Часть 1
Сложно представить, что я начну рассказывать о контакте с пришельцами или о новостях криптозоологии, но это вовсе не значит, что загадочное мне неинтересно. Просто я вижу его в другом. Например, — в лабиринтах. Ведь они до сих пор умудряются хранить тайну своего предназначения. И сегодня, когда изучены тысячи лабиринтов и их изображений по всему миру, мы так и не стали ближе к разгадке.
Что касается их истории, отраженной в разного рода артефактах и свидетельствах, то она не столько загадочна, сколько запутана до крайности. И немалую лепту в это неразбериху вносит, если так можно выразиться, «историческая динамика». То есть новые археологические находки меняют не только общую картину, они ведут порой к передатировке уже известных предметов.
Еще недавно никто бы не стал спорить с утверждением, что лабиринты известны человечеству со времен неолита. Но сегодня нижняя граница передвинулась вверх на тысячелетие с лишним, перенеся известные петроглифы из неолита в бронзовый и железный век. Эти перемены неизбежно сказались и на теориях о происхождении и распространении лабиринтов.
И все же не только археология путает карты. Ведь и сама древность не слишком определенна в том, что она называет лабиринтом: танец, постройку, игру, пещеру…
Давайте попробуем во всем этом разобраться. И начнем мы с обычных представлений, которые живут в современной культуре. Ведь слово «лабиринт» употребляется и в переносном смысле, означая все сложное и запутанное. Но подобное определение подходит только одному типу лабиринтов, известному как мейз или лабиринт-путаница. Ниже вы видите пример мейза, но следует сразу оговорить: выглядеть он может по-разному, но что остается неизменным, так это тупики и развилки, которых в нем всегда полно.
Так вот, похоже, древние люди представляли себе лабиринт несколько иначе. В их лабиринте не было развилок — всего одна дорожка, которая извивалась до тех пор, пока не заканчивалась тупиком. Этот единственный тупик и был центром, и выбраться оттуда можно было, только идя обратно по своим следам. Ниже пример наиболее распространенного семивиткового лабиринта, который часто высекался на камне:
Согласитесь, сходства между ним и мейзом слишком мало, чтобы относить эти структуры к одному классу. Тем не менее, исторически сложилось, что обе называются лабиринтами. Мейзы появились в эллинистический период, после чего началось постепенное вытеснение ими классических лабиринтов.
А теперь вспомним еще один культурный штамп, связывающий лабиринт исключительно с Критом: раз в девять лет жители Афин прощались со своими детьми, которые предназначались на обед Минотавру — сыну белого быка Посейдона и критской царицы Пасифаи, живущему в лабиринте, построенном мастером Дедалом. Когда пришло время третьей выплаты постыдной дани, сын Эгея Тесей решил положить ей конец: он отправился на Крит с другими юношами и девушками, чтобы убить чудовище с головой быка и телом человека. Дальнейшее известно: очарованная героем дочь Миноса Ариадна предала отца, вручив Тесею клубок, который должен был вывести его из лабиринта. Юные афиняне сошли в лабиринт, держа в руках ее нить. Тесей нашел Минотавра и убил его, после чего все благополучно выбрались наружу. История омрачена только гибелью Эгея, который бросился со скалы из-за оплошности сына, забывшего поменять парус на корабле с черного на белый, что означало бы его победу.
Все было бы ничего, этот миф действительно был широко распространен в античности, но дело в том, что впоследствии среди имен лабиринта самым частым все же стало имя… Троя — та самая Троя, которую обманом завоевали греки. И что любопытно: нет мифа, который бы связывал лабиринт с этим городом, как и нет лабиринтов, чьи имена связывались бы с Миносом, Критом, Минотавром… Впрочем, Троя — не единственное название лабиринта, который мог называться Вавилоном, Римом, Иерусалимом, Иерихоном и т.д.
Добавьте к этому тот факт, что уже древние авторы не видели своими глазами ни критского лабиринта, ни его развалин, и возникнет разумное сомнение в том, что он вообще существовал в том виде, как принято обычно представлять. В наше время на Крите были проведены раскопки, в ходе которых был обнаружен дворец в Кноссе — столице древнего Крита (на всякий случай: хоть найденная цивилизация и названа «минойской», Миноса там так и не нашли). Последующие попытки выдать сам дворец за лабиринт не увенчались успехом, не удалось и «перенести» искомое в соседнюю Гортину, где находится известная каменоломня, также считавшаяся лабиринтом. В конечном итоге приходится прислушаться к Плутарху, который, правда, пишет как последователь Эвгемера, выдавая за историческую личность не только Тесея, но и Минотавра (Тавра), бычья голова которого оказывается метафорой его буйного нрава. И хотя сам я склоняюсь к тому, что в мифах вообще не следует искать историческую правду, приведу цитату из жизнеописания Тесея, которая дает ключ к иному прочтению старого мифа:
Плывя с Крита назад, Тесей причалил к Делосу, принес жертву Богу и посвятил ему статую Афродиты, которую взял у Ариадны, а затем вместе со спасенными подростками исполнил пляску, которую, как сообщают, еще и теперь пляшут делосцы: мерные движения то в одну сторону, то в другую как бы воспроизводят запутанные ходы Лабиринта. Этот танец делосцы называют «журавлем», как пишет Дикеарх. Плясал Тесей вокруг Рогового жертвенника, целиком сбитого из левых рогов животных. Говорят, что он устроил и состязания на Делосе, и победители тогда впервые получили в награду пальмовую ветвь.
Вообще, стоило бы привести больший кусок, чтобы сделать наглядной мешанину и путаницу имен и событий, с какой излагаются греческие мифы (чего не найдет читатель книг Куна или Булфинча), но это было бы отвлечением. Нас интересует только упоминание «танца лабиринта». Это не спонтанный танец радости тех, кто избег гибели. Хоровод, который движется подобно маятнику (а это основное движение в классическом лабиринте) описан по совершенно иному поводу в гомеровской «Илиаде». Вот фрагмент описания щита Ахиллеса:
Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный,
Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе
Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.
Юноши тут и цветущие девы, желанные многим.
Пляшут в хор круговидный любезно сплетяся руками.
Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы
Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют;
Тех — венки из цветов прелестные всех украшают;
Сих — золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых.
Пляшут они, и ногами искусными то закружатся,
Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной,
Если скудельник его испытует, легко ли кружится;
То разовьются и пляшут рядами, одни за другими.
Купа селян окружает пленительный хор и сердечно
Им восхищается; два среди круга их головоходы,
Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине.
Соедините все вышесказанное, и получится, что Дедал был создателем и лабиринта, и хоровода (choros — это не только сам хоровод, но и площадка, где хороводы водят). Возможно, на самом деле речь идет не о двух вещах, но об одной: площадке для танцев, размеченной в форме классического лабиринта, по дорожке которого струилась к центру и обратно цепочка танцоров. (Обратите внимание на сравнение движения хоровода с действиями скудельника, — это старое название гончара — который вращает свой круг то в одну, то в другую сторону). На этом построил свою гипотезу исследователь Германн Керн, подкрепивший ее позже реконструкцией «танца лабиринта» на основе двух старых баскских танцев «Улиточка» и «Похищение», действительно похожих на движение в лабиринте. Я не стану загромождать статью деталями, достаточно того, что подобные хороводы водили не только в Древней Греции (насчет славянских аналогов пока информации нет). А вот наглядное изображение хоровода на Делосе, который водил Тесей со своими спутниками:
Каллимах Киренский, в одном из гимнов которого упоминается делийский танец «журавль», говорит, что он исполнялся ночью, при свете факелов. Со стороны зрелище, должно быть, выглядело незабываемо: огненная змейка, извиваясь, скользит во тьме, потом замирает, свернувшись в центре, а потом снова приходит в движение, повторяя все в обратном порядке. Не исключено, что в этом случае танцорам пригождалась и «нить Ариадны» — веревка, за которую они держались сообща.
Кстати, у археологов уже есть кандидат на роль танцплощадки, устроенной Дедалом на Крите — это театр под открытым небом, площадь которого составляет 9,9 на 12,9 метров. Он располагается в северо-западном углу Кносского дворца. Вполне вероятно, что на полу этой площадки мог быть размечен лабиринт, служивший указателем для танцоров. Что до количества участников, то предположительно их было 14 человек.
Осталось загадкой, что мог означать бык, подстерегавший их в лабиринте и питавшийся человечиной. Версия Плутарха, в которой пленники становились рабами Тавра, уже упоминалась выше. Есть и другая, согласно которой афинские юноши должны были участвовать в опасных играх с быками — тавромахии или таврокатапсии. Ее изображения сохранились на стенах минойских построек. Третий вариант — танец с масками, одна из которых была бычьей. Описание подобной пантомимы с участием Минотавра имеется у Лукиана.
Теперь, когда история спасения афинян выглядит уже не такой кровавой, как в начале, самое время покинуть Грецию и переместиться в Рим, потому что там мы найдем продолжение нашей истории, где танец превратится в конное состязание, мозаику, магический знак и отправится в (почти) кругосветное путешествие.
(продолжение следует)
В. Севастьянов.
