Укрепление Геок-тепе представляла собой расположенный в степи неправильный четырехугольник, обнесенный не очень высокой, в 4 метра, стеной толщиной в 10 метров у основания.
В крепости находилось почти 30 тысяч воинов-текинцев, из них около 10 тысяч конницы. Правда, вооружение у защитников было слабое. До 5 тысяч cтаринных ружей и 600 винтовок Бердана. Артиллерия же состояла из одной 6-фунтовой пушки на колесном лафете и двух древних чугунных пушек на крепостных стенах. Но слабость вооружения компенсировалось беспримерной храбростью текинцев. «Храбрее и сильнее текинцев нет никого на свете, — говорили персы, — врукопашную сходиться с ними — обречь заведомо себя на смерть».
Для того, чтобы победоносно, одним могучим ударом, завершить поход, необходимо было, чтобы все силы текинцев сосредоточились в крепости. Именно на это рассчитывал Скобелев. Если бы противник перенёс сопротивление в Теджент или Мерв и перешёл к партизанской тактике, это привело бы к затяжке экспедиции и новым расходам.
Поэтому командующий с большой тревогой относился к каждой вести о том, что текинцы собираются покинуть Геок-Тепе. В письме военному министру он пишет: “Более всего для нас невыгодно, чтобы неприятель сдал Геок-Тепе без боя. К счастью, всё, что пока мне известно о намерениях текинцев, позволяет заключать, что они твёрдо решились отстаивать Геок-Тепе. Это, впрочем, единственный для них разумный исход, кроме, конечно, изъявления покорности”.
Хорошие вести были получены от персидского губернатора Ильхани-Яр-Магомет-хана. В своём послании он писал: “Текинцы решили драться не на живот, а на смерть. Они укроют жен и детей в подземных помещениях и первоначально запрутся в крепости, но, когда русские подойдут очень близко к стенам, тогда сделают вылазку”.
И, как пишет в своих воспоминаниях А.Н. Куропаткин: “Понятны поэтому радость и удовольствие войск, когда при рекогносцировках подступов к крепости мы видели толпы текинцев, покрывавшие бугор Денгиль-тепе, и непрерывные линии их, унизывавшие крепостные стены”.
Однако со штурмом Скобелев не спешит. Он приказывает строить редуты, укреплять позиции батарей, рыть траншеи, обстреливать крепость артиллерией с дальних позиций. К 28 декабря вырыты две осадные траншеи, ведущие к городской стене. В ту же ночь одна из них была атакована. Не ожидавшие нападения русские потеряли 96 человек, из них 5 офицеров. Было похищено знамя 4-го батальона Апшеронского полка и одно горное орудие с двумя зарядными ящиками. Головы убитых текинцы унесли с собой в крепость. В следующую ночь, — непонятная беспечность — другая траншея подверглась нападению врага. На этот раз потери составили 53 погибших, захвачено ещё одно горное орудие, боеприпасы. Кроме того, был пленён и уведён в крепость бомбардир-наводчик Агафон Никитин. Его немедленно допросили с целью узнать, как пользоваться захваченными орудиями. В своих записках один из участников тех событий поручик В. Познанский пишет: ”С рассветом следующего дня Агафон Никитин был окружён текинскою знатью, которая убеждала его показать способ стрельбы из отнятых орудий, но Агафон Никитин отказался. Тогда они старались обольстить его деньгами и другими наградами, но Никитин оставался непоколебимым. Помня раз данную присягу, он исполнил её свято и честно, несмотря на то, что текинцы сильно раздосадованные, перешли от обольщений к жестокости и стали истязать его: они выдёргивали ему ногти на пальцах рук, отрубали пальцы, жгли кисти рук, сдирали с него кожу, вырезывая её полосами, наконец положили его на раскалённые угли и стали жарить заживо. Несмотря на такие страшные истязания, Агафон Никитин был непоколебим, пока ему, совершенно истерзанному, не настал последний час. Перекрестившись, он испустил дух”.
Тело героя после занятия крепости было найдено и похоронено в братской могиле. А 12 февраля 1886 г. в Асхабаде был открыт памятник артиллеристам, павшим под Геок-Тепе.
С ночными вылазками текинцев нужно было что-то делать. Выход подсказали сами солдаты: нужно не сидеть ночью в траншеях, где враг сверху, точно с коня, поражает их пикой или саблей, а залечь цепью за канавой да бить по «чакинцам» залпами, когда те появятся на валу, заметные, как на ладони.
4 января эта тактика сработала. Пользуясь темнотой, текинцы приблизились к траншеям и бросились вниз, чтобы привычно колоть и резать ненавистных “гяуров”. Но в этот раз внизу никого не было. Русские, поднявшись в рост, сверху залпами расстреливали попавшего в западню противника. Очевидец пишет: “Все траншеи горят перекатным ружейным огнем; оглушительная пальба орудий, визг картечи и громкая дробь скорострельных пушек. Сквозь тьму и пороховой дым доносятся нервные, громкие возгласы командиров: “Ро-та, пли! Ро-та, пли!”; остервенелый крик текинцев, напоминающий вой зверей, и торжественный марш Ширванского полка, играющий где-то и как-то оригинально звучащий среди всей этой дьявольской кутерьмы”
С этого дня вылазок больше не было.
В ночь на 12 января была дана команда к штурму. К этому времени русская артиллерия проделала несколько брешей в стене с южной стороны крепости, а саперы, руководимые гардемарином Майером, вырыли подземную галерею и заложили большой заряд. Текинцы поняли по звукам, доносящимся из-под земли, что роется подземный ход. Однако, не знакомые с минной войной, подумали, что через него должна прорваться в крепость пехота, и за стеной, дожидаясь врага, постоянно дежурило несколько сотен вооруженных бойцов. Когда мина сработала, они вместе со стеной взлетели на воздух.
В пролом, проделанный взрывом, и в бреши, пробитые пушками, ринулись штурмовые колонны под командованием полковников П. А. Козелкова, А. Н. Куропаткина и подполковника Н. К.Гайдарова.
Бой внутри крепости продолжался недолго. Обескураженный противник, побросав имущество, жен и детей, обратился в бегство. Но Скобелев не мог допустить их ухода, сам приняв участие в погоне. Русские кавалеристы преследовали и безжалостно рубили убегавшего врага, пока кони не выбились из сил. Вот как это описывает участник событий А.К. Гейнс: “В это же время все передовые части войск, конно-горный взвод и успевшие уже сесть на коней дивизион тверских драгун кинулись в пески для преследования ушедших текинцев. Если бы кто-нибудь захотел представить себе картину, как смерть, аллегорически изображаемая с косою, применяет свое оружие на манер косаря, то ничего лучше не могло осуществить эту воображаемую сцену, как производившееся тогда преследование. Поражение противника ужасом было достигнуто вполне: шашки, пули и картечь обходили только женщин и детей, без жалости устилали путь трупами и испещряли пески кровавыми лужами. Ужас текинцев выражался своеобразно и почетно в смысле военном: отступление их не было бегством под влиянием паники, а представляло разбросанную силу, вытесненную другою и потерявшую способность ко всякой активной обороне: часть текинцев на ходу покорно принимали смерть, не выпуская оружия, а многие, дождавшись преследователей, поворачивались лицом к смерти и кидались в одиночный бой; без стона падали они и без признаков отчаяния отдавались страшной участи”.
Во время сражения, произошёл удивительный случай – на пути коня командующего оказалась пятилетняя туркменская девочка. Дрогнуло сердце сурового генерала, Михаил Дмитриевич, соскочив с коня, поднял ребёнка и, убедившись, что девочка не пострадала, велел отвести её к себе. Позже она была передана на воспитание дочери военного министра Елизавете Дмитриевне Милютиной, участвовавшей в походе в качестве сестры милосердия. Девочку окрестили (крёстным отцом стал сам Скобелев) и назвали Татьяной, поскольку штурм состоялся в Татьянин день. Впоследствии она воспитывалась в Московском институте благородных девиц и была известна как Татьяна Михайловна Текинская. Думаю, читателям будет интересна её дальнейшая судьба. “Туркменская принцесса”, как стали сразу называть Татьяну, получила прекрасное по тем временам образование, знала европейские языки. Вышла замуж за харьковского инженера Петра Скворцова и стала преподавать в женской гимназии. Увлекшись идеей просветительства, вернулась в Туркмению и, открыв школу в ауле Артык под Ашхабадом, стала учить туркменских детей. Здесь вторично вышла замуж за своего соплеменника, от которого родила дочь и двух сыновей. В 1924 году возвращаясь с учительской конференции, заболела тифом и вскоре скончалась в Ашхабадской больнице. Трагична была судьба и двух её сыновей. Старший погиб на полях Великой Отечественной войны, а младший во время страшного Ашхабадского землетрясения 1948 года.
Но, вернёмся к событиям в Геок-Тепе.
После овладения крепостью Скобелев отдаёт её солдатам на трёхдневное разграбление. Эта традиция уходит своими корнями в античные времена. “Горе побеждённым” – говорили древние римляне. Однако в 19 веке такого уже не было в армиях цивилизованных стран. Мародерство и грабеж были строжайше запрещены и в русской императорской армии и карались военно-полевым судом. Завоевание Хивы, Коканда показало, что вполне можно было обойтись и без резни и грабежа. Скобелев нарушил это правило, соединив европейскую военную науку и вооружение с азиатским способом ведения войны. Превосходство русских войск в военном отношении вполне позволяло обойтись меньшей кровью текинцев и, тем более, не устраивать грабежа. По меркам сегодняшнего дня приказ Скобелева ни в коем случае не может быть оправдан и он мог быть судим международным трибуналом как военный преступник.
Известие о взятии Геок-Тепе в Петербурге встретили с восторгом. Ещё бы, войну, рассчитанную на два года, Скобелев победно завершил в 9 месяцев. Вот что писал в своём дневнике Д. А. Милютин.
“В 10-м часу утра государь прислал мне телеграмму, только что полученную от вел. кн. Михаила Николаевича, с известием о взятии неприятельских укреплений Геок-Тепе и полном поражении текинцев. По приказанию государя я немедленно же поехал во дворец. Государь был в большой радости, сознавался, что до сей минуты его сильно озабочивала текинская экспедиция, приказал произвести ген. ад. Скобелева в полные генералы и пожаловал ему орден св. Георгия 2-й степени. Скобелев, несомненно, заслужил эту награду. Все, даже не расположенные к нему, отдают справедливость его энергии, умению вести дело и замечательной выдержке, которой прежде в нём не признавали. Блистательный успех при Геок-Тепе, после прошлогодней неудачи Ломакина, несомненно поправит наше положение не только в Закаспийском крае, но и в целой Азии”.
Взятие Геок-Тепе впечатлило и Европу, в первую очередь, конечно, Британию. Вновь обратимся к дневнику военного министра.
“Блестящий успех Скобелева уже заметно произвёл сильное впечатление в Европе, тем более, что он последовал вслед за неудачами, понесёнными англичанами в Афганистане, и совпал с их поражениями в Южной Африке. Сегодня вторично заехал ко мне лорд Дефферин (посол Великобритании, — примеч. В.Ф.) и на этот раз застал меня дома. Он добродушно сопоставлял наши успехи с британскими неудачами, объяснял мне положение дел в Капской колонии, но более интересовался нашими видами в Закаспийских степях. Разумеется, я старался успокоить его; однако ж высказал, что, вероятно, Скобелев не остановится на полпути и закончит полное покорение Текинского оазиса”.
И Милютин не ошибся. Сразу после взятия крепости Скобелев посылает прокламации к текинцам, обещая всем, кто откажется от дальнейшего сопротивления полную безопасность. И текинцы стали возвращаться в Геок-Тепе к своим семьям. 18 января от туркменских вождей приходит Скобелеву письмо с выражением полной покорности, и в этот же день отрядом полковника Куропаткина без единого выстрела был занят Ашхабад. “От Скобелева получены благоприятные известия, — пишет Милютин в дневнике, — передовой его отряд занял без боя Ашхабад и некоторые другие пункты на восточной окраине Текинского оазиса. Начинают являться от текинцев депутации с изъявлением покорности”. 22 января более 1000 текинцев возвратились в Геок-Тепе. Предводителей текинцев Скобелев встречает с выражением глубокого почтения, награждая их халатами и медалями.
Мужество туркмен произвело на командующего огромное впечатление. “Текинцы такие молодцы, — утверждал он, — что несколько сотен такой кавалерии сводить под Вену — неплохое дело”.
Это желание было воплощено в жизнь, — через три с лишним десятка лет туркмены в составе русской армии действительно появятся под Веной. А джигиты Текинского полка будут служить личным конвоем прославленному генералу Л. Г. Корнилову.
В мае 1881 г. в Петербург отправляется делегация вождей Ахал-Текинского племени во главе с главным защитником Геок-Тепе, главой рода Теке, самым влиятельным лицом во вновь покоренном крае, Тыкма-Сердаром.
Вот что писала петербургская газета “Вечернее Время» 15 мая 1881 г.:
“…Сегодня, в пятницу, 15-го мая, в восемь часов 15 минут утра с обыкновенным поездом Николаевской железной дороги прибыла в Петербург депутация от новых подданных Российской державы, от завоеванных туркменов племени теке. Во главе ее находится бывший начальник вооруженных сил текинцев Тыкма-Сердар, 55-ти лет, среднего роста, крепкого сложения; умное, смуглое лицо его окаймлено седой бородой, глаза проницательные, лоб покрыт морщинами.[…] Он привез с собой в Петербург своего сына, по имени Уразберды, 10-ти лет. Тыкма-Сердар желает оставить его в Петербурге, в одном из военных учебных заведений, на воспитание. Говорят, он будет помещен в Пажеский корпус. Затем в составе депутации находятся: почетное лицо текинец Авиз — молодой человек, почти без вскякой растительности на лице и один из мервских старшин Халли-Сердар, лет 60-ти, довольно высокого роста, с седой бородой. Этот Халли-Сердар не принадлежит к ахал-текинской депутации в буквальном смысле, он только сопутствует ей, чтобы посмотреть на столицу Белого царя, на его войска и вообще на Россию и о своих впечатлениях сообщить своим родичам, находящимся в Мерве. […] Из рассказов почтенного Тыкма-Сердара мы узнали, что во время воины он потерял старшего сына, павшего геройской смертью перед русскими траншеями. По его словам, всех текинцев, принявших русское подданство, насчитывается более 40 000 семейств. «Мы умели воевать с войсками белого царя, но умеем также доказать свою верность и преданность белому царю, нас покорившему» — заключил беседу с нами достопочтенный Тыкма-Сердар”.
И действительно, во всё время нахождения Туркмении в составе России текинцы оказались наиболее преданными солдатами-инородцами. Писатель В.А.Туган-Мирза-Барановский, участник Ахалтекинского похода Ломакина 1879 г., отмечал: “Текинец, будучи превосходным наездником и в совершенстве владея оружием, сам беззаветно храбр и почитает храбрость даже во врагах своих… Всякий текинец, дав слово, никогда не нарушит его, хотя бы это стоило ему жизни и свободы”.
Делегацию текинцев принял в Зимнем дворце лично император Александр III, вступивший на престол после гибели 1 марта 1881 г. своего отца Александра II.
Ахалтекинский поход стал для “Белого генерала” последней военной кампанией, где он выступил самостоятельным военачальником. Российский император был шокирован полученными отчетами о жестокой расправе русских войск над мирным населением. Несмотря на награды и повышение в звании Скобелев был вскоре переведен на службу в Минск, что по сути являлось отставкой. По свидетельству начальника штаба 4-го корпуса Михаила Духонина, после битвы при Геок-Тепе Скобелев стал часто впадать в тяжелое, мрачное настроение, думать о смерти и упоминать о лежавших на его совести многочисленных «осмысленных» жертвах. Через полтора года, в июне 1882 года в возрасте 39 лет Скобелев умирает в московской гостинице “Дюссо”. Умирает при таинственных обстоятельствах, в постели известной куртизанки Шарлотты Альтенроз.
С присоединением Ахалтекинского оазиса территория Российской империи увеличилась на 30 тысяч квадратных километров. Теперь между Афганистаном и Русской Средней Азией лежал только непокорённый Мерв.
В.ФЕТИСОВ.
Продолжение следует.
Источники:
1. Куропаткин А. Н. Завоевание Туркмении (Поход в Ахал-теке в 1880–1881 гг.). С очерком военных действий в Средней Азии с 1839 по 1876 г. СПб. 1899.
2. Маслов А.Н. Завоевание Ахал-Теке. СПб., 1887.
3. Обзор войн России от Петра Великого до наших дней. Сост. под общей редакцией генерал-лейтенанта Леера. СПб. 1889г. Ч.III, кн. 2.
4. Гейнс А.К. Очерк боевой жизни Ахалтекинского отряда 1880-1881 гг. СПб. 1882
5. Газета “Вечернее время”, от 15.05. 1881г. ЦГВИА, ф. ,400. 1881 г., л. 7.
6. Туган-Мирза-Барановский В. А. Русские в Ахал-теке. СПб.: тип. В. В. Комарова, 1881.
На заставке: Каразин Н.Н. “Штурм Геок-Тепе”. 1889 г. Русский музей.
