После ослабления жесткого карантина в июне в Кыргызстане начался резкий рост заболеваемости Covid-19, заставший службы здравоохранения врасплох. Многие жаловались на то, что не могут получить своевременную медицинскую помощь, а в соцсетях распространялись истории о том, как люди умирали на пороге больниц.
На помощь пришли волонтеры, фактически взяв на себя часть функций государства. Для власти это обернулось призывами к импичменту.
В ночь на 14 июля в Бишкеке умерла 21-летняя студентка пятого курса Киргизской государственной медицинской академии Адинай Мурзабекова. Как и многие другие старшекурсники КГМА, она помогала врачам в разгар пандемии.
Адинай работала медсестрой-добровольцем в одном из дневных стационаров столицы, открытых мэрией для людей, нуждающихся в инъекциях и капельницах, чтобы разгрузить обычные стационары.
Предполагалось, что туда будут обращаться пациенты легкой и средней тяжести, однако в первую же неделю там умерли семь тяжелобольных пациентов, для которых не нашлось места в больницах.
После очередной 12-часовой смены Адинай стало плохо, местные СМИ со ссылкой на друзей сообщали, что у нее начались судороги. Девушке потребовалась реанимация, но в стационаре нужного оборудования не было, а скорая не приехала.
После вскрытия в минздраве заявили, что у Адинай была двусторонняя пневмония — хотя близкие говорили, что девушка была здорова.
«Нас попросили помочь, потому что людей не хватает, и мы согласились прийти добровольцами, — рассказывает коллега Адинай Бекзат Абдрахманов. — Но мы не проходили никакой диагностики, и никто не предупредил нас о том, что здесь колоссальная нагрузка — приезжают пациенты с поражением 70% легких, мы работаем в потных костюмах по 12-18 часов. Если есть проблемы со здоровьем, любой человек может не выдержать».
В начале июля стало понятно, что киргизская система здравоохранения не справляется с новой вспышкой вируса.
Заранее подготовленные стационары быстро оказались переполнены, запись на рентген была заполнена на две недели вперед, а скорая помощь не успевала выезжать на все вызовы.
«То, что сейчас происходит, — это катастрофа. Нагрузка увеличивается с каждым днем, — писал 26 июня в «Твиттере» заведующий отделом реанимации Бишкекской станции скорой медицинской помощи Егор Борисов. — Практически каждый час бьем антирекорды по вызовам, которые лежат в очереди. Ничего подобного раньше не было. Катастрофа».
Эпидемиологическая ситуация в Кыргызстане ухудшилась со снятием жесткого карантина в июне.
Первые случаи заражения были зарегистрированы в середине марта, вскоре после чего власти объявили чрезвычайное положение в трех крупнейших городах страны, ограничили передвижение населения и приостановили деятельность практически всех предприятий.
Карантин был довольно успешным — на момент отмены режима чрезвычайного положения в мае от коронавируса в стране умерли всего 12 человек, — но привел к полному параличу экономики и дефициту в бюджете на одну пятую часть.
До июля минздрав ежедневно публиковал две статистики заболеваемости и смертности — одну от Covid-19, а вторую от внебольничной пневмонии.
Во Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), однако, предупреждали, что во многих случаях речь может идти о неправильном диагностировании коронавируса.
В результате, когда число умерших от пневмонии по стране уже в четыре раза превышало число жертв Covid-19, минздрав решил объединить эти данные.
На следующий день после объединения статистики число заболевших выросло почти в два раза, а число умерших — в четыре с половиной раза.
При этом, как писал Егор Борисов, в миллионном Бишкеке работают менее 40 бригад скорой помощи — в четыре раза меньше необходимого. Заболевшие звонили в скорую и по телефону горячей линии минздрава, но часто не могли дозвониться в течение нескольких дней.
Тогда в городе появились первые волонтерские мобильные бригады, которые с помощью кислородных концентраторов (аппаратов для выделения кислорода из воздуха, которые используются как в больнице, так и в домашних условиях) поддерживали дыхание тяжелобольных пациентов до приезда скорой.
В такой бригаде работает 24-летняя София-Айдана Мурзаева. Она занимается волонтерством в разных благотворительных фондах уже пять лет, но медицинского образования у нее нет.
«До пандемии я работала в ресторане, откуда уволилась из-за начала карантина, когда присоединилась к команде добровольцев, — рассказывает Мурзаева. — Нас проинструктировали, как использовать средства индивидуальной защиты (СИЗ), как оказывать первую помощь и пользоваться аппаратами. Все оказалось сложнее, чем я ожидала. В самый разгар пандемии я выезжала на вызовы до 11 раз в сутки, видела несколько раз, как люди умирают. Иногда мы приезжали, и нам сообщали, что человек уже скончался и мы не успели».
Сейчас в мобильных бригадах уже две тысячи добровольцев, у них 12 машин и 30 кислородных концентраторов.
На концентраторы скидывались как киргизские звезды и бизнесмены, так и обычные граждане. В июле соцсети превратились в доску объявлений, где продавали и покупали кислородные концентраторы, маски и лекарства от пневмонии. В аптеках чаще всего этих препаратов не было.
«Хотели помочь, но не знали как»
В регионах, которым еще сильнее не хватает оборудования и специалистов, ситуация не лучше.
«Когда мы начали помогать, на Иссык-Куле были больницы, где не было ни коек, ни [аппаратов] ИВЛ. Главврач просто ушел в отставку, а пациенты продолжали прибывать», — рассказывает предприниматель Эдиль Ажибаев, возглавивший волонтерское движение «Помощь Иссык-Кулю», которое занимается сбором средств и закупкой гуманитарной помощи для больниц.
«В другой больнице главный врач сам оказался в реанимации, другой врач умер, а несколько сотрудников заболели — людей в буквальном смысле некому было лечить. Нам удалось достучаться до министерства здравоохранения, и сюда прислали врачей».
Киргизские врачи особенно сильно пострадали от коронавируса: с начала пандемии только по официальным данным заболели почти 3000 медработников (около 21% врачей в стране), умерли — больше 70.
В марте министерство здравоохранения открыло специальный счет для борьбы с коронавирусом, куда перечисляли средства как доноры и благотворительные организации, так и простые граждане.
Собрать удалось более 300 млн долларов, но большую часть этих средств правительство из-за бюджетного дефицита направило на выплату зарплат и пенсий, в том числе врачам и учителям. Часть была потрачена на поддержку малого и среднего бизнеса, и лишь 44 млн пошли на здравоохранение.
За время карантина в Кыргызстане не было построено ни одной спецбольницы, как во многих других странах. Строительство инфекционной больницы власти страны начали только в июле — уже после пика заболеваемости.
Правительство обещало выплатить компенсацию заболевшим и семьям погибших врачей, однако впоследствии выяснилось, что каждый случай должна рассматривать специальная комиссия: в начале пандемии, по мнению властей, многие медики сами не соблюдали правила безопасности и неправильно использовали СИЗы.
Врачи неоднократно возмущались этими несправедливыми, по их мнению, обвинениями и заявляли, что защитных костюмов далеко не всегда хватает на всех.
После смерти в июне двух пациентов на пороге одной из больниц Бишкека в министерстве еще раз заявили, что мест для всех больных в стационарах хватает, а причина смертей — в позднем обращении пациентов за помощью.
Однако неделю спустя минздрав все же признал, что в стране недостаточно аппаратов ИВЛ и кислородных концентраторов. Но точных данных по тому, какого именно оборудования и каких специалистов не хватает в той или иной больнице, ведомство не предоставило.
«В разгар пандемии очень много людей хотели как-то помочь медикам, но не знали как, поэтому хватались за все: покупали СИЗы, готовили еду, покупали и раздавали лекарства и часто дублировали помощь друг друга», — рассказывает Наргиза Сыдыкова, бывший координатор сети питания для медиков одного из волонтерских движений.
«Например, одна из местных редакций написала новость о том, что в Воронцовке (санаторий недалеко от Бишкека, который переоборудовали в стационар для больных коронавирусом — Би-би-си) врачам не выдают еду, а потом этот вопрос решился. При обзвоне Воронцовки главврач сообщил, что еды хватает и медикам, и пациентам, и попросил вместо еды помочь СИЗами. Но статья гуляла в соцсетях еще долго, и люди продолжали везти им еду».
Эти проблемы могла бы решить единая база данных, говорит Сыдыкова. Сейчас распределение гумпомощи хаотично и во многом зависит от главврачей — некоторые проявляют инициативу, другие опасаются нареканий руководства.
«В некоторых селах к волонтерам подходили представители местной власти и просили передать оборудование им, так как они не доверяют врачам. Иногда врачи, с которыми мы сотрудничали с начала пандемии, не брали лекарств, потому что [власти] их предостерегли, — рассказывает волонтер. — Думаю, такое было бы уместно, только если бы государство справлялось со своими обязанностями и полностью обеспечивало стационары всем необходимым».
24 июля в сети появился приказ, подписанный областным руководством Фонда обязательного страхования при правительстве КР (ФОМС) с запретом для больниц получать помощь от волонтеров в Жалал-Абадской области на юге Кыргызстана. Активистка Айжан Чыныбаева писала о том, что к ней с похожими жалобами анонимно обращались врачи и из других регионов.
Позже минздрав заявил, что таких распоряжений в правительстве не давали. На просьбу об интервью Би-би-си в ведомстве ответили отказом, сославшись на официальные брифинги о ситуации с коронавирусом.
18 августа ФОМС отчитался о выделении 1 миллиарда 105 миллионов сомов (около 14,5 миллиона долларов) на закупку медикаментов, СИЗов и дезинфицирующих средств для больниц по всей стране.
Также во время одного из брифингов правительства вице-премьер Аида Исмаилова сказала, что у власти есть инструменты, которые «в совокупности отражают все актуальные нужды в сфере здравоохранения».
Она отметила, что начали работу две базы данных под эгидой правительства: одна с информацией о наличии мест в больницах, вторая о нуждах различных стационаров.
Волонтерам же долгое время приходилось собирать эту информацию самим. Чтобы узнать, в чем нуждаются больницы, добровольцы движения «Помощь Иссык-Кулю» обзванивали стационары и публиковали полученную информацию в интернете.
Впрочем, и это, возможно, не нравилось властям: по словам Эдиля Ажибаева, некоторые врачи опасались брать гумпомощь, ссылаясь на давление со стороны руководства.
После появившихся обвинений в адрес врачей в перепродаже подаренного оборудования Ажибаев со своей командой настаивает на подписании накладной при передаче гумпомощи.
В их команде около 20 человек, среди которых режиссеры, аудиторы и бухгалтеры. Аджибаев признает, что на добровольных началах такая команда может работать только временно, чтобы помочь «потушить пожар».
