Новую серию работ привез из поездки в Бухару ташкентский график Марат Садыков. Акварели этого художника хорошо знают в Европе и Америке, в Австралии и Японии.
Бухара – родной город Марата. Здесь прошли его детство и юность, здесь он начал рисовать, нашел призвание.
— Этот город нельзя не любить, — признается он, — если несколько раз в году не увижу Бухару – не нахожу себе места.
Бухара. В самом этом названии есть что-то магическое. Существует много версий происхождения имени города. Одни считают, что это название восходит к санскритскому слову «Вихара», что означает «Монастырь», другие полагают, что в основе лежат слова Бу Ора – в переводе со староузбекского это означает «середина». Действительно, в средневековье город оказался в золотой середине Великого шелкового пути: на Востоке – Ташкент, Бишкек, Алматы, на Западе – Ашхабад, Тегеран, Багдад. Все дороги от Европы до Китая сходились здесь – в благословенной Бухаре! А где торговля – там и расцвет экономики, взаимопроникновение ремесел, искусств, научной мысли.
Много раз я бывал в этом городе. Люблю его памятники зодчества, замысловато, казалось бы, стихийно проложенные, улочки. Потом уже в книгах прочитал, что эта непредсказуемость поворотов улиц – самый опасный барьер для врага.
В Бухаре можно бесконечно вглядываться в двух-, трехэтажные древние строения. Здесь и сейчас живут люди: каждый дом – своя крепость. Над входом — балхана, а внизу за резными двустворчатыми дверями юлак – своеобразная прихожая. Вечером дворик поливают водой, и в доме – микроклимат, прохлада.
И когда приходит гость, вместе с ним в распахнутую калитку врывается горячий ветер. И этот порыв на добрых полметра приподнимает тонкую железную чашу, свисающую на цепи в конце прихожей. И, как много веков назад, раздается звон гонга. Когда-то он заменял звонок: «Гость пришел!»
Но Марат открыл для меня Бухару в другом измерении. Одно дело, когда ты посетишь город как турист, и совсем другое, когда живешь в нем – тогда познаешь его изнутри.
Однажды он пригласил меня в Бухару на свою персональную выставку. Вернисаж состоялся в городском музее искусств, было много гостей, выступлений. Но запомнились дни, которые мы провели с Маратом уже после открытия выставки.
С утра мы шли завтракать на базар. Радушный повар угощал нас нухотом – разваренным горохом с мясом – фирменным блюдом Бухары. Так, если Самарканд славится лепешками и чакки – соленым творогом, то в Бухаре деликатес – нухот и жареные косточки.
Один знакомый рассказывал мне, как однажды, улетая из Бухары, решил купить домой детишкам эти косточки. Дело было ранним утром, и у продавца не оказалось под рукой весов. Мой знакомый спешил на первый рейс и предложил:
— Отец, куплю мешок.
Старик не стал торговаться: «Ладно, сынок, почин», — и уступил мешок за полцены.
В Бухаре свято верят в примету: если первый покупатель – мужчина – к добру, а раз почин – надо сбросить цену. У восточного базара мудрые законы: кто рано встает – тому Бог дает…
После завтрака мы шли с Маратом в Арк – я готовил фоторепортаж об историко-архитектурном музее-заповеднике. Здесь собрана уникальная коллекция костюмов и оружия средневековья, греко-бактрийских монет II-III веков до нашей эры и личные вещи бухарского эмира. Всего потрясающего, что есть в запасниках, не хватит места перечислить на газетной полосе!
Отсюда, с крепостных стен Арка, мы любовались городом. Открывался удивительный вид: над мечетями и медресе, над всем белым городом возвышался минарет Калян – величавый символ Бухары. Марат делал в блокноте зарисовки, а я не мешал ему.
…Казалось бы, наши профессии схожи: я запечатлеваю окружающий мир фотокамерой, а он – кистью и карандашом. Но в итоге у меня получается просто документальный снимок, а у него – произведение искусства. Много думал над этим, а понял на следующий день: в своих акварелях он как бы парит над городом на высоте птичьего полета. Поэтому в его листах объемность, бесконечное пространство.
На следующий день мы поднялись с Маратом на вершину Каляна. Через крышу одноименной мечети – самой большой в Бухаре – мы прошли на каменный мостик, а оттуда – на винтовую лестницу. Поднимались долго и осторожно, полусогнувшись в низком проходе. Одинокие маленькие оконца едва освещали путь. На вершину вели 105 ступенек. Но поднялись мы не зря – вот откуда снимать и снимать!
Много веков подряд, каждую пятницу, сюда поднимались четыре муэдзина и призывали к молитве. С остальных 365 минаретов (сколько дней в году – столько мечетей было в этом городе) начинали вторить им местные азанчи.
47-метровый красавец Калян – жемчужина средневековья – был построен в 1127 году во время правления караханидов. Марат поведал мне сказание о том, что мастер Усто Бако, выложив десятиметровое основание на растворе из ганча и верблюжьего молока, сбежал. И вернулся только через два года, когда фундамент окончательно окаменел.
Какие это гениальные открытия – арка и купол, какой инженерный расчет: камень – вечный материал – работающий на сжатие!
Мавзолей Саманидов был построен в девятом веке. Но как соразмерны его стороны и высота – квадрат всегда считался классической формой. Куб с накрытым куполом-полусферой, является зримым воплощением и уменьшенной моделью мира. Более тысячи лет стоит это здание, и ни одной трещины: ширина стен – почти два метра. А сколько фантазии в кладке из простого кирпича.
Мастер, возводивший мавзолей, был художником высочайшего класса!
Марат открыл мне этот город в новом измерении. С ним впервые я увидел Чор-бакр – седые некрополи шейханов Джуйбари.
Ездили мы и в пригород Бухары – Убу. Смотрели, как создаются глиняные игрушки-свистульки, какие не встретишь больше нигде. Он познакомил меня с удивительно доброжелательными бухарцами – резчиками по дереву. И я наблюдал, как без единого гвоздя и клея – из цельного куска дерева – вырезают лавхи – складывающуюся подставку для книг.
В бухарских акварелях Марата – особая теплота, проникновенность. Когда смотришь на них, то начинаешь понимать, почему Бухару называют благословенным городом!
Р.ШАГАЕВ,
фото автора
