Глава одиннадцатая
И вот оно, селение Гюльджамал. Русского посланника встретил сын правительницы Юсуф-хан, и провёл к матери. Ханша, сразу же сообщила русскому гостю, что к ней явились три английских агента с прокламациями и уверяли ее, что 60 тысяч англичан, направляющихся к Мерву, уже в Герате. Английских агентов, оказавшихся афганцами, сторонниками Аюб-хана[1], немедленно арестовали и отправили в Ашхабад. Правда, при обыске никаких прокламаций у них найдено не было.
Красивая и умная Гюльджамал, по словам Алиханова “была в прямом и переносном значении, самой состоятельной личностью Мерва”[2], поэтому, склонить её на сторону русских, было бы большой удачей. И Алиханову это удалось. Выслушав русского посланника, она без колебаний заявила:
— В интересах нашего народа и моих сыновей, я не раз приносила и не такие жертвы. Я созову генгеш[3] от твоего имени и охотно приму на себя все хлопоты и издержки по приёму, если только ты надеешься на успех.
— Я уверен, что Мерв или последует моему доброму совету, или сделается жертвою русских пушек, — ответил Алиханов.
В тот же день, 28-го декабря 1883 года, были разосланы гонцы с приглашениями на совет, и начались приготовления к приёму гостей. Из соседних аулов свозили на верблюдах кибитки и устанавливали их на ближайшей поляне. Резали огромное количество баранов, десятки туркменов пекли хлеб, варили рис и другое угощенье. Всем этим распоряжалась сама Гюльджамал.
«Везде был ее глаз, везде слышался её голос — спокойный, но повелительный”[4] – вспоминал впоследствии Алиханов.
Здесь следует сказать, что хотя в своих воспоминаниях Алиханов приписывает себе основную заслугу принятия генгешом решения, главную роль в этом, конечно же, сыграла Гюльджамал. Именно она организовала собрание старейшин, на которое съехалось около трёхсот человек. Их всех нужно было разместить и накормить в течении трёх дней, а для этого потребовалось, как пишет Алиханов: “несколько тысяч кранов, которых у меня не было”[5], — деньги выделила Гюльджамал.
Постепенно стали прибывать высокие гости. От криков, топота и ржанья коней, собачьего лая и туркменских песен, над аулом стоял непрерывный гомон. А русский посланник в это время, расхаживая по двору, обдумывал свою речь.
Наконец, около десяти часов утра 1-го января 1884 года ханы и старейшины всех текинских родов Мерва, уселись огромным кольцом, на равнине, за аулом ханши. За ними сплошной стеной теснилось около трёх тысяч любопытных, а в середине круга был разостлан небольшой коврик для русского представителя.
Алиханов, вышел на середину.
— Привет вам, уважаемые ханы и представители мервского народа! – начал он свою речь. — Вы, собравшиеся здесь, представляете совет лучших умов Мервского народа. Сегодня решится его судьба. Она в ваших руках, потому что будет зависеть от степени вашего благоразумия и осмотрительности. Приглашаю вас, поэтому, выслушать меня с должным вниманием. От сильнейшего государства в мире я уполномочен предъявить вам нечто чрезвычайное… Слушайте! На мне лежат сегодня две обязанности: первая, служебная, — исполнить приказание высшего русского начальства; вторая, нравственная, — по долгу человека, и к тому же — мусульманина, вашего единоверца. Хочу дать вам добрый совет лично от себя. Прошло три года с тех пор как русские завоевали Ахал. В течение этого времени никто не посягал на вашу независимость и вам была дана полная возможность жить мирно, в качестве добрых соседей. Это было сделано, между прочим, и потому, что Мерв сам по себе не представляет особого соблазна, и величайшему в мире русскому государству совершенно безразлично, принадлежит ему этот край или нет. Но русские убедились за те же три года, что жить мирно не в ваших привычках. Безначалие, распущенность и повальные грабежи ваши сделали то, что с вами не только не мыслимы обыкновенные, торговые и вообще соседские отношения, но нет даже проезда для мирных людей как по стране вашей, так и по соседству. Вы привыкли иметь дело со слабыми персами и, несмотря на свежий еще геок-тепинский урок, забыли, к сожалению, что русские не персы. Ни одно солидное государство не потерпело бы под боком у себя вашего образа жизни. России и подавно нечего с вами церемониться. И вот, настал момент, когда она считает, что вы должны немедленно и беспрекословно сделаться подданными Белого Царя, или же приготовиться встретить через две недели русские войска. Итак, выбирайте: благоденствие мирной жизни, или беспощадная война, которая, смею вас уверить, может стереть с лица земли не только вас, но и самое имя Мерва!..
Теперь я забуду на минуту, что я русский офицер, и буду говорить с вами частным образом, в качестве вашего единоверца. Обсудив спокойно русское требование, вы можете принять его — или решиться на войну. Скажу вам откровенно, что я лично и все подобные мне русские офицеры будем рады войне. Война с вами, при вашей численности и вашем оружии, была бы для нас только забавой, которая, однако, принесет многим славу, чины, ордена, деньги, словом всё, о чем мечтает каждый русский военный. Но вы не русские офицеры, ваше положение иное, и совершенно различные последствия ожидают вас, смотря по тому, на что вы решитесь. Подумайте об этом.
Знаете ли вы, кто привел русских в глубь страны ваших собратьев, в Асхабад? Я думаю, что не знаете, и потому расскажу вам: Русским принадлежит, между прочими, и море Хазарское[6]. Многие сотни судов плавают по этому морю, поддерживая торговлю между различными странами. Туркменские пираты с Гасан-кули и Челикена стесняли свободу этой торговли, и, чтобы обезопасить ее, пришлось, лет пятнадцать тому назад, занять Чагадам и Чекишляр. Текинцы Ахала сделались тогда соседями русских, и вместо того, чтобы жить по-соседски, несмотря на все увещания, не прекращали своих набегов даже на самый Чагадам. Это безрассудное поведение ахал-текинцев вынудило русских на военное вторжение в их страну, окончившееся геок-тепинским погромом. Одна половина ахальского населения легла костьми, другая — лишилась всего имущества и впала в нищету, от которой едва оправляется в настоящее время… Что же выиграли ахал-текинцы и не они ли привели русских в Асхабад?! К сожалению, вы последовали примеру ваших неразумных братий, — вы вывели русских из терпения вашим аламанством, и вас ожидает такая же судьба, если не образумитесь и не примете благоразумное решение, пока есть время!.. Бухара, Хива и Коканд были значительно сильнее вас. Они также вынудили русских взяться за оружие. Вспомните, чем же кончилась борьба.
Если вас обуревает такая степень помрачения рассудка, что вы не жалеете лично себя, то подумайте о судьбе ваших неповинных жен, детей и стариков, кровь которых также польется ручьями, ибо пушки бьют, не различая правых и виноватых. Религия наша запрещает непосильную борьбу, и Бог не простит вам пролития невинной крови, которая будет лежать на вашей совести, на совести представителей и руководителей народа, если не приложите всех усилий для того, чтобы спасти народ от грозящего ему не только бедствия, но просто истребления… Я знаю, люди несведущие, а может быть и недобросовестные, вселили в вас убеждение, что русские, как гяуры, не терпят мусульман и силою обратят вас в христианство. Не верьте этому! Мусульманские царства Казанское и Астраханское присоединены к России несколько столетий тому назад, Крым — более ста лет в подданстве России, а многие провинции Кавказа десятки лет. Тем не менее, жители этих стран и сегодня — мусульмане, и почище вас. Отец мой, — посетивший Мекку и Медину, — служил сорок лет и дослужился до чина генерала; я служу двадцать лет. Мы оба, слава Богу, мусульмане, а подобных вам — почти четырнадцать миллионов у Белого царя… Нет, русские не преследуют мусульман, им нет дела до религии, они требуют только верного подданства и доброго поведения. Скажу более, строгое соблюдение правил всякой веры внушает русским только уважение… Для окончательного уяснения вам истины, скажу два слова и об англичанах, так как знаю, что между вами есть люди, болтающие об Англии.
В какую бы страну ни направились русские, им постоянно приходится слышать, что местное население подстрекалось к сопротивлению каким-нибудь английским эмиссаром, вводившим народ в заблуждение щедрыми обещаниями денег, оружия и даже войска. Не верьте таким людям. Обещания их всегда оказывались пустыми словами и ни разу не помешали русским придти и силою оружия принести в исполнение свою угрозу. Так было со многими народами, и с ахальскими текинцами в том числе; так будет и с вами если поверите. Еще недавно вы дали бывшему здесь О’ Доновану[7], за вашими печатями, огромную бумагу о том, что согласны быть подданными Англии. Почему же после этого англичане не пришли и не водворили порядка между вами? Потому что, имея на шее такую обузу, как Индия, хотя и с обабившимися индусами, они не в силах это сделать. Откуда они придут к вам, когда вас окружают земли, не принадлежащие Англии? А откуда придут русские — вы очень хорошо знаете. В ожидании вашего ответа, в трех переходах отсюда, на Кары-бенте, стоят передовые их войска, за которыми повалит к вам столько тысяч, сколько царской душе будет угодно. Знайте это! О том, что интересы ваши и вашего народа требуют беспрекословного исполнения моего совета, что в результате его вас ожидают несравненно лучшие условия существования, чем те, которыми вы пользуетесь, а равно и о том, что нечего опасаться посягательства на вашу религию и обычаи, я мог бы говорить еще очень долго. Но я уверен, что вы меня поняли, и потому, не распространяясь более, ограничусь пожеланием, чтобы Бог вразумил вас на доброе решение и избавил ваш народ от грозящего ему бедствия. Итак, подданство или война? Я уверен, что вопрос этот уже решен в голове каждого из вас, и потому, для совещания и передачи мне ответа, даю вам полчаса времени. Каков бы ни был ваш ответ, я оставлю Мерв с чистою совестью, что с своей стороны сделал всё для того, чтобы отвратить от вас бедствия неравной борьбы.
В продолжении всей речи царило гробовое молчание, на лицах туркмен можно было прочесть только напряженное внимание. Когда ж речь закончилась со всех сторон раздались громкие восклицания одобрения.
— Переговорить с каждым из вас в отдельности я не могу, — закончил Алиханов, — и не нахожу нужным. Пусть каждый род уполномочит одного для передачи мне ответа, и когда он будет готов, дадут мне знать!
Через непродолжительное время решение было принято.
От имени генгеша его передал Алиханову Махтумкули-хан.
— Представители Мерва, — произнес он среди всеобщего молчания, — единогласно постановили принять подданство Белого царя.
Вскоре, войсковая колонна полковника Муратова вошла в Мерв и заняла главную крепость. А 25 января 1884 года в Ашхабад прибыла депутация, которая поднесла начальнику Закаспийской области прошение на имя императора о принятии туркмен Мерва в русское подданство, после чего мервцами была принесена присяга.
Так триумфально закончилось дипломатическое сражение Максуда Алиханова.
Высочайшим приказом, в феврале 1884 года ему был возвращен утраченный им по суду чин майора.
А Гюльджамал, став вместе со своим народом, подданной Российской империи, продолжала править, по-прежнему пользуясь огромным уважением и авторитетом, как со стороны своих соотечественников, так и представителей русской администрации.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Присоединение Мерва к России. “Всемирная иллюстрация” №793, 1884 г.
[1] Мухаммед Аюб-хан (1857 —1914) — афганский военный и политический деятель второй половины XIX века. В марте-мае 1880 года — эмир Афганистана, с марта 1880 по октябрь 1881 — эмир Герата, в июле-сентябре 1881 — эмир Кандагара.
[2] Алиханов-Аварский М. Закаспийские воспоминания, 1881-1885 // Вестник Европы, № 9. 1904
[3] Совет старейшин туркменских племён
[4] Алиханов-Аварский М. Закаспийские воспоминания…
[5] Там же.
[6] Каспийское.
[7] Эдмунд О’Донован (1844 –1883), британский разведчик и военный корреспондент.
