде всего были отобраны девушки – певицы и исполнительницы на народных инструментах со всех республик Центральной Азии. Режиссер Саодат Исмаилова создала видео-ряд, а моей задачей было объединить все музыкальные номера в единое целое. В проекте также принимает участие известный узбекистанский ударник и дирижер Алибек Кабдурахманов, чья партия и стала объединяющим стержнем. Для меня было очень важно, чтобы наш проект не превратился в концерт народной музыки, а был именно притчей, единой композицией. Я стремился создать атмосферу, пространство, поэтому в музыке много чисто сонорных эффектов, используются различные типы вокальной техники: шепот, речитация, вокализ, магнитофонная запись, а также нетрадиционные приемы игры на ударных и народных инструментах, в результате чего фольклорная основа приобретает дополнительный объем, своего рода «народная музыка в 3-D формате». В этом плане звучание приближается не столько к реальной народной традиции, сколько — к современному языку авангардной музыки.
Репетиции спектакля сначала проходили в Америке, а в феврале у нас в Узбекистане. Впереди намечен премьерный тур по городам Америки, Франции и другим странам. Таким образом, в течение пяти лет участники спектакля «Қирқ қиз» будут гастролировать с ним по всему миру.
– Вы много раз были в Америке. Чем вам запомнилось первое посещение этой страны?
Впервые я побывал там, когда мне было 30 лет. Известные американские музыканты – струнный ансамбль «Kronos Quartet» и певица Дон Апшоу — исполняли в Линкольн-центре два моих сочинения: «Lacrymosa» и «Chang – music 4». Исполнение было просто замечательным, музыканты – фантастические.
Мне нравится Америка, но я также люблю Италию, Францию, Бельгию и, конечно, Узбекистан. Но я никогда не сравниваю образ жизни там и здесь, везде есть свои достижения, достоинства и свои проблемы. Признаюсь, ни в одну страну я не ездил туристом. Все мои поездки были связаны исключительно с моей работой. Возможно, это выглядит кокетством, но постоянные перелеты, гостиницы очень изматывают. Помню, когда вышла запись диска «Kronos Quartet» с моей музыкой, я в течение одной недели побывал с исполнителями в десяти городах Америки. Для меня это было очень сложно физически, так как работать в таких условиях невозможно.
– Не секрет, что ваша музыка нашла «своего» слушателя в основном на Западе и в Америке, а не на Родине. Как вы думаете, почему?
– Действительно, моя музыка звучит в Узбекистане нечасто. Но дело не в моей музыке, а в том, что современная музыка вообще редко исполняется в нашей стране, поэтому у широкого слушателя и нет никакого интереса к тому, что создают современные узбекские композиторы. К примеру, я написал «Chang – music 5» — камерное произведение для чанга и струнного квартета, но не для наших музыкантов, а по заказу «Kronos Quartet». Они специально приобрели чанг, на котором я сам и играл. О чем это говорит? О том, что у западных музыкантов есть интерес к современной музыке, к культурам других народов, и они пытаются найти синтез различных музыкальных явлений. У нас пока этого нет. Нужно еще много сделать в этом направлении для развития интереса к современной музыке у нашей аудитории. Причем это касается не только Узбекистана, но и очень многих государств бывшего Союза. Взять, например, Россию, где происходит то же самое. Правда, получше дела обстоят в Прибалтике, Грузии и Азербайджане. Это большая проблема, которой необходимо заниматься.
– А какие условия, на ваш взгляд, государство должно создать для развития искусства?
– Мне кажется, государство должно выделять молодых талантливых людей и способствовать их росту. Должен же быть создан какой-то стимул, поднимающий статус профессии композитора. Это может быть система конкурсов или заказов. Допустим, энное число композиторов пишет музыку для нового ансамбля, у которого пока еще нет своего репертуара. Прекрасный пример в этом смысле – камерный оркестр «Туркистан», весь репертуар которого был создан специально для него. Помимо этого, развитие искусства в стране зависит от качества образования в консерватории. Я думаю, что государство должно руководствоваться потребностями действующих оркестров и театров. У нас уже возник дефицит трубачей, альтистов, валторнистов. Но почему вместо этих специальностей каждый год набираются 50 пианистов, 20 композиторов и музыковедов? Тоже самое происходит на вокальной кафедре. Там учатся сплошные сопрано и тенора. А кто будет заботиться о том, чтобы в стране были хорошие меццо-сопрано и басы? Кто-то же должен думать о том, что, например, будет завтра в театре имени Алишера Навои или в Национальном симфоническом оркестре?!
– Дмитрий Феликсович, вернемся к вашей музыке — вы всегда согласны с ее интерпретацией?
– Нет, не всегда. Однажды, например, в Париже играли мое произведение «Lacrymosa» не шесть минут, как это было задумано, а минут двенадцать. Я, думал, что умру во время этого исполнения (смеется). Было еще несколько подобных случаев, которые, естественно, не могут не огорчать.
Однако, в целом, мне очень повезло с исполнителями моей музыки. Среди них — певица Дон Апшоу, виолончелист Йо-Йо Ма (США), клавесинистка Элизабет Хойнацка (Франция), ударник Герт Соренсен (Дания), «Kronos Quartet» (США), «Arditti Quartet» (Англия), ансамбль «Xenia» (Италия), Чикагский симфонический оркестр и многие другие замечательные музыканты, которые зачастую исполняли мою музыку даже лучше, чем она была написана.
– Что требуется для понимания современной музыки?
Представьте, что я с вами буду говорить очень красивыми фразами, но на неизвестном для вас языке. Как бы я ни изощрялся в выражениях, для вас это будет просто набор слов. Либо вы должны понимать язык, и ту красоту, которую этот язык несет, либо вы его не понимаете и, естественно, не воспринимаете. То же самое и с музыкой, особенно с современной. Как мне кажется, музыка, даже самая сложная, скорее всего, требует не подготовки, а открытости восприятия и слушательского опыта. К примеру, на западе нет такого разделения, когда одна часть публики ходит условно на Пьера Булеза, а другая на Элтона Джона. Их одинаково интересует и классическая, и современная, и эстрадная, и народная музыка, потому что в каждом направлении они находят для себя что-то интересное и важное.
А у нас сегодня, когда все решается нажатием одной кнопки «поиск» в интернете, интереса к современной музыке практически нет.
Помню, София Губайдулина рассказывала мне, что когда Эдисон Денисов стал выезжать за границу, он стал привозить оттуда «запрещенные» партитуры Луиджи Ноно или того же Пьера Булеза. Они ночами изучали эти партитуры, потому что у них был живой интерес к этой музыке.
– Вы упомянули о вашем общении с выдающимися музыкантами 60-х годов прошлого столетия Софией Губайдулиной и Эдисоном Денисовым. Расскажите, пожалуйста, подробнее о встречах с ними. [b]
– Во-первых, это потрясающие люди. В отличие от многих «важных» официозных композиторов, они любили чужую музыку, что встречается довольно редко в творческой среде. Помню, как лет с пятнадцати я начал ездить в Москву и показывать свои первые сочинения как Денисову, так и Губайдулиной. Их деликатные замечания и комментарии были очень ценны для меня. Однажды Денисов, зная, что я должен к нему приехать, приготовил мне в подарок одну из партитур Луиджи Ноно. Возможно, сейчас это выглядит смешно, но тогда это был самый дорогой для меня подарок. Денисов вообще был уникальным человеком. Любой известный композитор из бывшего Союза, которого вы можете назвать, обязан своим появлением на Западе именно Эдисону Васильевичу. Он познакомил Запад с партитурами Софии Губайдулиной, Альфреда Шнитке, Арво Пярта, Гия Канчели и многих других. С Софией Асгатовной я до сих пор поддерживаю связь, восхищаясь ею как гениальным музыкантом и потрясающим человеком.
[b]– Как вам известно, эволюцию творчества любого деятеля искусства принято делить на определенные этапы. Думаю, вы в этом плане не являетесь исключением, не так ли?
– На мой взгляд, подобное деление происходит естественнее, когда композитор уходит из жизни. В любом случае последний этап будет завершающим периодом (смеется). На самом деле, эти этапы обозначить не так-то легко. К примеру, творчество Арво Пярта очень сложно разделить на те или иные периоды (кроме, пожалуй, раннего), так как по стилю одно произведение от другого мало чем отличается. Это связано во многом с тем, что в композиторском творчестве действует система заказов. И заказчик музыки хочет слышать в новом произведении то, что уже ранее слышал. Помню, как в недалеком прошлом музыканты «Kronos Quartet» заказали мне (одно за другим) пять произведений, каждый раз объясняя, что хотят услышать опус в стиле ранее написанного «Presentiment», но теперь уже — для квартета. И таких заказов было несколько.
Окидывая взглядом прошлое, я понимаю, что сегодня уже не согласился бы на подобное предложение, ведь гораздо интереснее создавать каждый раз что-то новое, а не в стиле старого. Этим потрясающим качеством отличается Лучано Берио, музыку которого из творчества многих выдающихся композиторов я ценю больше всего.
Как мне кажется, проблема многих композиторов заключается в том, что когда ты находишь что-то свое, особенное, очень трудно потом от этого отойти, и продолжать новые поиски. Сергей Беринский говорил, что для композитора не столько важно найти свое «лицо», сколько не цепляться за него. Так вот у Берио каждое новое сочинение – это новые открытия, новые уникальные задачи, и «новые правила игры». Для меня лично ближе путь Берио, когда каждое сочинение – это новый звуковой мир, каждый раз заново созданный и который невозможно повторить.
Беседу вела Зарина Хамзина.