Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу 12 сентября объявил, что Узбекистан официально обратился в секретариат Тюркского совета с заявлением о вступлении в данную организацию. А уже 14 сентября президент РУз Шавкат Мирзиёев подписал закон «О ратификации Республикой Узбекистан Нахичеванского соглашения о создании Совета сотрудничества тюркоязычных государств», и в этот же день закон был одобрен верхней палатой парламента республики (Сенатом Олий Мажлиса).
Тюркский совет (Совет сотрудничества тюркоязычных государств) – международная межправительственная организация, основой деятельности которой являются укрепление дружбы и добрососедства между тюркоязычными странами, сохранение мира, безопасности и взаимного доверия в регионе и мире. Создана по инициативе первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева 3 октября 2009 г. на саммите глав тюркоязычных государств в азербайджанском городе Нахичевани.
В состав организации входят Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан и Турция. Структурами Тюркского совета являются: секретариат в Стамбуле, Совет президентов, Совет министров иностранных дел, Комитет старших должностных лиц, Совет старейшин (аксакалов) тюркоязычных государств, Парламентская ассамблея (ТюркПА) в Баку, Тюркская академия в Нур-Султане и Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) в Анкаре.
Анкара незамедлительно приветствовала это решение Ташкента. В заявлении МИД Турции, которое приводит Daily Sabah, говорится, что в ведомстве получили документ о ратификации, «завершили необходимые процедуры и направили сторонам уведомления». «Статьи Нахичеванского соглашения начнут действовать для Узбекистана с 14 октября 2019 года. Полноправное членство Ташкента в организации внесет вклад в солидарность тюркоязычных стран, углубит сотрудничество, повысит уровень координации во имя благополучия народов», – отметили в турецком внешнеполитическом ведомстве.
Узбекский лидер уже в качестве полноправного участника организации будет представлять республику на седьмом саммите Тюркского совета, который состоится 15 октября нынешнего года в Баку.
Нельзя сказать, что этот внешнеполитический шаг Ташкента был мало ожидаем, поскольку о намерении вступить в организацию Ш. Мирзиёев заявил еще в 2018 году на шестом саммите Совета, предложив даже сделать столицей организации древний узбекский город Хиву. А поскольку «идейным вдохновителем» и модератором Тюркского совета является все же Турция, в контексте вступления в него Узбекистана есть смысл обратить внимание именно на характер развития узбекско-турецких отношений, которые за два последних десятилетия носили достаточно разновекторную направленность.
С момента распада СССР Турция активно стремилась к укреплению своего политического и культурно-экономического влияния в постсоветской Центральной Азии, в том числе и Узбекистане. Образовавшийся после крушения Советского Союза идеологический вакуум позволил Анкаре внести в региональное идеологическое поле другие смыслы, взывающие к общетюркской идентичности и истории. Кроме того, Турция позиционировала себя как образец для подражания – тюркское государство, успешно сочетающее ислам, демократию, рыночную экономику и отношения с ЕС и США.
Турция была первой страной, признавшей независимость Узбекистана, а Ислам Каримов был одним из первых лидеров стран Центральной Азии, приехавших с визитом в Анкару. Турецкие власти укрепляли связи с «братской тюркской страной», а турецкие предприниматели видели региональный рынок как место для реализации своих товаров, которые они не могли сбыть на других мировых рынках. В РУз тут же появились многочисленные турецкие торговые центры и первые супермаркеты, открылись турецкие образовательные учреждения.
Однако затем отношения между Ташкентом и Анкарой осложнились. Прежнее узбекское руководство, в первые годы независимости практически полностью доверившись турецким обещаниям содействовать планам развития Узбекистана, столкнулось с открытой турецкой политической экспансией. Ташкент не без оснований увидел в Турции источник дестабилизации и инициатора продвижения антиузбекских настроений, который собирается взять под свой контроль местную элиту. Так, например, многие уехавшие на учебу в Турцию студенты попадали под активное влияние различного рода пантюркистских и панисламистских организаций и по возвращении на родину были уличены в экстремизме и насаждении чуждых для молодой республики идей.
Также в Ташкенте достаточно болезненно воспринимался тот факт, что турецкая сторона не препятствовала нахождению на своей территории оппозиционных узбекским властям сил (в первую очередь главного политического оппонента И. Каримова Мухаммада Салиха), в том числе террористической направленности.
После этого Узбекистан резко ограничил сотрудничество с Турцией в различных сферах, в том числе и образовательной, и за счет этого стал еще менее ориентированной на Анкару страной. Конфликтные отношения напрямую повлияли и на позиции турецкого бизнеса в Узбекистане – многим компаниям и СП в начале-середине 2000-х годов пришлось полностью свернуть свою деятельность в республике.
Новый этап в отношениях между Ташкентом и Анкарой наступил после произошедшего транзита власти в Узбекистане. Прорывным стал 2017 год, в октябре которого глава государства в лице нового узбекского лидера Ш. Мирзиёева впервые за 18 лет посетил Турцию. А в апреле-мае 2018 года состоялся ответный визит президента Турции Реджепа Эрдогана в сопровождении нескольких сотен турецких предпринимателей. Стороны договорились восстановить прежний уровень отношений и создать для активизации этого процесса Высший совет по стратегическому партнерству под председательством глав двух государств.
Таким образом, удалось не только в полной мере восстановить узбекско-турецкие отношения, но и достичь заметных подвижек в развитии двустороннего сотрудничества в ряде областей, в том числе и военно-технической сфере.
После этого заметно оживились контакты между различными министерствами и профильными ведомствами (достаточно наглядным представляется нахождение в окружении Р. Эрдогана во время его визита в Ташкент главы турецкой разведки Хакана Фидана), деловыми кругами, национальными парламентами. На сегодняшний день Турция является четвертым по значимости торговым партнером Узбекистана (товарооборот составляет более 1,5 млрд. долларов, в перспективе планируется довести до 5 млрд.), что, безусловно, подталкивает партнеров к новым переговорам, которые должны продвинуть их экономические отношения на новый, более глубокий и интенсивный уровень.
В этой связи очень серьезным подспорьем в укреплении сотрудничества между двумя странами стало решение Ш. Мирзиёева о введении для турецких граждан безвизового режима.
Как полагают в Ташкенте, вступление Узбекистана в Тюркский совет, где основную скрипку со своим солидным промышленным потенциалом, финансовыми ресурсами, богатым опытом ведения бизнеса играет Турция, позволит республике улучшить приток инвестиций, увеличить торговый оборот, упростить финансовые и банковские операции, а также таможенные и транзитные процедуры и в перспективе перейти на свободное передвижение товаров, капитала и услуг. И это полностью укладывается в нынешнюю парадигму выстраивания узбекским руководством связей с другими государствами, как на двустороннем, так и многостороннем уровнях через различные международные площадки, в основе которой лежат экономический прагматизм, привлечение инвестиций и расширение внешнеторговых контактов.
Не менее значимы отношения с Ташкентом и для Анкары. И не только в сфере экономики. Безусловно, Турция прекрасно осознает потенциал Узбекистана как регионального лидера и локомотива экономики Центральной Азии. Но для турецкого руководства, придающего большое значение своему лидерству и особой роли в тюркском мире, не менее важно и гуманитарное измерение двусторонних отношений. Исходя из этого, Анкара сосредотачивается на том, что сейчас принято называть «мягкой силой» – на культурной, имиджевой экспансии.
За примерами далеко ходить не надо. Некоторое время назад посол Турции в Узбекистане Мехмет Сурейя Эр в ходе встречи с председателем Комитета по делам религий Узбекистана выразил намерение турецкой стороны поддержать исламские научные заведения РУз – Центр исламской цивилизации, Международную исламскую академию и созданные по личной инициативе президента Ш. Мирзиёева исламские школы, в частности содействовать укреплению материально-технической базы этих заведений и дальнейшему развитию их информационно-ресурсных центров.
А буквально на днях главы администраций Ташкента и Анкары подписали меморандум об установлении братских связей между столицами двух государств. Как заявили обе стороны, данный документ имеет большое значение для долгосрочных и дружественных отношений в сферах экономики, градостроительства, искусства, культуры и туризма.
Конечно, Турция обещает много, и укрепление взаимодействия с ней может быть выгодным Узбекистану – это и инвестиции, и совместные политические мероприятия. В то же время, как представляется, в Анкаре не оставляют надежд на реальную интеграцию Ташкента в пантюркистские схемы нынешнего турецкого руководства, поскольку ей хотелось бы, чтобы крупнейшая страна Центральной Азии поддерживала её проекты по консолидации тюркоязычных стран, среди которых она пытается выступить в качестве «старшего брата» и включить их в фарватер своей внешней политики. Тем более, как считает политолог, доцент департамента политологии Финансового университета при правительстве РФ Геворг Мирзаян, в последнее время этот вектор турецкой экспансии еще более усилился, причем пантюркизм соседствует с табуированным ранее паносманизмом и панисламизмом.
Безусловно, идеи пантюркизма, которые подразумевают неоспоримую гегемонию Турции, и панисламизма (пусть и под привлекательными лозунгами «просвещенного ислама»), по-прежнему в той или иной форме доминирующие в идеологии турецких властей, не остаются без внимания узбекских властей. Но в целом пока все свидетельствует о готовности Ташкента интенсифицировать отношения с Анкарой, но по новым правилам, избегая повторения прежних ошибок. Свидетельством этому и является вступление Узбекистана в новую международную организацию – Тюркский совет.
