Покинем на время жаркие туркменские степи, и перенесёмся за тысячи километров на восток, в Семиречье. Здесь внезапно возникла напряжённость, едва не приведшая к полномасштабной войне России с Китаем.
Как мы помним китайцы, разбив Якуб-бека, в начале 1878 года вышли к русским пределам. На отвоёванных землях началась жесточайшая расправа над мусульманским населением. Через три недели после занятия Кашгара китайцы полностью вырезали скрывавшихся в окрестностях урумчийских дунган. Земли и имущество восставших отбирались в казну. Началось массовое бегство жителей Восточного Туркестана на российскую территорию.
Цинский военачальник ЛюЦзиньтан немедленно потребовал от России выдачи беглецов, — прежде всего, лидеров ополчения,- и возвращения всей территории Кульджи, занятой Россией в 1871 году. Письма губернатору Семиреченской области Г.А Колпаковскому, а затем и туркестанскому гг. К.П.Кауфману были написаны угрожающе высокомерным, ультимативным тоном. Сообщая Кауфману о своих победах, китайский военачальник подчеркивал: «Мы заняли несколько сотен больших и малых городов и предали смерти более 100 000 (более 10 тюменей) разбойников», некоторые из них бежали в пределы Российской империи, в случае их невыдачи российскими пограничными властями, «я, Джунтанг, по повелению великого хана, буду преследовать Баянахуна (лидер дунганских повстанцев, В.Ф.) и в тех местах, куда он ушел…, не судите меня, когда я прибуду в ваши пределы».
В ответ на столь вызывающее письмо цинского генерала военный губернатор Семиречья Г.А. Колпаковский писал: «Вы заявляете высокомерно настоятельное и дерзкое требование от меня выдать дунган, какого-то Биянху и разных дунганских предводителей; для выполнения этого требования назначили 50-дневный срок, мало того, осмелились заключить свое грубое сообщение смешной угрозой о вступлении с войсками в наши владения, не помыслив о том, что имеете дело с представителями Державы сильной перед лицом всего мира своим могуществом и праву и что всякий шаг враждебности с вашей стороны будет опасным шагом для Вас и управляемого Вами края[…]В наши владения пришли не преступники, а пришли до 5 тыс. душ бедных дунганских семей, искавших спасения от неистовств ваших войск… Дунгане эти, таким образом, приняты под покровительство российского императора, останутся на нашей земле и никакие притязания Ваши не будут приняты мною во внимание без приказания высшего нашего начальства».
К.П.Кауфман в свою очередь, отвечая ЛюЦзиньтану, писал, что, узнав о занятии цинскими войсками Кашгара, «ждал Вашего извещения об этом событии, ожидая мирных и дружественных сношений, как подобает добрым соседям». Однако «был немало удивлен тоном и выражением сообщения», в котором цинский военачальник извещал о намерении вступить со своими войсками в пределы России. «Такое нарушение границ повело бы Вас с в столкновение с нашими военными силами; едва ли великий Богдохан одобрит действия, которые нарушают двухсотлетнюю дружбу между двумя великими империями».
Напряжение нарастало, и, чтобы каким-то образом развязать этот узел, в Петербург, для ведения переговоров прибывает один из высших китайских бонз, родственник императрицы Цы Си,ЧунХоу.
Петербург был готов вернуть Китаю Илийский край, правда не весь. Несколько районов и перевалов, удобных с чисто военной точки зрения, должны были остаться у России. Этого требовал генерал-губернатор российского Туркестана, настаивая на том, что эти районы жизненно необходимы для обеспечения безопасности среднеазиатских владений Российской империи.
Кроме того, Кауфман предлагал получить с Пекина компенсацию, за понесённые расходы в ходе многолетнего пребывания в Кульджерусском гарнизоне. Сумму компенсации генерал-губернатор определил в 120 млн рублей серебром. На эти деньги Константин Петрович предполагал построить железную дорогу из России в Среднюю Азию. На самом деле, все расходы, понесённые русскими властями в Илийском крае, не превышали 300 000 рублей и были давно компенсированы за счёт местных ресурсов, и Петербург справедливо урезал требования генерала Кауфмана до 4 миллионов.
Переговоры с китайским представителем оказались долгими и тяжёлыми.
Кроме возврата территорий, ЧунХоу требовал выдачи бежавших в Россию уйгурских и дунганских повстанцев. На что управляющий Азиатским департаментом Российского МИДа Николай Гирс отвечал, что «решительно осуждает инсургентов», но политических преступников «мы не выдаем и отступить от такого правила не находим возможным». В конце концов после долгих согласований Пекин согласился убрать это требование из текста договора.
20 сентября 1879 года в Ливадийском дворце, в Крыму, был подписан договор о фактическом разделе долины реки Или – треть ее отходила России, две трети возвращались Китаю. Помимо денежной компенсации русским судам предоставлялось право свободного плавания по реке Сунгари вглубь Маньчжурии. В городах Западного Китая и в Монголии учреждалось семь новых русских консульств.
Казалось бы,согласие достигнуто. Но неожиданно в феврале 1880 года в Петербург приходит неприятное известие – посол ЧунХоу по возвращению в Пекин был арестован и приговорён к смертной казни, а подписанный им договор не ратифицирован китайским императором.
Недовольство китайского правительства было вызвано уступкой России, издавна считавшегося важным Музартского перевала через Тянь-Шань (наиболее удобного прохода из Илийского края в Восточный Туркестан), и долины реки Текес для поселения в ней «жителей Илийского края, которые пожелают принять российское подданство».
Впрочем, вначале к этой вести отнеслись снисходительно. Милютин писал в дневнике 21 февраля 1880 года:«Не было ничего интересного: прочтены телеграммы из Пекина, не хотят ратификовать договор, заключённый китайским послом».
Однако, уже через месяц до Петербурга дошла информация о призыве командующего войсками в Западном Китае Цзо-Цзунтана к войне с Россией. Он даже перенес свою резиденцию из Ланьчжоу в Хами, поближе к русской границе, захватив с собой гроб, как символ решимости бороться до конца, и стал усиленно готовиться к войне.
И в дневнике военного министра появляется запись совершенно иного характера:«В последние дни отовсюду получались сведения не утешительные. Китайцы, по-видимому, готовятся не на шутку к войне с нами. Начальству трёх округов – Туркестанского, Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского – даны по телеграфу приказания готовиться на случай разрыва и быть осторожными на границе».
Так начался русско-китайский политический кризис, получивший название «Илийского».
Корни его лежали во внутренней политике империи Цин.
Военная партия Китая, к которой принадлежал такой влиятельный военачальник как Цзо-Цзунтан, опасались потерять своё влияние в случае установления мира как внутри, так и на границах Поднебесной. Кроме того непрерывная цепь унижений, которым подвергался Китай со стороны европейских государств во время и после “опиумных войн”, вызвали недовольство китайских чиновников и служилого люда, и ненависть к иностранцам вообще. Чиновник по особым поручениям при канцлере Горчакове, Ф. Ф. Мартенс, готовивший для Александра II аналитические записки по международным проблемам, писал:
«Военная партия, принудившая пекинское правительство отказать в ратификации трактата, подписанного в Ливадии, очевидно воспользовалась глухим, но глубоким волнением, уже издавна охватившим население Китая и направленным против иностранцев и всех европейских наций, когда-либо прежде заключавших международные трактаты с Китаем… Ливадийский трактат стал для них каплей воды, переполнившей через край чашу несправедливостей, жертвою которых был Китай. Нынешнее недоразумение никогда не возникло бы между Россией и Срединной империей, если бы китайцы не были вынуждены ненавидеть иностранцев, постоянно неуважающих их самые неоспоримые права…»
Таким образом, совершенно ясно, что, военная партия пекинского двора во главе с Цзо-Цзунтаном просто воспользовалась Ливадийским трактатом как поводом. Начав войну с Россией, предполагалось произвести общее избиение иностранцев.
Но какими бы ни были причины отказа пекинского правительства от уже подписанного договора, Петербургу впервые пришлось задуматься о вероятной войне с Китаем. И хотя сомнений в превосходстве русской армии не возникало, была одна проблема. Общая протяженность сухопутной границы с Поднебесной была огромной — около семи тысяч вёрст. В этом случае логистика любых военных операций была чрезвычайно сложной. Ещё в 1878 году Кауфман писал в Петербург, что война с Китаем станет «самой неприятной, самой неблагодарной, дорогой, бесплодной, которой по упрямству китайцев, всем известному, нельзя предвидеть конца…»
Тем не менее, весной 1880 года, в Главном штабе Русской императорской армии приступили к разработке планов вероятной войны. Для этого были привлечены крупнейшие русские военные специалисты по Китаю Н.М. Пржевальский, Ю.А. Сосновский, А.П. Проценко и др. Свои заключения представили в Главный штаб командующие азиатских военных округов, в зону ответственности которых входила граница с Китаем. Предполагалось, что китайцы начнут боевые действия к концу текущего года, но одновременно на двух направлениях – в Маньчжурии и в Синьцзяне.
Для боевых действий в Синьцзяне Кауфман рассчитывал получить из центральной России не менее одной пехотной дивизии и два кавалерийских полка – эти силы он считал достаточными. Дожидаясь подкрепления, генерал-губернатор подготовил к возможным боевым действиям – 7500 пехоты, около 3500 кавалерии, 46 орудий, 8 ракетных станков и 3 мортиры. Во главе этих сил был поставлен генерал Колпаковский. План, разработанный Туркестанским главнокомандующим предполагал решительное наступление с двух направлений, из Кульджи и с южных границ Семипалатинской области к «стратегическому оазису» Хами, чтобы отрезать Синьцзян от собственно Китая. При этом предполагалось использовать бежавших в русские владения участников недавнего антикитайского восстания. Кауфман планировал создать в Восточном Туркестане два «буферных» государства: одно дунганское с центром в Урумчи, второе – для уйгуров и узбеков в Кашгарии.
В письме министру Милютину от 26 июля 1880 года Кауфман даже назвал правителей этих «государств»: лидера дунганского восстания Мухаммеда Биянху и Бек-Кули-бека, сына покойного Бадаулета Якуб-бека. Константин Петрович знал их лично, первый понравился ему «своей сдержанностью и разумным отношением к настоящему политическому положению», второй характеризовался «как законный преемник Якуб-бека, имеющий шансы и преданный нашим интересам».
Военный министр соглашается с Куфманом и в декабре 1880 года отправляет тому шифровку, в которой излагает общий план начального этапа большой войны с Китаем:
«Первое – со стороны Туркестанского и Западно-Сибирского военных округов держаться активно-оборонительной цели, защищать Кульджу, стараться нанести военное поражение китайцам где-либо поблизости границ, отнюдь не предпринимая далёких и продолжительных экспедиций и употреблять все усилия к созданию в Западном Китае Дунганского и Кашгарского мусульманских государств;
Второе – со стороны Восточной Сибири держаться активной обороны, стараясь нанести китайцам по возможности чувствительный удар занятием Гирина или другого какого-либо значительного города;
Третье – со стороны моря блокировать китайские берега, бомбардировать города, нанося возможно больший вред приморским городам».
Император план утвердил, однако рекомендовал Кауфману до разъяснения всех обстоятельств повременить с формированием новых воинских частей и ни в коем случае не переходить с войсками границу, «пока сами китайцы не подадут повода», кроме того высказал пожелание внимательнее отслеживать ситуацию в Афганистане. Одновременно по распоряжению правительства на Дальний Восток была отправлена эскадра Балтийского флота под командованием адмирала С.С. Лесовского.
Кроме того планируется дерзкая операция – переброска к Тихому океану 25-тысячной группировки при ста полевых орудиях, которая, высадившись на берегах Жёлтого моря, атакует Пекин с востока. Для сбора информации в Урумчи, Аксу, Шихо и другие места посылаются агенты.
А в 1881 году в Монголии начинает работу разведывательная экспедиция поручика И. А. Евтюгина, главной задачей которой являлась оценка возможностей прохода крупных частей кавалерии из Забайкалья к Пекину.
Одним из самых активных сторонников войны против Китая был видный проводник русской имперской мысли конца XIX века, разведчик и путешественник Н.М. Пржевальский. Он даже создал план возможных действий против Цинского государства, так им и названный — «Программа войны». В нём он писал, что «для военных действий против китайцев, на громадном протяжении нашей границы от Туркестана до Кореи, должны быть избраны местности, наиболее важные как в стратегическом, так и в политическом отношениях». Он определил три таких района — Притяньшаньский, Ургинский и Амурский. В конце августа 1880 года, в бухте Владивостока Золотой рог сосредотачивается вся эскадра адмирала Лесовского. Новейшие броненосные фрегаты «Минин» и «Князь Пожарский», крейсеры «Европа», «Азия», «Африка», восемь клиперов («Джигит», «Наездник», «Стрелок», «Пластун», «Крейсер», «Разбойник», «Забияка», «Абрек»). Одновременно сюда прибыли транспортные пароходы «Доброфлота» – «Россия», «Нижний Новгород» и «Петербург», доставившие солдат и военные грузы.
В Семиречье Колпаковский выдвинул свои войска на передовые позиции в Верный. Туркестанская армия, дислоцированная в трех пунктах — Ташкенте, Самарканде и Или в любой момент была готова двинуться в Синьцзян. Кроме того в случае начала военных действий Кауфман предполагал вооружить русское население Семиречья, сформировать из каракиргизов сотню милиции под началом уже известного нам Шабдан-батыра, а для наблюдения за проходами Алатаускаго хребта привлечь невооруженных местных джигитов.
По распоряжению Кауфмана, в Кульдже были заготовлены продовольствие и фураж на 6 месяцев для экспедиционного русского отряда силой в 5 тысяч человек при 2,5 тысячах лошадях. К маю было закончено формирование семиреченских казачьих полков и скорострельной батареи в Верном. В Ташкенте сформированы две ракетные батареи и одна горная полубатарея. Частично были призваны нижние чины запаса, из которых сформированы 2 роты в Верном и 5 рот в Ташкенте. Подлежащие увольнению нижние чины и оренбургские, уральские и сибирские казаки задержаны в пределах Туркестанского военного округа. Меры эти получили Высочайшее одобрение, но вместе с тем, Кауфману было указано повременить с развертыванием новых частей, вызывающих большие расходы, и соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не вызвать враждебных действий со стороны китайцев.
С целью усиления войск Туркестанского военного округа, нацеленных для действий против Китая, Кауфман предлагал переподчинить ему в оперативное управление силы Западно-Сибирского военного округа. Военное министерство вполне разделяло взгляд Кауфмана на эту централизацию. Кроме того, Главный штаб, в случае неизбежности войны, предполагал образовать в Туркестанском военном округе 7 новых батальонов и прислать туда на формирование ещё 4 резервных батальона.
Военное министерство не согласилось отправить в Туркестан запрошенную Кауфманом пехотную дивизию и кавалерийские части, но сочувственно отнеслось к идее строительства железной дороги до Сырдарьи. Так, в период острого политического кризиса с Китаем, впервые был поднят вопрос о строительстве железной дороги из Оренбурга в Ташкент. К этой идее вновь вернулись с окончанием русско-японской войны. На расходы по содержанию группировки войск, развернутой для войны с Китаем, Туркестанский военный округ в конце августа 1880 г. получил огромную, по тем временам сумму – свыше 4 млн. руб.
Активно готовился к войне и Китай. В январе 1881 г. Цзо-Цзунтана вызвали в Пекин. Перед отъездом он распорядился усилить фортификационные работы в Турфане, направив туда отряд численностью в четыре тысячи человек. Руководили всеми инженерно-строительными работами два англичанина. В Кашгар был отправлен караван с серебром и двумя орудиями английского производства с английской же прислугой из 12 человек. Во всех городах Кашгарии продолжалась активная закупка хлеба у населения и создание новых продовольственных складов. Началось изгнание российских купцов из некоторых городов Восточного Туркестана, в частности из Аксу. В то же время цинские власти предоставили льготы мусульманским торговцам Илийского края.
Одновременно на китайской стороне реки Амур и в маньчжурском пограничном селении Саньчакоу, всего лишь в сотне вёрст от Владивостока, были замечены немецкие инструкторы, руководившие постройкой укреплений. В дневнике Милютина появляется тревожная запись:
«Отовсюду получаются сведения об обширных приготовлениях Китая к войне, агенты его деятельно отправляют из Европы и Америки массу хорошего оружия, пороха, пушек, торпед и прочего. Возникает мнение, что наши приготовления слишком незначительны сравнительно с китайскими».
В США и европейских странах Китай закупает большое количество оружия, боеприпасов и амуниции.
По мнению немецкого министра Макса фон Брандта Цины приобрели около 150 пушек разного калибра и 55 тысяч штук стрелкового оружия, в том числе 20 тысяч винтовок Ремингтона и 25 тысяч другого, более устаревшего оружия. В США было закуплено 20 млн. патронов, с Англией шли переговоры о покупке двух броненосцев и большого количества ружей системы Винчестер; в Германии были заказаны ружья системы Маузера.
Военно-морские силы Цинской империи помимо двух броненосцев и шести более мелких военных кораблей, купленных в Англии, состояли из 46-ти старых канонерок и 41 парохода различного водоизмещения от 500 до 1500 тонн. Например, корабль «Ванняньцин», построенный в Фучжоу в 1869 г. имел тоннаж в 17 450 т., команду из 1.800 человек, шесть 56-ти фунтовых пушек и одну большую, способную стрелять 150-фунтовыми ядрами.
Численность собранных для вторжения в Илийский край «лучших во всем Китае» цинских войск составляла по некоторым данным 40-50 тысяч человек.
Две империи, как два разогнавшихся экспресса, неумолимо двигались к столкновению, и казалось, уже ничто не может их остановить.
Продолжение следует
Источники:
1. Моисеев В. А. Россия и Китай в Центральной Азии. Барнаул, 2003
2. Кадников В. С. Из истории Кульджинского вопроса // Исторический вестник. № 6, 1911
3. Мартенс Ф. Ф. Россия и Китай. СПб., 1881
4. Е. В. Бойкова. Российские военные исследователи Монголии (вторая половина XIX — начало ХХ века).Москва, ИВ РАН 2014
5. Милютин Д. А. Дневник. Т. 3. 1877–1880 гг. Т. 4. 1881–82 гг. М., 1950
6. Белявский Н.Н. Материалы по Туркестану. Ч. 4.СПб, изд. Главного штаба, 1884
7. Д.В.Дубровская. «Судьба Синьцзяна. Обретение Китаем «Новой границы» в конце XIX в. Москва ИВ РАН 1998
На заставке: Картина В. В. Верещагина, “Развалины китайской кумирни в Ак-Кенте”
В. ФЕТИСОВ
