«Мы считаем, что достигли прорыва в водном вопросе» — заявил на днях Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев во время государственного визита в Узбекистан. О чем именно удалось договориться официальным Астане и Ташкенту — он не уточнил, но, пожалуй, сам факт конструктивного диалога по проблеме водопользования в Центральной Азии – уже можно считать прорывом.
Говоря об этой проблеме, необходимо углубиться в историю. В советское время вопрос водопользования в Центральной Азии не стоял так остро. Во-первых, изначально ресурсов было больше. Это уже потом недальновидная политика советского руководства, а именно экстенсивный разбор вод Амударьи и Сырдарьи на орошение сельскохозяйственных земель и потери в оросительных системах, привели к исчезновению Аральского моря. А во-вторых, система кооперации между среднеазиатскими республиками Союза, когда соседи справедливо делились друг с другом ресурсами под зорким и неусыпным контролем из центра, была четко отлажена.
После развала Союза, развалилась и эта система. Страны в низовьях стали испытывать дефицит воды, в верховьях – недостаток энергоносителей. Прошло уже четверть века, а проблема до конца так и не решена. Кыргызстан и Таджикистан, контролирующие основные водотоки Амударьи и Сырдарьи – главных водных артерий Центральной Азии — и не имеющие значительных запасов энергоносителей, зимой чтобы получить больше энергии спускают через свои ГЭС повышенные объемы воды, часто затапливая соседей снизу. Логично, что летом Бишкеку и Душанбе энергии необходимо меньше, потому и на сбросах воды они экономят, накапливая ее в водохранилищах, из-за чего соседям снизу в самый разгар сельскохозяйственного сезона не хватает даже на полив. А собственных водных ресурсов для этого недостаточно. В Туркменистан извне поступает более 90 % воды, в Узбекистан — 77 %, в Казахстан — более 40%.
Проблема водопользования в Центральной Азии усугубилась после подорожания углеводородов. Это привело к энергетическому кризису в Кыргызстане и Таджикистане. Именно тогда Бишкек и Душанбе в одностороннем порядке изменили режим работы своих водохранилищ и начали планировать строительство новых ГЭС. Самая масштабная из них — Рогунская станция в Таджикистане. В случае завершения ее строительства, а пока на это у Душанбе не хватает денег, «Рогун» станет самой высокой рукотворной ГЭС в мире. Это, несомненно, повод для гордости Таджикистана, но в то же время и причина опасений для других стран. Эксперты считают, что этот проект может иметь катастрофические последствия для продовольственной и экологической безопасности находящихся ниже по течению государств. А ведь это только одна ГЭС.
Для большего понимания: в этой печальной истории, которая все-таки имеет шансы для «хэппи-энда», необходимо расставить акценты. Во-первых, водных ресурсов в Центральной Азии достаточно, чтобы ни одна из стран
региона не испытывала их дефицит. Их надо лишь грамотно распределить. Во-вторых, водных ресурсов в Центральной Азии достаточно, но только пока. Вызванное глобальным потеплением стремительное таяние ледников может значительно истощить запасы региона, и тогда вода просто не сможет быть рычагом для манипуляций. И это то, о чем определенно стоит задуматься Кыргызстану и Таджикистану. В-третьих, в вышеназванных условиях как никогда важно развивать технологии опреснения воды и ее повторного использования. Делать это наиболее эффективно можно только при условии кооперации всех стран региона.
К слову, условия этой кооперации уже давно были изложены Казахстаном. Еще в далеком 2003 году Нурсултан Назарбаев предложил создать в Центральной Азии Водно-энергетический Консорциум — наднациональную структуру, которая позволила бы наладить диалог между государствами-поставщиками воды и теми, кто ее потребляет. То есть по сути вернуть ту схему, которая успешно работала в советское время. Лишь с поправками на современные реалии. Консорциум дал бы возможность договориться, например, о режиме работы ГЭС и поставках топлива для ТЭЦ тех стран, которые находятся в верховьях в качестве компенсации за потери от недополучения ими энергии. То есть ввести систему бартера: соседи сверху спускают больше воды летом и меньше зимой, получая за это в холодные месяцы энергоносители от соседей снизу.
Казалось бы, чего уж проще? Но схема не работает. Каких-то глобальных причин тому нет. Здесь скорее нюансы, по которым никак не удается договориться и амбиции сторон. И те, и другие, возможно, надеются, реализовать свой потенциал, одни – водный, другие – энергетический. И те, и другие при этом полагают, что могут быть независимы в этих вопросах.
Но в том то и дело, что не могут. Завязанные между собой общими границами, природными ресурсами и самое главное общими проблемами, страны Центральной Азии никак не могут идти вперед, не оглядываясь на соседей. Чтобы понять, почему не могут, достаточно посмотреть на другой геополитический регион мира, страны которого также оспаривают принадлежность природных ресурсов и территорий, на которых они расположены. Речь о Ближнем Востоке. Чем эти споры могут закончиться, мы прекрасно можем видеть именно там. Почти 70 лет Ближний Восток живет в состоянии непрекращающейся войны, жертвами которой за это время стали десятки тысяч человек.
Багжан Айымбетов
