Поводом к написанию очерка стала проводимая в Ташкентском Музее изобразительного искусства, выставка посвященная юбелейной дате “100 летию создания музея”.
Для страны дата серьёзна, и значимая. Десятилетиями хранить и преумножить фонды музея, достойно глубокого общественного уважения. А если принять во внимание, что Европейская коллекция произведений искусства, являлась и является до настоящего времени, одной из лучших в Центрально азиатском регионе, то можно себе представить мировой статус музея.
Вроде всё складывается — уважение к работникам Музея, и внимание руководителей страны к его проблемам и инициативам.
Но почему у многих посетителей музея, всё ещё остаётся проходящий духовный дискомфорт, при посещении экспозиции шедевров европейского искусства, и сегодняшнего оформления проводимой выставки?
Для историков, краеведов, старожилов-ташкентцев и смею надеяться работников и кураторов Министерства культуры Республики не секрет – подавляющее число произведений европейского ( и не только) искусства, составляющих основу тематического фонда Музея, основано на коллекции оставленной в дар людям (!) Велим князем Николаем Константиновичем (1850-1918 гг). Имея известное документальное (Государственные Архивы РУзб), подтверждение, данный тезис, не открытие автора,. Кажется, гордость за этот факт должна переполнять каждого узбекистанца, вне зависимости от его национальной принадлежности, социального или должностного статуса. Всё так, но только, в теории.
По факту, последнее десятилетие идёт процесс преднамеренного искоренения из общественной памяти, имени дарителя музейной коллекции. Всё словно и не было венценосного дарителя, а его обезличенная по происхождению коллекция свалилась с небес прямо в хранилища Ташкентского музея.
Получить вразумительный ответ от работников музея, или государственных чиновников Республики, занятие пустое. Кроме пожимания плечами, иных посылов и кивков в потолок, при всех моих попытках в течении последних нескольких лет, ничего мне получить так и не удалось. Будет ли их официальная реакция на этот, заданный через СМИ? Или это будет продолжение игры в равнодушный на лай собаки, идущий по пустыне караван, тоже вопрос.
Вопрос не праздный, от которого можно отмахнуться только в силу глубокой духовной защёренности. Либо в силу непонятного общественности, нежелания признать вклад в культуру Туркестанского Края представителя Императорского Дома Романовых, жившего несколько десятилетий в Ташкенте.
Насколько прав официоз, в этом узкоутилитарном отношении к памяти Великого Князя, только на двух примерах.
В Фондах Музея искусств, со дня его официального образования (1918 г.), хранится гобеленновое полотно, с портретным изображением Императора Павла Первого. В далеком 1919 году полотно было внесено в датированный “Список художественных ценностей Ташкентского дворца Великого князя Николая Константиновича” (451 наименование). Составитель текста вдова Великого князя Надеждой Александровной Искандер (в девичестве Фон Дрейер). (Дословно по тексту Списка): “Неизвестный художник. Портрет Павла I. Гобелен. Санкт –Петербургская фабрика, просуществовавшая недолгое время в конце 18 и начале 19 столетия. Произведение составляет большую редкость”.
Список был известен ташкентским художникам Валкову и Вербову. Насколько уникален гобеленновый портрет, можно понять из представленного мне в 2018 году официального ответа работника Гатчинского музейного комплекса. Добавлю только — об аналогичном портрете, из коллекции Великого Князя, и ныне хранящимся в Ташкентском музее искусств, , специалисты и посетители двух российских музеев, мирового уроня, не знают!
Фрагмент “Шпалерный (прим АГ-Н. Гобеленновый) портрет Павла I происходит из нашей «исторической коллекции», т.е. он всегда находился во дворце и украшал интерьеры Марии Федоровны (супруги Павла I).
Портрет выполнен по живописному оригиналу Ж.-Л.-Вуаля
В России, Санкт-Петербург, 1790-е. Петербургская шпалерная мануфактура. Шерсть, шелка, 102 х 80 см
В 1941 году портрет был эвакуирован и сохранился до сегодняшнего времени. В настоящее время находится в основной экспозиции дворца, на своем историческом» месте. Аналогичный портрет находится в коллекции Музеев Московского кремля:
Шпалера «Портрет императора Павла I». Россия, Санкт-Петербург, 1799 (примерно). Петербургская шпалерная мануфактура. Выполнен с портрета художника Карделли
С уважением, Светлана Астаховская.”
И ни слова о ташкентской версии портрета, скорее всего в силу банальной, и не от них не зависящей неосведомленности о нём.
Здесь мне придется опустить ряд исторических справок, связанных с созданием Сан-Петербургской шпалерной мастерской. Обращу лишь внимание (два портрета в сравнительном колаже А Г-Н) на разницу в отрибутах мундира Императора и украшающие его ордена, на портретах из Гатчинской, Московcкой и коллекции Ташкентского Музея искусств.
С большой долей вероятности, можно предположить, что именно это очевидное расхождение, а это уже история России, впрочем, как и более раннее его исполнение и побудило Великого князя Николая Константиновича, профессионального коллекционера, и знатока живописи и истории своего отечества, приобрести артифакт, ныне хранящийся в Ташкентском музее.
Ну не повод ли это к уважению исторического дарителя уникального портрета? Несомненно. И уж точно, заслуживающего слов на экспозиционной табличке: “Из Ташкентской коллекции Великого князя Николая Константиновича”. И это будет соответствовать не только нормам этики мировой музейной культуры, или большего привлечения посетителей в Музей, но уважения к истории России в Туркестанском крае. При этом не менее удивительно равнодушно выглядит позиция Посольства РФ в Узбекистане, не говоря уже о представительстве Россотрудничества, вкупе отвечающих за сохранение не только современного политического, экономического и культурного фона России в Республики, но и истории своей великой державы в её недалёком прошлом.
Второе гобеленовое полотно, не менее ценное, и указанное в “Списке Надежды Александровны Искандер” (Дословно по тексту Списка): “Благовещение”. Русский гобелен по картине Карла Долче (1680-1686 гг)”. В силу разных обстоятельств, увидеть этот шедевр в экспозициях Ташкентского музея мне не удалось. Впрочем, этот пробел, ровно, как и со всем наследием Великого Князя и его идентификацией для посетителей музея, поправим. Конечно, если работника музея, найдут возможным, прокомментировать данный очерк.
Айдын Гударзи-Наджафов.
Специально для Новостей Узбекистана.
"РУСКИЙ", "КОЛЕКЦИЯ", "ГОБЕЛЕННОВЫЙ", "ЮБЕЛЕЙНЫЙ", "АРТИФАКТ, "ПРОХОДЯЩИЙ дискомфорт" вместо "непреходящий", "ЗАЩЁРЕННОСТЬ" вместо "зашоренность" — ужас! Это — язык человека, считающего себя носителем культуры и духовности! Недаром последняя книжка господина Гударзи (имел счастье держать ее в руках) блещет такой уникальной безграмотностью.
Да, на орфографию надо проверять! Но автору все равно респект. И ему снисхождение, он не носитель русского языка.
Вы правы, Лола, людям, не являющимся носителями русского языка, можно простить его плохое знание. Поэтому, например, вашу безграмотность и невладение элементарными приемами стилистики, давно известные читателям Новостей Узбекистана, вам никто в упрек не ставит. Это можно в комментариях, в постах Фейсбука, в личной переписке. Но ведь здесь человек позиционирует себя писателем и ученым, пишущим на русском, а не каком-то другом языке! Публикует статьи. Издает книги. И при этом настолько не уважает своих читателей, что экономит деньги на мало-мальски грамотном корректоре. Вот и результат: его новую книжку, презентация которой была недавно, просто стыдно взять в руки, настолько она переполнена позорными ошибками.