Заставить «говорить» обломанную ветку, обрывок ткани, нечеткий след на песке, понимать «язык» безмолвных свидетелей, уметь проводить любые экспертизы для установления истины – все это в возможностях современных экспертов-криминалистов.
…Над автомагистралью навис плотный февральский туман. Редкие машины шли словно на ощупь. Вдруг одна из них резко затормозила и остановилась у обочины дороги. Сидевший за рулем водитель заметил лежащего у дороги мужчину без признаков жизни. На его одежде были заметны следы протектора автомобильных колес.
Следователю районного отдела внутренних дел при осмотре места происшествия ничего, кроме мелких стеклянных осколков, обнаружить не удалось. Похоже, что это – частицы разбившейся фары. Поэтому все расположенные по магистрали органы безопасности дорожного движения получили ориентировку на розыск автомашины, имеющей разбитое или только что замененное стекло правой фары.
В семидесяти километрах от места происшествия инспектор дорожного надзора заметил «Нексию». Ее водитель как раз собирался вставить в правую фару новое стекло. Сидя на корточках, он выбирал из ободка оставшиеся осколки. Автомашину в присутствии понятых осмотрели. Из ободка фары извлекли мельчайшие чешуйки стекла толщиной от 0,5 до 0,8 мм. Подобрали с земли и более крупные осколки. По ним и тем, которые оказались в складках одежды потерпевшего, предстояло определить: лжет владелец «Нексии», утверждая, что он не был на месте происшествия, или говорит правду.
Эксперттрассолог установил, что крупные осколки идеально совмещаются друг с другом по линиям разлома и элементам рельефного геометрического рисунка. Потом по микронеровностям торцов с помощью сравнительного микроскопа удалось определить, от каких крупных осколков откололись мелкие. В ходе экспертизы были учтены и признаки внутреннего строения фарного стекла, оптическая неоднородность его различных участков. Все указывало на то, что осколки образовались от рассеивателя автомобильной фары, разбившегося при наезде на потерпевшего.
Внимательно прочитав заключение, подозреваемый сник. И рассказал, что, ведя машину на недопустимо высокой для туманной погоды скорости, сбил пешехода, неожиданно появившегося на краю дороги. Испугавшись ответственности, уехал с места происшествия. Однако скрыть правду ему помешали осколки…
Порой экспертам-криминалистам приходится давать свои заключения, от которых нередко зависит судьба человека, в сферах самых неожиданных, причем речь может идти не только о разоблачении ложных, но и о подтверждении истинных показаний.
Это дело разбиралось в конце семидесятых годов прошлого века. Некие Мерадзе и Бобров обвинялись в том, что скупали в Тбилиси дамскую обувь, привозили ее в Москву и перепродавали по завышенным ценам, то есть спекулировали.
На предварительном следствии они заявили, что туфли покупали на рынке в Тбилиси. Затем изменили показания и заявили, что изготовляли ее собственноручно. Однако последнее их заявление ни следователем, ни судом во внимание принято не было, и их осудили каждого к значительному сроку лишения свободы.
В кассационных жалобах осужденные вновь пытались доказать, что обувь они изготовляли сами.
Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда, признав доводы, изложенные в кассационных жалобах, основательными, отменила приговор и направила дело на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства. При этом в определении было обращено внимание на необходимость исследования в суде вопроса о том, могли ли осужденные сами изготовить обувь.
В судебном материале подсудимые подробно описали признаки материала, из которого изготовлены туфли, и особенности работы. Присутствовавший в суде эксперт-обувщик констатировал совпадение имеющихся у туфель признаков с признаками, указанными подсудимыми. На этом основании он пришел к выводу, что обувь изготовлена Мерадзе и Бобровым.
Однако суд не ограничился проведением экспертизы. Был проделан эксперимент, в процессе которого из представленного в суд сырья подсудимые сшили по одной туфле. Экспертиза констатировала: во-первых, наличие у подсудимых профессиональных навыков сапожников, во-вторых, совпадение признаков изготовленной во время эксперимента обуви с признаками ранее изъятой у них. Так было установлено, что налицо не спекуляция, а менее опасное преступление – занятие незаконным промыслом, и, следовательно, наказание виновных должно быть менее суровым, чем за спекуляцию.
Свойством «говорить» обладает практически каждый предмет, обнаруженный на месте преступления: клочок бумаги, отпечаток донышка пепельницы, взломанный замок, легкий след, оставленный преступником на ковре, гильза, оброненная на месте происшествия… Нужно только уметь слышать их «голос», уметь извлечь и раскодировать ту информацию о преступлении и преступнике, которая в них содержится. Здесь и приходит на помощь следователю эксперт-криминалист. И порой ему приходится вынуждать немых свидетелей «обрести голос» собственными, специфическими методами.
…В одном из зарубежных криминалистических журналов было опубликовано интересное сообщение из Австрии. Однажды вечером в театр после представления из зрительного зала за кулисы прошли два человека. Представившись актерам в качестве радиорепортеров, они попросили их о небольшом интервью. Одним из первых выступил вперед молодой актер, игравший в спектакле небольшую роль. Радиорепортеры включили принесенный ими небольшой аппарат, который выглядел как магнитофон, а в действительности представлял собой осветительную установку, излучающую ультрафиолетовые лучи. В невидимых ультрафиолетовых лучах внезапно начал светиться костюм актера, магически засветились его руки и волосы. В то же мгновение актер услышал слова: «Вы арестованы», и на запястьях его защелкнулись наручники.
Именно так два «радиорепортера», которые были на самом деле полицейскими, задержали вора, похищавшего в театральной кассе деньги. После того, как другие способы выявить преступника оказались безрезультатными, полицейские эксперты обработали некоторые денежные купюры, находившиеся в театральной кассе, химикатами, которые начинают светиться под действием ультрафиолетовых лучей. В тот вечер, когда обработанные таким образом деньги исчезли, и было проведено описанное «интервью».
Понятно, что преступник не оставляет после себя анкеты с указанием размеров рук и ног, окружности головы и величины ушной раковины, как мечталось, наверное, в свое время доктору Альфонсу Бертильону. Но иногда по неосмотрительности злоумышленник вооружает криминалистов просто-таки своим почти что наглядным портретом. Мы уже писали, что исследование следов рук, ног и даже ушей – компетенция эксперта-трасолога и что трасология занимается как раз изучением механизма образования следов – орудий взлома и инструментов, транспортных средств и различных механизмов, зубов и ногтей; разработкой методов их обнаружения, изъятия и исследования.
Вот печально знаменитая история некоего М. За несколько месяцев он совершил около десятка тяжких преступлений, в том числе два убийства. Его искали уголовный розыск, бригада асов-следователей, судебно-медицинские эксперты и эксперты-криминалисты, дружинники, просто местные жители. Обратились и к врачам-стоматологам, ибо на теле жертв убийца дважды оставлял следы укусов.
В те напряженные дни большую помощь следствию оказали именно стоматологи. Изучив следы укусов, они дали заключение, что у преступника имеются дефекты зубного аппарата, отсутствует один зуб на нижней челюсти, а также высказали предположение, что лицо неизвестного не очень широкое, довольно худощавое.
По делу М., когда он был задержан, провели около сорока различных экспертиз. Часть из них выполнялась экспертами-криминалистами, другие проводились судебными медиками и стоматологами. Но наибольшее психологическое впечатление на преступника оказал, сломив его сопротивление, результат медико-криминалистической экспертизы, подтверждавший причастность М. к совершенным убийствам. Преступника приговорили к высшей мере наказания.
И все-таки среди множества подобных улик самыми распространенными являются следы рук, важность и доказательственное значение которых трудно переоценить. Они позволяют безошибочно индивидуализировать личность – ведь папиллярные узоры устойчивы и неизменяемы.
А может быть, их все-таки можно изменить и обмануть следствие? И может ли преступник превратиться в существо, не оставляющее отпечатков пальцев?
Впервые такую попытку предпринял известный американский гангстер Джон Диллинджер. Он подверг кончики своих пальцев воздействию какого-то разъедающего вещества. Однако образовавшиеся шрамы не помешали идентификации Диллинджера по отпечаткам пальцев. Весьма удачным поначалу казалось изменение рисунка папиллярных линий среднего пальца левой руки, произведенное другим американским гангстером – Уинклером путем хирургического вмешательства. Но и в этом случае опытный эксперт не допустил ошибки.
А вот необычный случай, когда убийцу помогли изобличить руки, но не в привычном понимании – отпечатки пальцев преступника, – а в самом прямом смысле – руки его жертвы. И еще память свидетеля. Причем не просто память, а память профессиональная.
Человеческая память – вообще вещь удивительная. Она может много лет хранить образ случайного собеседника, и лицо его со всеми морщинками и родинками тотчас же возникнет перед нашим мысленным взором, стоит только вспомнить о нем. А может запечатлеть лишь одну какую-нибудь деталь внешности, одну примету, привлекшую наше внимание, и потом, когда мы увидим их, сработает сложный механизм ассоциативных связей, и откуда-то из глубин памяти всплывет то, что казалось забытым: разговор с этим человеком на автобусной остановке, долгое ожидание под моросящим дождем и даже пережитое в то утро чувство стыда за полученное замечание из-за опоздания на работу. Вот эти-то ассоциативные связи и помогают иногда выяснить многие важные обстоятельства расследуемого события.
…Недалеко от большого города, на окраине одного из пригородных поселков, обнаружили труп неизвестной женщины средних лет. Обращали на себя внимание пальцы ее рук – длинные и изящные, ногти покрыты ярко-красным лаком. По состоянию ногтей и лака сделали заключение, что женщина делала маникюр непосредственно перед гибелью.
Прежде всего нужно было установить личность женщины, так как никаких документов при ней не оказалось. Проверка по данным о без вести пропавших ничего не дала: похожих на погибшую там не значилось. Безрезультатным оказалось и проведение опознания. Никто из жителей поселка и близлежащих окрестностей не знал этой женщины. Тогда пригласили для опознания всех маникюрш города: может быть, кто-то из них вспомнит погибшую. И вот одиннадцатая по счету маникюрша заявила, что она узнала свою работу и вспоминает эти руки…
Лица женщины маникюрша не вспомнила. Зато вспомнила разговор, который в это время вела с клиенткой. И разговор этот оказался очень важным. Женщина рассказала, что приехала несколько дней назад из соседнего города, где у нее был собственный дом. Здесь, в поселке, у нее живут родственники: она продала свой дом, хочет поселиться вместе с ними, чтобы не чувствовать себя одинокой.
Остальное, как говорится, было делом техники. Уже назавтра удалось установить фамилию женщины, на следующий день – фамилию ее родственников, которые, кстати говоря, не опознали труп. А еще через день следователь слушал страшную исповедь человека, который из-за денег совершил тягчайшее преступление…
Т. Солиходжаев.
