Соперники за влияние в Центральной Азии — Китай и Россия — опасаются, что исламистские террористы просочатся из Афганистана в соседние страны, при этом Пекин стремится защитить свою инициативу «Один пояс, один путь». А наращивание там военных ресурсов как Москвой, так и Пекином с целью противостояния исламистам в Афганистане, — дополнительный непредсказуемый фактор…
Пока США готовится к выходу из войны в Афганистане, Центральная Азия оказалась на пороге новой эры: Россия и Китай соперничают за влияние в регионе, где больше не будут доминировать США со своей инициативой, принятой после теракта 11 сентября и призванной создать в Афганистане мир и стабильность.
Оба государства опасаются исламистских ополченцев как на своей территории, так и тех, которые могут просочиться из Афганистана, при этом Китай хочет защитить миллиарды долларов, которые его компании инвестировали в регион в рамках инициативы «Один пояс, один путь», считают эксперты по региону.
В последние годы Москва и Пекин стали предпринимать больше агрессивных действий, чтобы отстоять свои интересы в связи со слабеющей, как им представляется, политической позицией проамериканского правительства в Кабуле, растущего влияния «Талибана» на территории Афганистана, а также угрозой «Исламского государства» и других исламистских группировок ополченцев, деятельность которых может распространиться за пределы страны.
С тех пор как администрация Трампа назначила Залмая Халилзада (Zalmay Khalilzad) специальным представителем США по урегулированию в Афганистане в сентябре 2018 года, господин Халилзад приложил все старания, чтобы привлечь Москву и Пекин к попыткам согласовать в ходе переговоров всеобъемлющее урегулирование почти 18-летней войны в Афганистане как для обеспечения сотрудничества, так и для того, чтобы не дать двум евразийским могущественным державам встать на пути Вашингтона в момент обострения его отношений с обеими странами на многих других фронтах.
Пока что усилия господина Халилзада были вполне оправданны. Российский президент Владимир Путин на прошлой неделе хвалил совместные попытки США и России по урегулированию ситуации, выразив надежду, что они приведут «к хорошим результатам». Комментарии господина Путина прозвучали в тот момент, когда Китай вел в Пекине переговоры с официальными представителями «Талибана», чью делегацию возглавлял мулла Абдул Гани Барадар. Пресс-секретарь министерства иностранных дел Китая сказал, что не может подтвердить факт этих встреч.
Чтобы способствовать продвижению этого процесса, Москва и Пекин помогли обеспечить снятие наложенного ООН на чиновников «Талибана» запрета на передвижения, чтобы они смогли участвовать в мирных переговорах в Катаре, и вместе с США осудили заявление повстанцев о весеннем наступлении.
Такое единодушие может стать основой возможного мирного соглашения между США, Россией и Китаем, направленного на объединение усилий боевиков движения «Талибан» с афганскими силами безопасности в совместной борьбе с радикальными исламистскими группировками и недопущении превращения Афганистана в плацдарм для террористических атак за рубежом, как рассказывают лица, осведомленные о переговорах.
Почти безоговорочная поддержка нынешних целей США представляет собой заметный сдвиг, особенно для России, чьи официальные лица часто высмеивали США за неспособность извлечь уроки из катастрофического вторжения Советского Союза в Афганистан в 1980-х годах, девятилетней оккупации, унесшей жизни 15 тысяч советских солдат и от 600 тысяч до полутора миллионов афганцев.
В последние годы, по мере того как стало очевидно, что действия США в Афганистане не приводят к решению проблем так быстро, как об этом заявляли американские официальные лица, Россия и Китай расширили свои связи с «Талибаном», а также с правительством Афганистана, при этом Москва также укрепила связи с афганскими политическими группировками и членами парламента. Есть также признаки того, что они стали предпринимать шаги с целью взять в свои руки вопросы безопасности, чтобы не зависеть от США.
Согласно докладу Пентагона Конгрессу в июне 2017 года, Китай, стремясь укрепить безопасность границ и защитить свои региональные экономические инвестиции, выделил 85 миллионов долларов на создание бригады афганской армии в северо-восточной провинции Бадахшан в начале 2017 года.
С тех пор Пекин опровергал многочисленные новостные сообщения, в том числе со ссылкой на китайских и афганских официальных лиц, где утверждалось, что недалеко от стратегического коридора Вахан в этой провинции ведется финансируемое Китаем строительство военной базы. Китай также неоднократно заявлял, что не планирует размещать свои войска на афганской территории.
В Таджикистане в 2015 или 2016 году Китай подписал с местными властями соглашения, предоставлявшие Пекину права на ремонт и строительство от 30 до 40 пограничных постов на таджикской стороне границы с Афганистаном, сообщил таджикский чиновник в прошлом году. Он просил не называть его имени, опасаясь наказания.
Согласно договоренностям, китайские пограничники заменили своих таджикских коллег на значительных участках территории вдоль таджикско-афганской границы, где, по мнению Пекина, таджики не смогут предотвратить потенциального проникновения боевиков на территорию страны, сообщил чиновник. «Есть участки Таджикистана, где китайцы полностью взяли на себя пограничный контроль, — сказал он. — Они патрулируют границы самостоятельно на своих машинах».
Представитель МИД Китая сказал, что не слышал об этом и отметил, что, когда его ранее просили прокомментировать подобные сообщения, он говорил, что они не соответствуют действительности.
Действия Москвы также приняли более агрессивный характер, когда действия Америки в Афганистане обернулись неудачей.
Российские власти, согласно данным от афганских силовиков, в прошлом году пытались оказать давление на правительство Кабула, чтобы оно санкционировало российский авиаудар по объектам «Исламского государства» в провинции Джаузджан. Как заявили официальные лица, предложение было отклонено после энергичных возражений США и заверений кабульского правительства в том, что американской авиации достаточно для устранения угрозы.
Один официальный представитель Запада впоследствии заявил, что Москва «периодически спрашивала у властей Афганистана, не требуется ли им помощь и готовы ли они принять военное участие России в рамках борьбы с „Исламским государством», в частности, в Джаузджане. Они постоянно получали отказ». Министерство обороны России не ответило на просьбы прокомментировать эти заявления.
В то время как масштабы вывода войск США из Афганистана — как и масштабы военно-политического вакуума, который он вызовет, — неизвестны, с точки зрения экспертов, опасения, что конец американской эры оставит вакуум, который поспешат заполнить традиционные соперники США, раздуты.
Несмотря на то, что Москва и Пекин, вероятно, укрепят политические связи с Афганистаном, кампания в духе «Войны теней» XIX века между Россией и Великобританией за контроль над Афганистаном маловероятна, потому что основные цели России, помимо достижения стабильности, связаны с торжеством над неловким, по ее оценкам, набегом Америки, считает Аркадий Дубнов, опытный московский специалист по Афганистану.
«Сотрудничество России с Китаем в Афганистане является важной частью стратегии Москвы в регионе, — рассказывает господин Дубнов. — Но ее стремление добиться успеха в этой стране главным образом продиктовано желанием показать США вот это», — говорит он, показывая средний палец.
Вероятность масштабного военного вторжения также не рассматривается, по словам Лорел Миллер (Laurel Miller), руководителя азиатской программы Международной кризисной группы. «Необязательно быть гением, чтобы взглянуть на историю британского, советского и американского вторжения и сказать: „Присутствие иностранного военного контингента? Это не самая удачная идея»».
Однако уже доказанные риски иностранной интервенции в Афганистан и поддержка мирного соглашения со стороны Китая и России не исключают возможности того, что их геополитическое соперничество и исторические разногласия скажутся за пределами Афганистана после сокращения американского военного присутствия, считает госпожа Миллер, бывший специальный представитель Госдепартамента США в Афганистане и Пакистане.
«Довольно легко понять, как возникнет конкуренция между Россией и Китаем в Центральной Азии, — говорит она, приводя в пример многомиллиардную инициативу Пекина „Один пояс, один путь». — Трудно представить себе, чтобы Россия спокойно восприняла движение Китая на запад с целью защиты его экономического коридора».
Наращивание военных ресурсов в Центральной Азии как Москвой, так и Пекином с целью противостояния исламистскому ополчению в Афганистане, — а этот ресурс, вероятно, сохранится и даже будет увеличен после возможного мирного соглашения в стране, — служит дополнительным непредсказуемым фактором в без того изменчивой политике в регионе.
Недавний визит к таджикско-афганской границе подсказывает, что укрепление безопасности границ Афганистана на радость Китая, России или кого бы то ни было еще будет оставаться какое-то время проблемой и возможным взрывоопасным фактором.
У себя в доме, который находится в полутора километрах от афганско-таджикской границы и почти в 200 километрах от столицы Таджикистана Душанбе, Абдусуллох Ходжоев, 67 лет, рассказывает, что он регулярно слышит по ночам выстрелы и шум самолетов, выслеживающих исламистских ополченцев.
«Ночью можно проснуться от грохота перестрелки», — говорит он.
Томас Гроув (Thomas Grove), Крейг Нельсон (Craig Nelson) из Кабула, Афганистан
