Письма Автору.
Уважаемый Исмат Рахматович!
С большим интересом и удовольствием прочитал Вашу книгу «Победитель» и считаю, что это достойный реквием Великому человеку, отдавшему свою жизнь без остатка на благо своего народа, своего родного Узбекистана.
Вы с доскональной точностью раскрыли светлый образ Шарафа Рашидовича в процессе всей его жизни: от рождения, становления, восхода на Олимп и осуществления им своих великих дел по подъёму и преобразованию Республики. Я всегда поражался этому потрясающему феномену, что Шараф Рашидович, родившись в дехканской семье отдалённого от Ташкента Джизака, в 33 года достиг должности Председателя Президиума Верховного Совета УзССР и проработав 9 лет, стал в 42 года Руководителем крупнейшей Республики в Средней Азии. Так что, как Вы поняли, Ваше повествование о Ш.Р.Рашидове произвело на меня неизгладимое впечатление.
Вместе с тем, я хотел бы высказать свои некоторые соображения.
Известный советский писатель Илья Эренбург как-то сказал: «Когда очевидцы молчат, рождаются легенды». И я Вам пишу это письмо, потому что в то время я был не просто очевидцем.
Во-первых, я был участником всех тех великих преобразований, которые произошли в Республике за 24 года, когда Шараф Рашидович был Первым секретарём ЦК Компартии Узбекистана.
Во-вторых, я оказался жертвой пресловутого «узбекского дела».
Теперь я хочу Вам представиться: меня зовут Леонид Яковлевич Терман. Мне 87 лет. Гражданин Канады.
Я – коренной москвич, в 22 года, после окончания Московского горного института в 1956 году был направлен в Узбекистан, в город Ангрен Ташкентской области, в трест «Узбекшахострой». Начав свою работу с должности сменного инженера, прошёл солидную школу становления и в 30 лет стал главным инженером треста, а в 34 года -управляющим трестом. Трест «Узбекшахтострой» внёс весомую лепту в развитие городов Ангрена и Ахангарана, а также построил ряд крупных объектов в городах Ташкенте, Алмалыке, Бекабаде, Гулистане, Джизаке. По итогам своей деятельности за несколько пятилеток трест наградили орденом «Знак Почёта». А я за свою работу в тресте «Узбекшахтострой», с благословения Шарафа Рашидовича, был награжден орденом Ленина, двумя орденами «Трудового Красного знамени», двумя медалями, удостоен почетных званий «Заслуженный строитель Узбекистана», «Лауреат премии Совета Министров СССР». Был избран делегатом 19 съезда Компартии Узбекистана, а в 1976 году делегатом 25 съезда КПСС в Москве.
В мае 1981 года был направлен Шарафом Рашидовичем в Джизак, где получил назначение генеральным директором объединения «Джизакстрой», членом Коллегии Министерства строительства УзССР. Основной задачей моего объединения было поднять разваленное строительство в Джизаке. В наследство мне достались 42 недостроенных объекта, в том числе 11 объектов, находящихся под контролем ЦК КПСС, из них 3 объекта особой государственной важности. Хочу с гордостью сказать, что за 2 года все объекты были сданы, что внесло достойный вклад в развитие Джизакской области и всей Республики.
Вместе с тем, размеренный, спокойный и планомерный ритм жизни Узбекистана резко нарушился. Его захлестнуло «узбекское дело», развёрнутое почти сразу после прихода к власти Ю.В.Андропова. Над Республикой стали сгущаться грозовые тучи, и сжиматься кольцо жёсткого прессинга со стороны Центра. В результате этого сердце Ш.Р.Рашидова не выдержало, и он скоропостижно скончался 31 октября 1983 года. После того, как Шараф Рашидович ушёл из жизни, Узбекистан остался совсем беззащитным и осиротевшим. Центр поставил во главе Республики послушного И.Б.Усманходжаева.
А «узбекское дело», начатое следователем Союзной Прокуратуры Гдляном, продолжало набирать обороты.
Самый большой размах оно получило уже после смерти Ю.В.Андропова (9 февраля 1984 года) при Черненко и Горбачёве. Вы очень образно привели в своей книге фразу, что «не приходя в сознание, Черненко приступил к исполнению обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС». Поэтому его полностью обуздал секретарь ЦК КПСС Лигачёв. Он стал правой рукой немощного Черненко, практически «серым кардиналом» партии и начал раскручивать «узбекское дело» с особой остервенелостью. Всё началось с пресловутого 16 пленума ЦК Компартии Узбекистана, который состоялся в июне 1984 года. Для проведения его в «нужном» направлении, в Ташкент прибыл сам Лигачёв. «Под дудку» ЦК КПСС, Усманходжаев сделал доклад на пленуме, в котором смешал с грязью деятельность Ш.Р.Рашидова, на могиле которого совсем недавно откровенно лил слёзы. Местные партийные ренегаты, выпестованные Шарафом Рашидовичем, в унисон Усманходжаеву и в угоду Лигачеву, тоже изощрённо издевались над своим Учителем. Практически это напоминало шабаш ведьм. Выступление на пленуме Лигачёва явно свидетельствовало о твёрдом намерении Центра активно вмешаться во внутренние дела Узбекистана. Для начала Центр решил развеять добрую память о Рашидове, предать его имя анафеме, развенчать позитивные моменты его деятельности. Лигачёв недвусмысленно заявил, что Политбюро поможет республиканской партийной организации навести порядок. На Узбекистан был брошен мощный «лигачёвский» десант» партийных, советских, прокурорских и следственных кадров. Всего в Республике было ориентировочно около четырёх тысяч «десантников».
Прошу меня извинить, но я был вынужден, в какой- мере воспроизвести то, что уже было изложено в Вашей книге, чтобы более выпукло показать, в какой обстановке я попал под молох «узбекского дела».
1 июля 1984 года по подмётному письму в ЦК КПСС закоренелой кляузницы одного из строительных управлений, в объединение «Джизакстрой» из Москвы прибыл инспектор Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Сухарев. Мы знали, что этот Комитет — «карающий меч партии», и для того, кто попал в его лапы, ничего хорошего не светит. И действительно, я понял, что он приехал с уже заранее определённой целью, и, собрав для формальности несколько объяснительных записок, состряпав на основании подмётного письма ложную справку о якобы приписках и гонении за критику, через 5 дней отбыл в Москву.
Дальнейшие события развивались с потрясающей энергией. Уже 10 июля меня вызвали в Москву. Сухарев, для приличия, показал справку первому заместителю Министра строительства СССР Лосеву Ю.Г. и мне, которую мы полностью опровергли. Он обещал все наши замечания учесть, но обманул нас и вынес её в первозданном виде на заседание Комитета 13 июля. Для Комитета этой ложной справки было вполне достаточно, чтобы исключить меня из партии и снять с работы. Затем начались действия Комитета в самых лучших традициях «телефонного права».
Сначала, 31 июля в центральной газете «Правда» (благо,
что главный редактор «Правды» Афанасьин был член Комитета) появляется статья, опозорившая меня на весь Союз:
«В КПК при ЦК КПСС. Очковтиратели наказаны», 7 августа уже в передовой статье «Правды» «Действенность критики» чудовищная суть предыдущей статьи была вкратце изложена с добавлением всего 3-х слов — «возбуждено уголовное дело», хотя в то время никакого уголовного дела возбуждено не было. Однако этого сигнала было достаточно для резвых «десантников» — прокурора Республики Бутурлина и его первого заместителя Гайданова.
«В КПК при ЦК КПСС. Очковтиратели наказаны», 7 августа уже в передовой статье «Правды» «Действенность критики» чудовищная суть предыдущей статьи была вкратце изложена с добавлением всего 3-х слов — «возбуждено уголовное дело», хотя в то время никакого уголовного дела возбуждено не было. Однако этого сигнала было достаточно для резвых «десантников» — прокурора Республики Бутурлина и его первого заместителя Гайданова. Следствие длилось 9 месяцев. Всё не знали, за что зацепиться. В конце концов, следователь меня арестовывает 23 мая 1985 года, зачитывает полностью надуманное обвинение, утверждённое Гайдановым и опускает меня в подвал Джизакского ГОВД, где я находился потом полгода, вместо 10 дней, положенных по закону. Три заседания Джизакского областного суда под воздействием неопровержимых доказательств свидетелей заходили в тупик.
На 4-ом заседании Джизакского областного суда 72 заслушанных свидетеля тоже подтвердили мою невиновность. Но в этот момент в полную силу было включено «телефонное право», и под давлением КПК при ЦК КПСС Усманходжаев на проходящем тогда съезде Компартии Узбекистана в своём докладе прочитал обо мне целую рубрику, в которой смешал меня с грязью . Это послужило руководством к действию для судьи Рахманова, который на ровном месте выносит неправосудный приговор — 10 лет лишения свободы. В результате огромных усилий моей семьи и друзей, при воздействии Прокуратуры СССР, через полгода приговор рухнул. Президиум Верховного суда УзССР отменяет его и назначает новое (5-ое по счету) судебное разбирательство уже в Верховном суде УзССР.
Хочу отметить, что почти перед каждым заседанием суда Бутурлин и Гайданов (попеременно), презрев закон о презумпции невиновности, пытались давить на суд, выступая с обличением меня в республиканских средствах массовой информации. Более того, они понуждали республиканскую газету «Правда Востока» также выступать с обличающими меня статьями. Особенно изощрялся в этом направлении корреспондент газеты В.Березовский. Однажды он даже напрямую занялся фальсификацией, опубликовав ложное «Открытое письмо бригадиров объединения «Джизакстрой», в котором они выражали негодование моей деятельностью. На самом деле, ни один бригадир такого письма не подписывал, а, наоборот, 600 бригадиров, рабочих и ИТР написали письмо в ЦК КПСС с просьбой освободить меня из-под стражи, ввиду моей невиновности. С этим письмом два бригадира (депутат Верховного совета СССР и член Обкома партии) вылетели в Москву, чтобы вручить это письмо адресату.
И вот началось 5-ое судебное разбирательство. 5 месяцев заседала коллегия Верховного суда УзССР, было также заслушано более 70 свидетелей и, наконец, 15 июня 1987 года прозвучал вердикт — освободить меня из-под стражи в зале суда. 2 года и один месяц я безвинно просидел в тюрьме. Но это ещё не был конец моим мытарствам. Прокуратура не успокоилась, написала протест на решение Верховного суда и т.д. Не буду всего описывать. Вся это эпопея продолжалась ещё 1,5 года. И только 27 декабря 1988 года пленум Верховного суда УзССР по протесту Верховного суда СССР полностью оправдал и реабилитировал меня. Почти 5 лет ( момента приезда Сухарева) продолжалась эта бескомпромиссная борьба за торжество справедливости,в результате которой правда победила
12 марта 1989 года небезызвестная нам республиканская газета «Правда Востока», так обильно поливавшая меня грязью в предыдущие годы, выступила с внушительной (на целую страницу) статьёй-покаянием «Испытание правдой». Причем автором этой статьи был тот же пресловутый В.Березовский. Но в этой статье он выступил под псевдонимом В.Клёнов – видно, совесть заговорила. В ней была подробно изложена история беспредела, который творили над моей судьбой центральные и местные партийные власти в тандеме с Прокуратурой УзССР. Статью заключало признание Редакции: «Публикуя материал «Испытание правдой» редакция отдаёт отчёт в том, что в деле Термана и других, есть и её моральная вина. Газета не сумела в своё время правильно сориентироваться, приняла сторону следствия, допустила публикацию статей необъективного характера. Случившееся послужило поводом для серьёзного разговора на совещании редакционной коллегии о точности фактов и выводов, о позиции газеты».
Талантливый и смелый режиссёр Шавкат Джунайдуллаев сделал 30-минутный телевизионный фильм «Испытание правдой». Узбекское телевидение несколько раз показало его своим телезрителям, а через два месяца по Центральному телевидению этот фильм смотрела уже вся страна. Примечательно, что некоторые действующие лица моей драмы в этом фильме выступили со словами покаяния. Как ни странно, совесть прорезалась у судьи Д.Рахманова, который огульно осудил меня на 10 лет лишения свободы, и он нашёл в себе мужество признать своё бессилие в тисках «телефонного права».
Вот что он сказал в фильме : «Я считаю, что по данному делу допущен неправосудный приговор…Ппока в нашем обществе будет властвовать «телефонное право» и будут продолжаться «заказные дела», в нашем государстве и впредь будут допускаться неправосудные приговоры».
Вот так завершилась моя эпопея борьбы с партийно – прокурорской сворой, с её высокими апологетами «телефонного права» и их послушными прихвостнями из органов прокуратуры и судов. Но я – это только одна судьба, а таких было тысячи прекрасных людей, отцов многодетных семей, беззаветных тружеников, которые в одночасье стали жертвами неслыханного произвола вдохновителей и их марионеток этого проклятого «узбекского дела». Все перепитии этого сложного периода моей жизни я подробно описал в главе «Огонь по своим» своей большой книги (700 страниц) «Доволен я своей судьбой», изданной в Канаде в 2014 году.
А сейчас, после такой длинной преамбулы, я хочу высказать несколько своих соображений по поводу отдельных моментов Вашей книги. Прошу иметь ввиду, что все эти соображения основаны только на моём личном мнении.
1.Известный политолог и журналист, работавший в бытность Шарафа Рашидовича комсомольским вожаком, а затем 10 лет секретарём Ташкентского Обкома партии А. Ходжаев в своей статье в NUZ.UZ «Победителей не судят» написал :
«Недостатком её, на мой взгляд, является то, что говоря о достижениях Республики в 50-е годы прошлого столетия, автор приписал все успехи именно Рашидову. Это неправильно, потому что во-первых эти достижения были результатом благотворной деятельности великого Усмана Юсупова, скромного Аминджона Ниязова и, наконец, амбициозного Нуритдина Мухитдинова, то есть первых лиц Республики в тот период.»
Хочу к этому лишь добавить, что благодаря этой благотворной деятельности И.Сталин доверил У.Юсупову руководить всем хлопководством СССР, а Н.Хрущев вознёс Н. Мухитдинова до уровня члена Президиума ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС.
2. Не могу с Вами согласиться в той части книги, где Вы пишете, что Ю.В.Андропов «никогда не опускался до мести Ш.Р.Рашидову», то есть Вы ему создаёте, в какой-то степени, ореол благодетеля по отношению у Шарафу Рашидовичу. Я могу подумать, что возможно это и не было местью, в полном смысле этого слова. Но обратимся к Википедии:
«Заметки современников о Рашидове.
После прихода к власти Юрия Андропова, отношение к Рашидову в Москве изменилось. Помимо вскрывшихся фактов различных нарушений в Республике, Андропов, нетерпимый к любым проявлениям национализма, недоволен был поддержкой Рашидовым узбекской национальной культуры. Давно обладая полным досье на Рашидова, он с самых первых дней своего правления решил убрать последнего с поста руководителя УзССР.
«Как только к власти пришёл Андропов, Горбачёв сразу засуетился. Бросился демонстрировать свои успехи.
Я помню, как он выкручивал руки главе Узбекистана Рашидову, чтобы тот увеличил сдачу хлопка. Рашидов объяснял, уговаривал: «У нас прошел дождь со снегом, всё смёрзлось. Если даже соберём коробочки, это будет мокрятина, которую мы будем сушить полгода». Горбачёв говорит: «Всё равно, сдавайте больше».
В. Болдин (помощник Михаила Горбачёва и зав. отделом ЦК КПСС).
Андропов позвонил Рашидову и спросил его — насколько будет выполнен план по хлопку. Рашидов произнёс победную речь в своём духе. В ответ Андропов спросил Рашидова, насколько это реальные цифры, а насколько дутые. Этот разговор стал началом конца эпохи Рашидова. Позже Гейдар Алиев предупредил Рашидова о том, что Андропов готовит судебную кампанию против него.»
В феврале 1983 года Политбюро ЦК КПСС приняло Постановление о расследовании злоупотреблений в хлопководстве Узбекистана и поручило Прокуратуре СССР создать следственную комиссию.
В начале апреля 1983 года такая комиссия была создана, её работу возглавили Гдлян и Иванов. В начале 1984 года было начато расследование собственно «хлопкового дела»: управление КГБ по Москве и Московской области арестовало на территории РСФСР нескольких руководителей хлопкоочистительных объединений Узбекистана и директоров хлопкозаводов. После серии арестов, произведённых в начале 1984 года, в июне расследование поручили В. И. Калиниченко».
А в Вашей книге написано (цитирую):
«В феврале 1984 года уже после кончины Андропова, при изначально больном, не имеющим сил думать ни о чём, кроме своего умирания, Черненко, Политбюро ЦК КПСС приняло Постановление о расследовании злоупотреблений в хлопководстве Узбекистана и поручило Прокуратуре СССР создать следственную комиссию.»
Это разночтение имеет существенное значение. Мы убеждаемся, что Постановление Политбюро вышло ещё при жизни Андропова, а это лишний раз доказывает, что не таким уж благодетелем для Шарафа Рашидовича был Андропов.
Для беседы с Ш.Р.Рашидовым по вопросам хлопковых дел в Республику приезжал секретарь ЦК КПСС И.В.Капитонов.
Но особенно серьёзный разговор у Ш.Р.Рашидова был с проезжавшим через Республику первым заместителем Председателя Совета Министров СССР Г.А.Алиевым. Вот свидетельство журналиста Мухтара Ганиева:
«Мы не знали, о чём говорили два лидера, но я заметил, что после беседы лицо Шараф- аки стало тёмным, озабоченным» (из книги). Как не быть мрачным, если он чувствовал, что над ним сгущаются тучи?
О чём всё это говорит?
Во-первых, не будем гадать по какой причине, но явно ощущается, что Шараф Рашидович попал под сильнейший напор со стороны Андропова и его команды.
Причём давление Андропова осуществлялось не только по хлопковым делам. Оно развивалось и по другим направлениям. Даже в близкой нам сфере строительства, мы были крайне удивлены, когда однажды на бюро Обкома партии с участием всех руководителей строительных подразделений области было зачитано письмо Андропова в адрес Шарафа Рашидовича, в котором он в очень резкой форме критикует Республику за недостатки в области капитального строительства. В то же время, мы знали, что Узбекистан всегда был флагманом скоростного строительства объектов и не заслуживал такой негативной оценки. Там же на этом заседании первый секретарь Обкома Шагазатов сказал, что Шараф Рашидович очень близко к сердцу воспринял эту критику и заявил, что теперь он лично будет заниматься строительством.
И во-вторых, как можно спокойно воспринимать тот факт, что Андропов поручил новому заведующему отделом ЦК КПСС Лигачёву допрашивать кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Ш.Рашидова? Такого случая в иерархии партийной власти не было ни при Сталине, ни при Хрущёве, ни при Брежневе. Спрашивается, зачем Андропов устроил это представление? Что он не мог сам переговорить с Рашидовым? Или поручить одному из членов Политбюро? Конечно мог. Но его целью было таким образом унизить Рашидова, ударить по его ранимому самолюбию. Как после этого можно говорить, что «Генсек был на стороне Рашидова»? Скажу Вам откровенно, что Вы меня не убедили.
Естественно, такой поворот событий не мог не отразиться на душевном состоянии Шарафа Рашидовича, выбивал его из колеи, серьёзно подтачивал здоровье.
В то же время мы знаем, что Андропов был умным и хитрым политиком. Видно пребывание 15 лет председателем КГБ не прошло для него даром. Он понимал в то время, что смещение Ш.Рашидова в начале хлопковой страды, будет серьёзным ударом по экономике СССР и решил временно не трогать Рашидова. Только этим можно объяснить, что Андропов даже сделал хорошую мину при плохой игре, отправив его с дипломатической миссией в Эфиопию, в сложную страну на Африканском континенте. Но это было просто затишье перед бурей.
3. Мне кажется, что в книге совершенно упущен один серьёзный пласт «узбекского дела».
Я с Вами полностью согласен с определением одной из глав книги — «гдляновщина. Оно было нарицательным на протяжении всего «узбекского дела». Гдлян стал его идолом и своими незаконными действиями нанёс огромный ущерб узбекскому народу.
Но давайте вдумаемся в одну фразу из Вашей книги:
«Между прочим, именно благодаря Гдляну, его невообразимой активности возникла совершенная путаница в головах простых людей и странное чудовищное состояние соперничества двух следственных групп, присланных Москвой в Узбекистан. Жертвами этого соревнования стали сотни моих соотечественников, в большинстве своём совершенно невиновных.»
Кто же эти соперники? Какая чёрная сила работала параллельно с Гдляном и Ивановым? Они начали свою деятельность с Бухары, где 27 апреля при получении взятки в крупном размере был арестован с поличным в собственном кабинете начальник ОБХСС области А.Музафаров. В июне 1983 г. по показаниям Музафарова был арестован начальник УВД Бухарской области М.Дустов. Он дал показания, что дал взятку министру внутренних дел К.Эргашеву и первому секретарю Бухарского обкома А.Каримову за свою должность.
С этого момента, следственная группа была разделена на две части. Одна работала на местах, проверяла хлопкоочистительные заводы, колхозы и совхозы, заготконторы хлопка. А сами Гдлян и Иванов, нащупав след взяточничества, начали работать с другой категорией подозреваемых.
Так кто же занимался собственно «хлопковым делом»?
С кем же соревновался Гдлян в своих подлых делах?
Прервём на минуту интервью, потому что напрашивается вопрос: кому было выгодно смешать работу двух следственных групп под единым названием «узбекское дело»? Оказалось, что это было выгодно самому Горбачёву, который разъярённо набросился на Узбекистан, чтобы, во-первых, подорвать прочные устои Республики, где при несгибаемом интернационалисте Ш.Р.Рашидове реально, спокойно жили в мире представители более 100 народов и народностей СССР. А, во-вторых, спасая себя и безумно боясь, как бы «гдляновская» волна не охватила Ставрополье., где он в своё время работал первым секретарём Крайкома партии. Обо всём этом, Вы очень подробно и красноречиво написали в главе «Гдляновщина» своей книги, так что цели Горбачёва стали очевидны.
Таким образом, картина начинает проясняться. Эти два карателя, Гдлян и Иванов, преследуя сугубо политические цели, чтобы поднять себя на самый высокий пьедестал борцов с коррупцией, и тем самым создать себе невообразимый пиар, развернули бурную деятельность по обвинению во взяточничесве наиболее крупных представителей подозреваемых партийных и государственных деятелей. Они арестовали ряд секретарей ЦК Компартии Узбекистана, включая И.Усманходжаева, Председателя Совета Министров УзССР, секретарей Обкомов партии, других партийных функционеров и многих руководящих работников МВД Республики. Причём, не гнушаясь никакими противозаконными методами в духе НКВД, они шантажировали подозреваемых, арестовывали родственников с целью выбить у них показания на своих родных.
А чем же занималась загадочная «2-ая следственная группа, присланная Москвой в Узбекистан?» Кто же ей руководил? Как мы теперь поняли, этой группой руководили прокурор Узбекистана А. Бутурлин и его первый заместитель О.Гайданов. Это были два «десантника»: первый прибыл из аппарата Прокуратуры СССР (Москва), второй — из Казахстана. Естественно, как ставленники Центра, они расценивали свою работу на новом месте, как трамплин в карьере.
Для того, чтобы оценить зловещий масштаб их карательной операции для начала приведу всего две строчки из того же интервью О.Гайданова Д.Аляеву 10 июня 2016 года:
О.Гайданов: «Мне Союз нагнал три тысячи следователей со всей страны. Три тысячи в Узбекистане работали, и это не считая узбекских следователей». А Вы сами пишете, что у Гдляна было сначала 35 следователей, а потом 200. Так чем же занималась под руководством Бутурлина и Гайданова целая армия наганных из Центра следователей?
А вот и итог «деятельности»: 800 возбуждённых уголовных дел, 4500 осужденных. За якобы приписки при сдаче хлопка сажали всех подряд: секретарей райкомов и председателей Райисполкомов, глав хлопкоочистительных объединений, директоров хлопкозаводов, председателей колхозов и директоров совхозов, бригадиров, звеньевых и даже кассиров. Бутурлин и Гайданов не ограничились только хлопковой сферой. Они решили доказать, что во всех отраслях народного хозяйства Узбекистана были приписки. Не избежали тюрьмы некоторые руководители промышленных и строительных предприятий, транспорта и связи. Чёрные тучи морального и политического террора над Республикой сгустились до предела. Шёл целенаправленный разгром партийных, государственных, хозяйственных органов Узбекистана. Создавалось впечатление, что Узбекистан хотят поставить на колени. Безвинных людей несколько лет терзала прокурорская и следственная рать, устроившая подлый набег с подачи Центра. В каждом жителе Республики они видели потенциального расхитителя социалистической собственности. Перепуганные судьи прочно оказались под колпаком «десантников». Тяжкие приговоры сыпались, как из рога изобилия. В общем, тёмная ночь надолго покрыла мраком цветущую Республику, которой был нанесён громадный моральный и экономический ущерб. Продолжалось глумление над Шарафом Рашидовичем . Пресса свирепствовала. Его бюст сбросили с постамента, установленного на Родине дважды Героя, в Джизаке. Но своего апогея надругательство над ним достигло, когда вышло зловещее постановление Политбюро ЦК КПСС, подписанное М.Горбачёвым: «О перезахоронении Ш.Р.Рашидова». Это уже был предел кощунства и маразма. Неудивительно, что организацию и проведение этого позорного акта издевательства поручили О. Гайданову, о чём Вы подробно пишете в книге.
Гдлян и Иванов, Бутурлин и Гайданов создали в Узбекистане «государство в государстве», основой которого являлась целая система беззаконий, которая привела к осуждению тысяч невинных граждан. Скажу, что только со мной было совершено пятнадцать беззаконий. Но я – это только одна судьба, а таких было огромное количество прекрасных людей, отцов многодетных семей, беззаветных тружеников, которые в одночасье стали жертвами беспрецендентного произвола вдохновителей и их марионеток этого проклятого «узбекского дела». Очень жаль, что этот важный момент «узбекского дела» не попал в поле Вашего зрения и не нашёл отражения в отличной книге.
4.«Узбекское дело» бесславно кануло в вечность в 1989 году. В 1991 году Советский Союз распался. В главе «Гдляновщина» Вы досконально прослеживаете, что явилось причиной распада великой Державы и какую пагубную роль сыграли в этом Горбачёв и Ельцин. Я полностью согласен с Вашим выводом, что раздутое до предела «узбекское дело» было предтечей распада СССР.
В этой же главе Вы чётко излагаете, как развивались события с Гдляном и Ивановым, когда они замахнулись на «святая святых» партии — ряд членов ЦК КПСС, в том числе некоторых членов Политбюро, включая Лигачёва, обвинив их во взяточничестве. Тут им решили показать «кто есть кто», создав комиссии по расследованию незаконных методов ведения следствия. Когда факты подтвердились, их исключили из партии, выгнали из Прокуратуры СССР и возбудили уголовное дело. От тюрьмы Гдляна и Иванова спасло только то, что ослеплённые невероятным растиражированием их роли в борбе с коррупцией люди, избрали их народными депутатами СССР. После распада Союза уголовное дело вообще было закрыто. Но прочный заслон был поставлен и Гдлян с Ивановым уже не могли играть судьбами людей. Гдлян ударился в политику, а Иванов вообще стал рядовым адвокатом.
К сожалению, не нашёл отражения в Вашей книге вопрос: а, где же были Бутурлин и Гайданов? Как они ответили за свои должностные преступления, выраженные в массовых беззакониях в Узбекистане на протяжении 5 лет? Оказывается никак. В результате смешения деятельности двух следственных групп, Бутурлин и Гайданов спрятались за спиной Гдляна и Иванова, ушли в тень этих одиозных фигур, выпали из поля зрения и руководства страны, и прессы. Более того, они даже сделали себе карьеру на «узбекском деле». Это подтверждает тот непреложный факт, что после распада СССР они оба дослужились до заместителя Генерального прокурора Российской Федерации. Однако, в конце концов, и их раскусили: Гайданов продержался до 1995 года, а затем его уволили в возрасте 50 лет, а Бутурлин оставался наплаву в Прокуратуре на разных должностях до 1999 года.
В то же время, Узбекистан выдержал суровые испытания и обрёл независимость. Первый президент Республики И.А.Каримов освободил всех узников «узбекского дела». Начались трудные годы, когда нужно было залечить раны и наладить порванные связи после распада СССР. Это был долгий и сложный период. И только после того, как к власти пришёл Ш.М.Мирзиёев в декабре 2016 года, Республика начала двигаться вперёд огромными шагами. Об этом убедительно написал А.Ходжаев в NUZ.UZ «Узбекистан выстрадал своего Президента»
И, бесспорно, потрясающим апофеозом его кипучей деятельности стало Празднование всем узбекским народом 100-летия со дня рождения Ш.Р.Рашидова — Великого человека и незаурядного Руководителя. Очень радостно, что это исключительное событие в жизни Узбекистана Вы превосходно описали в своей книге. А я со своей стороны в письме Президенту Узбекистана Ш.М.Мирзиёеву, опубликованном в NUZ.UZ, выражая, в целом, восхищение его выдающейся деятельностью, написал такую фразу: « Одним из проявлений Ваших высоких человеческих качеств явилось возрождение Вами светлого имени Шарафа Рашидовича Рашидова. Проведённое, по Вашей инициативе, празднование 100-летия со дня его рождения показало немеркнувшую, всенародную любовь и память о человеке, так много сделавшем для Республики.»
За время своей работы в Ангрене и Джизаке я много раз встречался с Шарафом Рашидовичем. Он приезжал часто в Ангрен. А особенно запомнился его приезд со всеми членами Бюро ЦК Компартии Узбекистана и Министром Цветной металлургии СССР Ломако П.Ф. на открытие Ангренской золотоизвлекательной станции. Затем были встречи на закладке Ново-Ангренской ГРЭС, Бекабадском Металлургическом заводе и др. Несколько раз я был у него в кабинете во время разборов вопросов строительства. Шараф Рашидович любил строителей, Он видел в них одну из основ безудержного развития Республики. К счастью, я должен сказать, что и ко мне он он относился с большим уважением. Последний раз я видел Шарафа Рашидовича в Джизаке 6 октября 1983 года, за 25 дней до его кончины. Он прибыл в Джизак, в разгар хлопковой компании на несколько дней. Один день был посвящён строительству, и мы его ждали у ворот громадной Джизакской Хлопкопрядильной фабрики (один главный корпус -5 гектаров), недавно построенной объединением» Джизакстрой. Шараф Рашидович с большим вниманием осмотрел фабрику. Интересовался всей сложной технологией – от подачи хлопка в сортировочные машины до получения пряжи, разговаривал по душам с прядильщицами. Чувствовалось, что его обуревает гордость – на его Родине, в городе Джизаке построена такая отличная фабрика. Затем в Обкоме партии состоялось совещание строителей всей Джизакской области, я докладывал первым и с радостью рассказал о победах «Джизакстроя по вводу всех объектов. Такова была наша последняя встреча. В своей книге «Доволен я своей судьбой» я подробно изложил все мои встречи с Шарафом Рашидовичем, радость и душевный подъём от этих встреч, а также моё искреннее восхищение его неутомимой, многогранной деятельностью, о которой я написал в этих четырёх строчках:
« Мы поражаемся работе неустанной
Вас лично и всего ЦК. Мы счастливы, что руль Узбекистана В надёжных и уверенных руках».
И, несмотря на то, что в моей жизни был очень тяжелый период, связанный с «узбекским делом», в целом я остался доволен своей судьбой, так как жил и работал в эпоху Ш.Р.Рашидова,в замечательных строительных организациях и имею прекрасную семью. О моих встречах с Шарафом Рашидовичем, изложенных в книге, А. Ходжаев написал в NUZ.UZ большую статью «Шараф Рашидов в моей жизни», которая потом, 3 ноября 2017 года, накануне 100-летия со дня рождения Ш.Р.Рашидова была перепечатана в республиканской газете «Правда Востока» под другим названием «Простой, доступный, искренний». А через некоторое время, дочь Шарафа Рашидовича Гульнара Шарафовна Рашидова прислала мне, с дарственной подписью, свою книгу об Отце: «Портрет человека в эпохе и эпоха в человеке», написанную вместе со своим сыном Д.Камиловым.
5. И последнее, один эпизод, описанный в книге, вообще не вписывается в общее повествование. В главе «Предвестие катастрофы» (стр.282) написано: «Александр Григорьевич Чучалин, заведующий кафедрой госпитальной терапии РНИМУ им. Н. И. Пирогова Минздрава России, академик РАН с врачебной точностью дополняет предыдущие рассказы и повествует о том, что случилось дальше:
«Шок, тяжелая травма – перелом ключицы, перелом пяти ребер, кровоизлияние в печень – потом диагностика выявила все это дело. В таких случаях, когда у человека травматический шок, ему помогают лекарствами, снимают боль. Так и поступили. Он пришел в себя, поинтересовался, где находится, вспомнил, для чего сюда приехал. Дальше по программе Брежнев во Дворце дружбы народов должен был вручить награду Республике.
– Мы должны ехать во дворец, – сказал он. – Леонид Ильич, что Вы, как Вы там! – всполошились все вокруг.
– Я же сказал, мы едем, нужно будет награждать Республику орденом Ленина.
«Во дворце была такая сцена: открывается занавес, стоит Брежнев, начинает говорить, и занавес мгновенно закрывается. Что на самом деле произошло? А случилась простая вещь: кончилось действие обезболивающего, опять пришла дикая боль, потеря сознания, снова он упал и был не способен управлять собой. На следующий день его экстренно доставили в Москву.»
Выделенные строчки являются полным вымыслом. Никакой врачебной точности и в помине не было. А, как было на самом деле, я написал в своей книге «Доволен я своей судьбой». Привожу отрывок :
«В марте 1982 года в Республике произошло большое событие – встречали дорогого гостя, Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР Леонида Ильича Брежнева. Он приехал вручить Республике орден Ленина. Казалось, весь Узбекистан был задействован к его приезду. Учитывая, что дела у нас пошли « в гору», наверное, по инициативе Шарафа Рашидовича,
в ЦК Компартии Узбекистана решили поручить мне ответственную роль знаменосца во время торжественного собрания партийно-хозяйственного актива Республики. Меня вызвали срочно в ЦК. Во дворце Дружбы народов начались репитиции торжественного мероприятия. Мы, разумеется, при всех орденах и медалях. По задумке режиссёра, на сцену вносились три знамени. Одно из них, — второе – было поручено нести мне. Именно на это знамя Брежнев и должен был прикрепить орден Ленина. Рядом со мной, как и с другими знаменосцами идут два Героя Социалистического труда, а сзади – офицеры с шашками наперевес. Всё очень красиво и торжественно. Гремит музыка. Отрепетировали. И вот начинается торжественное собрание. Мы стоим эа дверью зала. Нас предупредили, как только Рашидов скажет: «Знамёна Республики внести», мы входим. Стоим за дверью, слышим аплодисменты. Но команды Рашидова всё не поступает.
В зале воцарилось гробовое молчание. Затихли и мы. В чём дело? Вдруг, прибегает один работник ЦК и говорит: «Идите на сцену, внос знамён не состоится. Брежнев, не дождавшись проведения ритуала открытия торжественного собрания, сразу пошёл на трибуну и начал читать речь».
Прошли мы на сцену сзади, поставили знамёна в отведённое для них место и сели в четвёртый ряд Президиума, где нам было заранее оставлено место. Брежнев говорил очень плохо. Чувствовалось, что силы уже покидают его. Но, когда прикреплял орден к знамени, выглядел более бодрым. После этого с благодарственным ответом выступил Шараф Рашидович, а затем попеременно представители рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, которые говорили обычные славословия в адрес Брежнева. А сам Брежнев от этого уже прилично устал, и, находясь прямо за его спиной, я слышал своими ушами, как он сказал Рашидову: «Шараф, заканчивай!»
И после этого Рашидов постарался быстро свернуть торжественное собрание, чтобы не огорчить Генерального секретаря.»
В заключение, хочу с уверенностью сказать, Вы провели колоссальную работу. Создали монументальный труд «Победитель» о жизни величайшего человека и выдающегося государственного деятеля двадцатого столетия.
Шараф Рашидович, как феникс воспрял из пепла, и победил нахлынувшее на него зло, выраженное в лавине дикого коварства, беспардонной лжи, предательства, надругательства и вандализма
Память о нём бессмертна не только для узбекского народа, но и для всего прогрессивного человечества!!!
Л.Терман.
