Часть 3
Часть 2: https://nuz.uz/kultura-i-iskusstvo/13968-iz-skazok-dervishey.html
Часть 1: https://nuz.uz/kultura-i-iskusstvo/13791-iz-skazok-dervishey.html
И река принимает ее в свои берега.
ИСЦЕЛЕНИЕ ЭМИРА
У одного из правителей рода Саманидов, эмира Мансура ибн Нуха ибн Насра, случилась болезнь, которая перешла в паралич, и он оказался прикованным к месту. И врачи в лечении его показали себя бессильными.
Эмир Мансур послал человека и пригласил для этого лечения Мухаммада ибн Закарийа Рази. Тот доехал до Аму, но, когда достиг берега Джейхуна и увидел Джейхун, сказал: «Я не сяду в лодку. Говорит всевышний Аллах: «Не бросайтесь собственными руками к гибели!». И, конечно, неблагоразумно ступить в этакое гибельное место по своей воле».
И пока человек эмира ездил в Бухару и вернулся обратно, он составил «Книгу Мансура», вручил ее тому человеку и сказал: «Я весь в этой книге. Этой книгой достигнута твоя цель, во мне же нужды нет».
Когда книгу доставили эмиру, он огорчился. Затем послал тысячу динаров, отборного коня и все снаряжение и сказал: «Проявите полную учтивость, если же проку не будет, свяжите его по рукам и ногам, втащите в лодку и перевезите». Так и сделали. Просьбам он не внял, его связали по рукам и ногам, втащили в лодку и переправили. И тогда руки и ноги его развязали и подвели к нему под уздцы коня со всем снаряжением. А он, веселый, вскочил на коня и направился в Бухару.
Задали вопрос: «Мы опасались, что, когда перейдем реку и освободим тебя, ты начнешь с нами ссору. Ты этого не сделал, и не увидели мы у тебя недовольства». Он сказал: «Я знаю, что каждый год двадцать тысяч человек переправляются через Джейхун и не тонут и я тоже не утону. Но ведь есть и такая опасность, что утону. А если утону, то до Дня воскресения будут говорить: «Глупый человек Мухаммад ибн Закарийа! Он по своей воле сел в лодку — вот и утонул!». И тогда я окажусь в числе порицаемых, а не в числе прощенных».
Когда он прибыл в Бухару, эмир принял его, и они увидели друг друга. И врач приступил к лечению, и проявил усердие, но никакого облегчения не наступило.
Однажды он вошел к эмиру и сказал: «Завтра я применю другое лечение. Но ради этого лечения придется потерять такого-то коня и такого-то мула». А это были два верховых животных, знаменитых в беге, так что за ночь они проходили сорок фарсангов.
И вот на другой день он вывел эмира из дворца и доставил в баню у ручья Мулийан. А ту лошадь и мула с подтянутой подпругой держали у дверей бани, и обязанности стремянного он поручил своему гуламу. И не пускал в баню никого из слуг и домашних.
Затем он усадил царя посреди бани, и облил его несколько раз теплой водой, и особое питье, которое он приготовил, отведал сам и дал ему выпить. И выждал, пока микстура в суставах наберет силу.
Тогда он вышел и надел одежду, вернулся, встал перед эмиром и начал говорить всякие бранные слова: «Ах, так тебя и так! Ты приказал, чтобы меня связали и бросили в лодку, покушаясь на мою жизнь? Если я за это не отниму у тебя жизнь, я — не сын Закарийи!».
Эмир крайне разгневался и приподнялся со своего места на коленях. Мухаммад ибн Закарийа вытащил нож и приумножил грубость. Эмир, наполовину от гнева, наполовину от страха, поднялся совсем. А Мухаммад ибн Закарийа, увидев эмира на ногах, повернулся и вышел из бани. Он и гулам — оба сели: один — на коня, другой — на мула, и направились к Аму.
К следующему намазу врач уже переправился через реку и до Мерва нигде не остановился. Когда он в Мерве сошел с коня, то написал эмиру письмо: «Да будет долгой жизнь падишаха в здравии тела и действенности приказа! Я начал лечение и применил все, что было возможно. Однако лечение естественное сильно бы затянулось. Я отказался от него и прибег к лечению психическому. Доставил в баню, дал особое питье и выждал, пока жидкость в суставах обретет полную силу. Тогда я разгневал тебя, дабы твой гнев растворил бы ту вступившую в действие микстуру. После этого лучше нам с тобой не встречаться».
А когда эмир встал на ноги, а Мухаммад ибн Закарийа вышел и сел на коня, эмир тотчас же потерял сознание. Когда он пришел в себя, то вышел из бани, крикнул слуг и спросил: «Где врач?». Ответили: «Он вышел из бани, вскочил на коня, а гулам его — на мула, и ускакали».
Лишь тогда эмир понял, какова была цель врача.
Итак, он вышел из бани на своих ногах. Весть пошла по городу. Слуги, близкие и подданные — все радовались, раздавали милостыню, приносили жертвы и праздновали. А врача, сколько ни искали, не могли найти.
На седьмой день прибыл гулам Мухаммада ибн Закарийа верхом на том муле, а коня он вел под уздцы. И доложил о письме.
Эмир прочел письмо, подивился, и простил его, и пожаловал ему коня со всем снаряжением, верхнее платье, чалму, оружие, гулама и невольницу. И повелел, чтобы ежегодно выдавали ему две тысячи золотых динаров и двести харваров зерна. И этот почетный дар и жалованную грамоту послал ему с именитым человеком в Мерв.
Так эмир обрел полное исцеление, а Мухаммад ибн Закарийа, достигнув цели, вернулся домой.
СКАЗАНИЕ О ПЕСКАХ
Река, начав путь от источника в далеких горах, достигла, наконец, песков пустыни. Подобно тому, как она преодолевала все другие преграды, река попыталась одолеть и эту, но вскоре убедилась, что по мере продвижения в глубь песков, воды в ней остается все меньше и меньше. И хотя не было никакого сомнения, что путь лежит через пустыню, положение казалось безвыходным.
Но вдруг таинственный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал:
– Ветер пересекает пустыню, и река может пересечь ее тем же путем.
Река возразила, что она лишь мечется в песках и только впитывается, а ветер может летать и именно поэтому ему ничего не стоит пересечь пустыню.
– Тебе не перебраться через пустыню привычными, испытанными способами. Ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Ты должна отдаться на волю ветра, и он доставит тебя к месту назначения.
– Но как это может произойти?
– Только в том случае, если ты позволишь ветру поглотить себя.
Это предложение было неприемлемо для реки. Ведь, в конце концов, никто и никогда не поглощал ее, да она и не собиралась терять свою индивидуальность. Ведь, потеряв ее однажды, как сможет она вернуть ее когда-нибудь снова?
– Ветер, – продолжал песок, – именно этим и занимается. Он подхватывает воду, проносит ее над пустыней и затем дает упасть ей вновь. Падая в виде дождя, вода снова становится рекой.
– Но как я могу проверить это?
– Это так, и если ты не веришь этому, то не сможешь стать ничем иным, кроме затхлой лужи, и даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь это, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.
– Но как же я смогу остаться такой же, какой я являюсь сегодня?
– Ни в том, ни в другом случае ты не сможешь остаться такой же, – отвечал шепот. – Переноситься и вновь становиться рекой – твоя суть. И даже свою теперешнюю форму существования ты только потому принимаешь за самое себя, что не знаешь, какая часть в тебе является существенной.
В ответ на эти слова что-то шевельнулось в памяти реки. Смутно припомнила она состояние, в котором была когда-то – то ли она, то ли какая-то ее часть… И речка отдалась в дружелюбные объятия ветра, легко и нежно подхватившего ее и умчавшего вдаль за много-много миль. Достигнув горной вершины, он осторожно опустил ее вниз. А, поскольку у реки были сомнения, она смогла запомнить и запечатлеть в своей памяти более основательно подробности этого опыта.
– Да, теперь я узнала свою истинную сущность, – размышляла река. А пески в ответ шептали:
– Мы знаем это, потому что день за днем это происходит на наших глазах и поскольку из нас, песков, и состоит весь путь от берегов реки до самой горы.
Вот почему говорят, что тот путь, которым должен пролиться поток жизни в своем путешествии, осуществляя свою непрерывность, записан на песке…
ДВА ИСПЫТАНИЯ
Великого учителя суфийской традиции Насреддина в некоем городе пригласили выступить перед желающими обрести знания. Он назначил свое выступление на два часа дня. Ровно в два часа от него передали сообщение, что по непредвиденным обстоятельствам начало беседы переносится. В четыре часа дня учителя все еще не было, и люди начали понемногу покидать зал. Когда пробило шесть часов, наконец вошел, пошатываясь, Насреддин. Казалось, пьяный в стельку, он тут же подсел к сидевшей в первом ряду красивой девушке и начал с ней любезничать. Люди стали подниматься со своих мест, удивляясь и негодуя. Насреддин попытался встать, чтобы взойти на минбар, – и, не устояв на ногах, свалился на пол…
Люди расходились, громко возмущаясь. Зал быстро пустел, и вот в нем осталось всего девять человек.
Тогда Насреддин встал. Он был трезв, глаза его излучали свет. Он сказал:
– Вы, оставшиеся здесь, выдержали два самых тяжелых испытания на духовном пути: терпение в ожидании момента истины и мужество принимать происходящее без осуждения и оценки. Вы и есть те, кому суждено меня услышать…
Подготовила Дилором Нурмухамедова.
