Памятник семье Шамахмудовых наконец-то обрел в Ташкенте свою постоянную прописку, и об их семейном подвиге стали чаще вспоминать. В годы войны эта семья усыновила и воспитала 15 сирот. Вспоминают как о факте. О факте беспримерного в истории гражданского сплочения. О том, как Узбекистан в годы войны стал тылом всей огромной страны, приютившим миллионы сирот, беженцев, эвакуированных. Детей, потерявших родителей, разбирали по семьям, усыновляли, опекали, распределяли по детдомам. Даже в семье первого секретаря ЦК КП(б) Узбекистана Усмана Юсупова были приемные дети. Только в Ташкенте, если по нумерации судить, было около 30 государственных детдомов. Один из самых известных детдомов имени А.П.Хлебушкиной имел номер 22. Как комсомол направил ее руководить 22-м детдомом в 1942 г., так она и работала в нем до своей смерти в 1995 г., воспитав более 4000 детей.
Но у подвига семьи Шамахмудовых своя история. Своя философия. Вполне вероятно, что ташкентский дом кузнеца Шамахмудова из махалли в старом городе был первым, или одним из первых семейных детских домов в Союзе. Здесь, если вдуматься, возникает главный казус подвига гуманизма: Шаахмед Шамахмудов и его жена Бахри-опа создали семейный детский дом в явочном порядке. Они были вне системы. А система в стране победившего социализма была такова, что инициатива должна была исходить от единственной партии, как в песне: «Когда страна быть прикажет героем, У нас героем становится любой». За их спиной не стояло могучее государство. Они сами так решили, это была их инициатива. А государство было такое, что с подозрением смотрело на подобных инициативников, «явочников»; первым вопросом было: «кто санкционировал?» Никто не санкционировал. Сами. И это вызывало некую напряженность у власть придержащих. Здесь как повезет: главное — не нарваться на чиновника-дуболома, железного винтика в государственной машине. Шамахмудовым повезло. Они нашли понимание. Где-то перья заскрипели, и их внесли в графу гуманистов-надомников.
Второй аспект — это как раз махаллинский, и даже чуть-чуть религиозный. Все-таки это старый город, особенная среда, свой социум, мусульманское окружение. А махалля есть махалля. Соседи зачастую ближе родственников. Даже бытовала поговорка: «Прежде чем купить дом, купи соседей». В горе и в радости соседям ближе добежать до тебя, чем родственникам из другого города. В махалле ты весь на виду. А люди разные. И разное говорили. Бахри-опа была бездетной. А это считается проклятьем Аллаха. Судьба бездетной женщины в махалле на глазах у соседей — это все-таки не лучший вариант. Такие женщины всегда стараются жить незаметно, не попадаться лишний раз на глаза кумушкам. Серой тенью мелькнет у дувала.
По всем шариатским законам кузнец мог сказать жене: талак — развод. Но он этого не сделал. Он был из закаленной стали. Я вообще сомневаюсь, что кто-то слышал его речи. Никогда не роптал и молча ковал неподатливый метал, всю жизнь работал и шел прямой дорогой, никому ничего плохого не сделал, вел жизнь праведника. За что ему эта кара? Дальнейшие события показали, что он в душе не смирился с этим незаслуженным проклятием.
И тут война, горе на всю страну. Осиротевшие дети… Уже не до размышлений о том, кто заслужил несчастье, а на кого оно непомерно свалилось. Война — это Молох, и пожирает она, в первую очередь, детей. Дети первыми гибнут от голода, холода, непонимания происходящего, неумения спасаться. Это была высшая несправедливость. И тогда Кузнец объявил войне свою собственную войну. Он пошел против этой высшей несправедливости.
На ташкентский вокзал каждый день приходили эшелоны с эвакуированными. Детей-сирот выгружали на перрон. Это был ад. Стоял плач и стон. У редкого человека не дрогнуло бы сердце. Голодные, завшивленные, психологически травмированные, у некоторых не было сил, чтобы плакать, и они обреченно смотрели в бездонное ташкентское небо. У кого на шее болталась ленточка с именем, тот сохранил своё имя, а у кого не было такой записки, того назовут в детдоме. По перрону в отчаянии, заламывая руки, метались комсомолки, старшие групп. Детей надо было кормить, лечить, устраивать. И Кузнец подставил стране свое сильное плечо.
Вечером за чаем он сказал жене: «Кампир, война, в первую очередь, пожирает и калечит детей. Это несправедливо. Многие дети становятся сиротами. Люди говорят, что на вокзал приходят поезда с сиротами. Аллах не дал нам своих детей. Это несправедливо, я не знаю, чем мы его прогневали. Давай возьмем ребенка на воспитание». Если он этого не говорил, то он так посмотрел на жену, что она все прочитала в его глазах. И в какой-то хмурый осенний день 1941-го года они сели в Старом городе на трамвай, шедший до вокзала. В допотопный дребезжащий бельгийский вагон, продуваемый всеми ветрами. Кузнец поддерживал жену, чтобы сердце ее не разорвалось от окружающего горя. Подхватил самого беспомощного ребенка и завернул в полу своего халата, как наседка укрывает крылом цыплят от коршуна. Это был его первый выстрел в войну. Он выхватил из жерновов Молоха невинную жертву. Домой они возвращались радостные и счастливые.
В следующий раз он уже поехал на вокзал один, берег жену от картин страшного горя. На Бахри-опу свалились семейные заботы. Детей надо было отогреть, помыть, накормить, да и просто погладить по голове. Одна дочка прибегает с улицы и просит: «Мама, заплети мне сорок косичек, как у соседских девчонок». И она заплетала. У второй другая просьба: «Мама, сшей мне штаны, как у соседских девчонок». И она шила. Соседи впервые увидели на ее лице улыбку. Кто-то шептался: «Люди, посмотрите, у Шамахмудовых дом был мазар, а теперь детский базар-вокзал». На каждый роток не накинешь платок. В каждом дворе было горе, приходили похоронки, кто-то без вести пропал, кто — в плену, кто вернулся калекой, юноши уходили на фронт, ютились эвакуированные.
Кузнец 15 раз выстрелил в войну, спас 15 душ. Это была его победа. Семью наградили орденом «Знак почета», Бахри-опа получила орден «Мать-героиня» с удостоверением, подписанным самим М.И.Калининым. Теперь уже и Кузнец улыбался, поглаживал бороду. Но никто не слышал его речей. Ни жалоб, ни поучений. У кого зрение было, те могли всё прочитать в его глазах, а душевно слепого и сто мудрецов не проведут по жизни без падений.
Затем и райкомовские успокоились: «Сирот взяли по собственной инициативе. Подвиг гуманизма. Разнарядок сверху мы не спускали. Дети разных национальностей. Фактически семейный детский дом. А это уже идеология. Надо ждать указаний сверху. В рамки не влезает. Но пусть будет. «
А когда слава о семье Шамахмудовых стала распространяться, то интеллигенция была ошеломлена подвигом гуманизма. Писатель Рахмат Файзи написал повесть «Его величество Человек», а кинорежиссер Шухрат Аббасов снял пронзительный фильм «Ты не сирота».
Ну, и Аллах тоже, наверное, оценил судьбу Шамахмудовых: «Хитер ты, кузнец. Обошел проклятье. Теперь ты — праведник».
А по всем религиям, если в городе живет хотя бы один праведник, то этот город не берут «ни глад, ни мор, ни трус (=землетрясение)».
Теперь-то Кузнец уже давно в раю. Смотрит на нас и посмеивается, поглаживая бороду: «Куйте свое счастье и обойдете любое проклятье».
Это хорошо, что в Ташкенте есть памятник семье Шамахмудовых. Пусть он будет своего рода талисманом города, его оберегом. Город — это ведь не только дома и базары, это еще и городские легенды. Слышал, что если бездетная женщина погладит по голове ребенка на этом памятнике, то познает радость материнства.
Е.Рябов.
Низкий поклон семье Шамахмудовых. Но вот только почему убирали памятник в Ташкенте? Так и осталось загадкой. И только недавно его вернули