Календарь отсчитывает последние дни уходящего 2015 года. По традиции в это время мы подводим итоги, строим планы на будущее, вспоминаем всё, чем запомнился год. Именно таким ярким, знаковым событием для коллектива Академического русского драматического театра Узбекистана стал спектакль «Жанна» по пьесе Ярославы Пулинович в постановке заслуженного артиста Узбекистана Михаила Каминского.
Эта работа (премьера, напомним, состоялась в октябре) стала предметом горячих споров в театральном Ташкенте. Безусловно, радует, что работа мэтра вызвала такой резонанс. Значит, она задела какие-то наши болевые точки. Режиссёр априори ожидал, что этот спектакль будет обсуждаться, и обсуждаться достаточно эмоционально. Только уровень полемики, наверное, предполагался другим – более интеллигентным…
На суд ташкентских зрителей была представлена пьеса молодого российского автора – одной из самых талантливых учениц Николая Коляды – Ярославы Пулинович. Она лауреат премий «Голос поколения», «Дебют», «Евразия», «Новая пьеса» (в рамках «Золотой маски»), «Арлекин». Ее пьесы ставят не только по всей России, но и в Англии, Америке, Польше. «Жанна», к слову, с большим успехом идёт на сцене московского Театра Наций (с Ингеборгой Дапкунайте в главной роли).
Уже предпремьерный показ постановки Михаила Каминского вызвал оживлённую дискуссию журналистов, а к сегодняшнему дню градус обсуждения и вовсе накалился, эмоции зашкаливают: полемика ведётся и в реале, и в виртуальном пространстве. Гневная филиппика господина Березовского «Кровать для «Жанны» – яркое тому подтверждение. Отдадим должное рецензенту: он мастерски владеет искусством передёргивания фактов и легко смещает акценты в нужном ему направлении.
Прежде чем говорить непосредственно о спектакле, придётся напомнить о каких-то очевидных вещах, которые обычно не требуют пояснения. Например, о том, что театр – искусство в достаточной степени условное. И при всей нашей любви к театру, не будем переоценивать его значение как источника информации. Для этого есть телевидение, Интернет, газеты.
Режиссёр-постановщик, как и автор пьесы, не претендует на обобщения, он не рисует эпическое полотно нравов современной России. «Жанна» – это камерная история одинокой несчастной женщины, у которой, казалось бы, есть всё, но нет главного – любви. И Михаил Каминский виртуозно соединил в своей работе диаметрально противоположные вещи – простую лав стори (которая близка даже зрителю, «отравленному» сериальным «попкорном») с драмой поколения, которое в 90-х отвоёвывало себе место под солнцем. Не будем пересказывать содержание «Жанны»: те, кто в теме, прекрасно его знают, а у того, кто ещё не видел спектакль, есть прекрасная возможность сделать это в наступающем году. Лучше зададим несколько вопросов уважаемому господину Березовскому.
Как можно было услышать пренебрежение к ташкентскому зрителю в словах режиссёра-постановщика, который не занимает позицию эстетствующего гуру, изрекающего истину в последней инстанции? Михаил Каминский не отделяет себя от своего зрителя, не становится над публикой, напротив, на пресс-конференции он подчеркнул: «Я сам узбек, я вырос на Шайхантахуре, у меня такой же менталитет». Именно поэтому среди множества современных российских пьес (а ни один театр не может работать только с проверенной классикой, согласитесь) была выбрана наименее эпатирующая. Кстати, сделать это было не очень просто. Если бы критик взял на себя труд ознакомиться с текстом пьесы, он бы понял, что многие моменты в постановке смягчены.
Пьеса предполагает другую степень откровенности. Режиссёр в этой работе делится своим размышлениями о жизни, о том, что для него очень важно, и чем хочется поделиться. А форма, в которой поданы эти мысли – яркая, по-настоящему театральная. И разумеется, каждый увидел в этом спектакле что-то своё, близкое ему.
«Любопытный» зритель, наверное, подсчитает, сколько раз актёры появлялись на сцене в нижнем белье, а внимательный, непредвзятый человек увидит стильную, современную работу, в которой все компоненты работают на авторский замысел. Оценит работу сценографа (художник Василий Юрьев), который создал многофункциональное пространство, используя минимум выразительных средств. Придуманная им декорация-трансформер (та самая кровать – привет господину Березовскому) легко позволяет переместиться из роскошной квартиры Жанны в убогое съёмное пристанище Андрея. И так же просто она становится надгробной плитой на кладбище. А ближе к финалу всё та же конструкция под чёрным покрывалом превращается в крест, который Жанна несёт через свою жизнь. Разве можно этого не увидеть?
Ещё нашему въедливому критику показалось, что героини с ходу «задирают юбки перед первым встречным»… Что ж, если автор склонен так интерпретировать сцену на корпоративе, когда Жанна ломает своих подчинённых, не оставляя им выбора, то, наверное, ему никогда не приходилось идти на компромиссы со своей совестью. Жизнь не подкидывала ему ситуаций, когда выбирать приходится между плохим и очень плохим, и выбирать быстро, без раздумий. (А, вообще, под таким углом зрения и в «Иронии судьбы», например, можно увидеть не светлую комедию о любви, а историю о законченном алкоголике… И посчитать, какой процент экранного времени Мягков проводит в неглиже, и насколько аморальны сцены в Сандунах.)
В общем, для зрителей, умеющих не только смотреть, но и видеть в постановке Михаила Каминского легко считывается «месседж», который он вынес в эпиграф к своему спектаклю: «каждому воздастся по делам его». А кто не понял это послание, очевидно, учился по другим учебникам.
Безусловно, можно и нужно иметь своё мнение, но отстаивая его, давайте уважать и оппонентов, и себя. Будем в Новом году любить друг друга и в полемическом запале, не путать страницы СМИ с базарной площадью.
ИЗ ПЕРВЫХ УСТ
Дебора Ягода
Очень трудно писать о том, чего не видел, но в данном случае – не о спектакле. Возможно, он и не без греха… Очень смущает антисемитская направленность статьи. Не просто «Михаил Каминский», а «Михаил Давидович Каминский», а если вдруг кто-то не понял уточнение, «вернулся из любимого Израиля».
И вот на этом месте позвольте поподробнее. Если быть честным до конца, то следует говорить о нежно любимом Узбекистане. Во всяком случае, чувства к Узбекистану явно возобладали над любовью к Израилю, потому что Михаил Каминский приезжал в Израиль на лечение, а потом вернулся в Ташкент. Хотя имел возможность остаться и не подвергаться нападкам, совершенно не свойственным ни ментальности узбекского народа, ни его традициям.
Что же касается спектакля, возможно, режиссёр хотел отразить то падение нравов, которое нам постоянно демонстрируют и на федеральных каналах российского телевидения. Вспомним «Пусть говорят» (Первый канал), «Прямой эфир» («Россия»), «Ты не поверишь» (НТВ).
Ирина ХИЛКОВА
(зам. директора АРДТ),
Виктория СЕЙФУЛЛИНА
(зритель),
Дебора ЯГОДА
(бывший зам. директора АРДТ, Израиль)
P. S. Ну а что касается тона, в котором выдержана рецензия, и пассажа, выданного господином Березовским в последнем абзаце… Сказать хочется очень много, но заметим просто, что законов журналисткой (и общечеловеческой) этики никто не отменял. Выдёргивать слова из контекста и выносить на публику то, что было сказано в узком кругу, мягко говоря, некрасиво. И кстати, давать оценки министру культуры другого государства – вне нашей компетенции, но и в России к господину Мединскому далеко не все относятся с таким восторженным придыханием, как наш ташкентский журналист.
