Часть четвёртая
К середине 40-х годов XIX века, между двумя империями происходит некоторое сближение. Николай I даже совершает официальный визит в Англию, где встречается с королевой Викторией.
Российский император очаровал правительницу Британии своей внешностью и изящными манерами.
“Его профиль красив, а таких больших и выразительных глаз я никогда прежде не видела” — отметила 25-летняя королева. Русский царь проводит также переговоры с премьер-министром Робертом Пилем и министром иностранных дел лордом Абердином, где заверяет английское правительство, что желает дружеских отношений с Великобританией и не намерен притязать ни на какие новые территории ни в Азии, ни, тем более, в Индии.
О своих интересах, тем не менее, две соперничающие державы в этот период затишья, не забывали.
И Россия, и Англия начинают укреплять свои границы на азиатском направлении и продолжают покорение беспокойных соседей.
К этому времени перед Российской империей встают новые внешнеполитические задачи – обеспечение прочного положения в Средней Азии и установление полного контроля над Киргизской степью.
После неудачного похода 1839 года, Перовский решает перейти в отношениях с Хивой на мирную почву. С этой целью в 1841 году он организует дипломатическую миссию к Кул-хану. Человек, долженствующий возглавить эту миссию, должен был обладать определёнными качествами и пользоваться полным доверием Перовского. Выбор генерал-губернатора падает на штабс-капитана Порфирия Никифорова, одного из участников злосчастного похода. Однако, как показали дальнейшие события, выбор этот был не совсем удачен.
В Хиве русскую миссию встретили весьма прохладно. Однако штабс-капитана это не смутило. Во время аудиенции у хана он смело отстаивает российские интересы, но ведёт себя при этом, с точки зрения восточного этикета, не совсем почтительно. Никифоров заявив, что Россия не позволит хивинцам собирать дань с казахов к северу от реки Эмбы, так как они являются российскими подданными, потребовал также признания за Россией прав на восточный берег Каспийского моря.
“Вы должны прилипнуть к России, как рубашка к телу, потому что Россия такая большая держава, что если упадет на Вас, то раздавит совершенно так же, как моя обувь давит малых козявок на дороге” — в таком стиле изъяснялся русский посланник.
Это конечно не сильно понравилось хану и его министрам, и они хоть и приняли подарки, но договор заключать не стали. Никифоров уехал из Хивы практически ни с чем.
Были у посланца Перовского и другие, “секретные” задания, о чём свидетельствует письмо Оренбургского генерал-губернатора военному министру от 9 января 1841г. Там, в частности говорится, что, несмотря на краткость пребывания своего в Хиве, “временный агент будет в состоянии собрать многия об этой стране сведения”.
К сожалению, каких либо письменных свидетельств о пребывании миссии в Хиве не осталось.
Никифоров по возвращении в Оренбург едва приступив к отчёту, был вызван в Петербург и по дороге скончался от сердечного приступа. В оставшихся после него бумагах ничего стоящего не нашли, поскольку Никифоров, из опасения, что его бумаги попадут в руки к хивинцам, не вел ни дневника, ни каких либо других путевых заметок.
И всё-таки совсем неудачной миссию Никифорова назвать нельзя. Вместе с ним в Оренбург прибыл посланник Кул-хана Аллакули Вансавай Набиев со свитой в 16 человек. Петербург был крайне заинтересован в мирном и торговом договоре с Хивой, поэтому посольство без промедления отправили в столицу.
Посла Хивы принял министр иностранных дел России, граф Нессельроде. Вскоре состоялась аудиенция и у российского императора. Николай I, по свидетельству очевидцев, «принял хивинского посла очень милостиво».
Но подписать договор не получилось: У Набиева не было полномочий принимать какие-либо решения без ведома хана, а телеграфного сообщения с Хивой тогда, естественно, не было.
9 мая 1842 года хивинское посольство, получив дорогие подарки, отправилось восвояси.
Пока хивинцы добирались до Оренбурга, Перовский готовил новую миссию к Кул-хану, но отправлять её пришлось сменившему его на посту Оренбургского генерал-губернатора В.А. Обручеву.
В августе 1842 г. посольство во главе с подполковником Г.И. Данилевским отправляется в Хиву.
В инструкциях, полученных от Министерства иностранных дел, предписывалось постараться “внушить хану доверие к бескорыстным видам России и утвердить в Хиве наше нравственное влияние”. При этом Данилевский не должен был затрагивать щекотливого вопроса о границах, а настаивать только на понижении пошлин на русские товары. Лишь, в крайнем случае, попытаться определить границу России с Хивой по реке Сыр-Дарье, северному берегу Аральского моря и северном Чинку до Каспийского моря. Ещё одна задача: добиться согласия хана на принятие в Хиву нашего консула и на освобождение 1500 персидских невольников, о чём просил русское правительство персидский шах.
Были поставлены также задачи научного, разведывательного и военно-топографического характера, для чего в состав миссии были включены натуралист Ф. И. Базинер, чиновник пограничной комиссии Григорьев и военные топографы братья Зеленины.
Прибыв в Хиву, Данилевский начинает переговоры с ханом, однако тот вскоре неожиданно умирает и диалог на время прерывается. Новый хан Рахимкули, не стал отказываться от переговоров с русским послом, и 27 декабря они завершились подписанием «Обязательного акта», скреплённого ханской печатью. Миссия, таким образом, закончилась успешно. Лишь вопросы о персидских пленниках и российском консуле в Хиве не были решены положительно.
Хива, согласно договору, обязалась не предпринимать более ни явных, ни тайных враждебных действий против России и “поступать вообще во всех случаях, как подобает, добрым соседям и искренним приятелям, дабы более и более упрочить дружественные связи с могущественной Российской империей”.
Со своей стороны, Данилевский от лица Российской империи обещал: “предать забвению прежние неприязненные против неё действия хивинских владетелей, отказаться от требования уплаты за разграбленные до сего времени караваны; обеспечить совершенную безопасность и законное покровительство приезжающим в Россию хивинским подданным; предоставить во владениях России хивинским торговцам все преимущества, коими пользуются купцы других азиатских стран”
Секретные задания, также были выполнены: составлены карты и описания местности, собраны сведения о численности, родоплеменной принадлежности и расселении казахских родов, кочевавших в Хивинском ханстве, Базинер в своих путевых заметках описал быт и традиции местных племён.
31 декабря русская миссия, после трёх с половиною месяцев пребывания в ханстве, выступила из Хивы и 11 февраля 1843 года благополучно достигла крепости Илецкой Защиты (ныне город Соль-Илецк).
Заслуги Данилевского были оценены по достоинству: за успешную миссию он был произведен в генерал-лейтенанты и переведен в Петербург. Перед ним открывалась успешная карьера, но в судьбу 35-ти летнего генерала вмешалась страстная любовь. Данилевский влюбляется в девушку из знатного рода – дочь правителя одного из южнославянских княжеств. Для её семьи брак этот был мезальянсом, и они поспешили увезти девушку из Петербурга на родину. Узнав об этом, Данилевский бросился вслед любимой и нагнал её экипаж на почтовой станции. Распахнув дверцу кареты, он выстрелил себе в голову.
К середине 1840 гг. одновременно с дальнейшим продвижением России в Центральную Азию начинается системное изучение её территории. В 1845 году в России появляется мощный научный ресурс, непосредственно задействованный в русской азиатской политике- Императорское Российское географическое общество (ИРГО). К этому же времени начинается разработка основ таких наук как военная статистика и военная география. В этой связи необходимо вспомнить заслуги военного историка и теоретика, военного министра Д.А Милютина и профессора Николаевской Академии Главного штаба А. И. Макшеева.
Активно начинает применяться такая форма активной разведки, как военно-научные экспедиции. Именно военные задачи стояли в них на первом месте, хотя чаще всего они осуществлялись под прикрытием Русского географического общества и официально именовались научными.
Академия Главного штаба готовила специальных офицеров-геодезистов, которые должны были не только производить топографические работы ,но и заниматься рекогносцировками .В их обязанности входила съёмка местности для последующего нанесения на карту, изучение путей возможного продвижения войск, их обеспеченность водой, запасами пищи, фуража и т.п. Ярким примером такой деятельности может служить изучение полуострова Мангышлак в 1846 г. подполковником М.И. Иваниным, ставшим первым русским исследователем полуострова, гор Ак-Тау и Каратау. Эти сведения сильно пригодились во время Хивинского похода 1873 г.
Большое внимание стало уделяться подготовке военных специалистов со знанием восточных языков .Этим занимались кадетские корпуса в Оренбурге и Омске. Выпускники, прежде всего этих учебных заведений, были вовлечены в разведывательные операции в Средней Азии.
Но вернёмся в Оренбург. Обручев продолжает возведение военных поселений, и в 1847 году, на берегу Сыр-Дарьи, военным инженером К. И. Герном, строится форт Раим — первое российское военное укрепление в Приаралье.
Выбор именно этого места произошёл благодаря довольно комичному случаю. В 1846 году Главный штаб отправил военного топографа капитана Лемма в Оренбург с важным заданием — определение астрономических пунктов в степи. Генерал-губернатор Обручев, для разведки местности около Сыр-Дарьи, отправляет с Леммом капитана Шульца. И тот по невнимательности или незнанию, принимает камыш, росший по берегам реки, за траву и в своем донесении пишет, что “около урочища Раим, в 60 верстах выше устья реки, можно накашивать до миллиона пудов душистаго сена”. Обрадованный Обручев, наградив капитана, испрашивает у Петербурга разрешения построить на Раиме укрепление. Добро было получено и в следующем 1847 году он, с многочисленным отрядом и необходимыми материалами, лично отправляется на Сыр-Дарью. Прибыв на место, и, увидев вместо сочной травы камыш, он смог произнести только: «так это Раим»! Возвращаться назад он, тем не менее, не стал, и укрепление было построено. Шульца же он оставил там, приказав не возвращаться, пока тот не найдёт траву. Так, благодаря случайности, было заложено первое поселение в низовьях Сыр-Дарьи. И, как пишет в своих воспоминаниях А.И. Макшеев: “не будь ошибки капитана Шульца, мы бы, может быть, до сих пор не были на Сыр-Дарье, а не только в Ташкенте, Кокане и Самарканде”.
Тогда же в Раим были переселены 26 семей оренбургских казаков, а на следующий год туда была доставлена построенная в Оренбурге двухпушечная шхуна «Константин».» В составе её экипажа, рядовым, служил будущий классик украинской литературы Тарас Григорьевич Шевченко. В 1852 году в Раим были доставлены, в разобранном виде, построенные в Швеции железные пароходы «Перовский» и «Обручев», названные в честь оренбургских генерал-губернаторов. Невиданные до того времени пароходы потрясли воображение местных жителей и укрепили престиж России в этих краях. Хивинцы приходили от их вида в ужас и убегали подальше от берегов. В дальнейшем эти суда сыграли очень важную роль в исследовании Аральского моря.
В 1851 году в Оренбург, после 9-ти летнего перерыва, на должность генерал-губернатора возвращается Перовский. Василий Алексеевич справедливо полагал, что российское проникновение на юго-восток меняет отношения со среднеазиатскими ханствами, и что в связи с этим, необходимо расширить взаимоотношения с Коканом, одним из важнейших государств региона, которое в то время располагалось на обширной территории современных Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, южного Казахстана и даже части Китая. Сведения же о Кокандском ханстве были скудны и противоречивы. Для сбора информации нужен был человек острого ума, умеющий наблюдать и запоминать. Кроме того, человек этот не должен был вызвать ни малейшего подозрения у местных властей. Перовский такого человека находит, о чём сообщает в Петербург: «По тщательным розыскам я решился употребить для сего ростовского мещанина Семена Ключарева, так как он с 1840 года проживал по торговым делам купцов Баранова, Зубова и Пичугина в Хиве, Бухаре и Ташкенте, умел вселить там к себе уважение и доверие и хотя не имеет ученой образованности, но одарен здравым взглядом и наблюдательностью».
Председателем Оренбургской пограничной комиссии В. А. Ладыженским для Ключарева были составлена «Записка о сведениях, которые нужно собрать во время следования каравана и там на месте», а также «Наставление», в котором давались инструкции, каким образом это нужно делать.
Сведения, которые желали получить Перовский и Ладыженский были следующие: какие выгоды может представлять Кокан для торговли с Россией, можно ли наладить оттуда вывоз товаров для удовлетворения потребностей русских поселений в Средней Азии и возможно ли тесное политическое и торговое сближения между Кокандом и Россией. Ставилась также задача выкупить из неволи российских подданных.
16 октября 1851 года торговый караван Ключарева отправляется из Троицка в Ташкент и через 9 месяцев, посетив кроме Ташкента Туркестан и Коканд, благополучно возвращается обратно. Результаты этой торгово-разведывательной миссии вполне удовлетворили Перовского. Ключарев представил подробную информацию о положении в Коканде, о ходе боевых действий Худояр-хана против взбунтовавшегося Ташкента, о его отношениях с Бухарой и Хивой, представил отчёт о природных условиях и наиболее удобных путях в Кокандское ханство.
В сентябре 1852 г. Перовский направляет в Азиатский департамент подробный 30-ти страничный доклад, основанный на информации, полученной от Ключарёва.
Не менее активны в этот период были и англичане. В 1843 г., индийские войска под командованием генерала Чарльза Нэпьера захватили расположенное в Бенгальском заливе государство Синд (часть нынешнего Пакистана). Генерал, безусловно, обладал хорошим чувством юмора. После этого успеха он послал в Лондон телеграмму с одним латинским словом “Peccavi” – я согрешил, что по-английски звучало как каламбур — “I havesinned”.
Затем британцы провели две небольшие, но кровопролитные войны против пенджабских сикхов и в 1849 году окончательно присоединили провинцию Пенджаб к ранее покоренным индийским территориям. Это привело к появлению общей границы между Британской Индией и Афганистаном, где на троне вновь восседал вернувшийся из ссылки Дост Мохаммед.
Выход России к берегам Сыр-Дарьи, завершил эпоху относительно бескровного продвижения империи через Киргизскую степь, начиналась новая эпоха – эпоха военных походов. Время дилетантов в разведке – купцов, караванщиков, курьеров, уходило в историю. Наступало время профессионалов.
Продолжение следует.
Источники, используемые в 4-й части:
1. Захарьин И. В. Посольство в Хиву в 1842 году // Исторический вестник, № 11. 1894
2. Макшеев А. И. Исторический обзор Туркестана и наступательного движения в него русских. СПб., 1890
3. А. Макшеев Путешествие по киргизским степям и Туркестанскому краю. С.-Петербург. Военная Типография
1896.
4. Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Издательство Типография В.В. Комарова, 1906г.
5. Терентьев М. А. РоссияиАнглиявСреднейАзии. — СПб.: тип. П. П. Меркульева, 1875.
6. Хопкирк П. Большая Игра против России: Азиатский синдром. — М.: Рипол классик, 2004.
На титульной фотографии: коронационный портрет королевы Виктории кисти Джорджа Хейтера, Королевская коллекция и портрет Николая I работы В.А. Голике, 1843 год, Русский музей.
В. ФЕТИСОВ
