После усмирения Хивы и Бухары и покорения Коканда единственным регионом, не подвластным России, оставались туркменские степи, врезавшиеся огромным клином между Закаспийским военным отделом и русскими владениями в Туркестане. Все сообщения между Красноводском и Ташкентом приходилось поддерживать по окружному пути, через Оренбург, поскольку воинственное племя туркмен — текинцев, обитавших в Ахал-Текинском и Мервском оазисах и отсутствие сухопутных и водных путей, делали прямой путь невозможным.
В 1876 году текинцы обратились к персидскому шаху с просьбой перейти в подданство Персии. Информация об этом весьма озаботила Петербург и Тифлис, в чью юрисдикцию входил Закаспийский военный одел. Поверенный в делах России в Тегеране И. А. Зиновьев предупредил шахское правительство, что Россия относится к этому крайне отрицательно и будет всеми способами противодействовать.
В 1877 году против текинцев был предпринят военный поход под командованием генерала Н. П. Ломакина. Несмотря на значительный урон, нанесённый противнику, русский отряд, как было предписано, не смог закрепиться в селении Кызыл-Арват. Из-за нехватки продовольствия пришлось отступить. Текинцы восприняли это как свою победу. Через год Ломакин повторил экспедицию, но и она закончилась неудачей.
Всё это сказывалось на авторитете России, и по отношению к себе это сразу почувствовал русский посол в Тегеране.
Талантливый дипломат Иван Алексеевич Зиновьев, прекрасно разбиравшийся в ситуации на Среднем Востоке, предлагает изменить стратегию. А именно: не постепенное завоевание туркменских степей силами малых отрядов, а нанесение мощного удара большими силами в центр Ахалтекинского оазиса.
21 января 1879 г. в Петербурге собирается Особое совещание, на котором рассматривается предложение русского посла в Персии.
Совещание, в составе командующего Кавказским военным округом Великого князя Михаила Николаевича, военного министра Д.А. Милютина, исполняющего обязанности министра иностранных дел Н.К. Гирса, Генерального штаба генерал-майоров А. В. Гурчина, А.И. Глуховского и полковника А. Н. Куропаткина, пришло к “заключению в пользу решительных действий, с целью занятия пункта среди самого оазиса Ахалтекинского”.
Через два дня решение совещания утвердил Император.
Для похода были собраны внушительные силы в 7000 пехотинцев, 2900 кавалеристов при 34-х орудиях. Основная цель — овладение крепостью Геок-Тепе. Командующим назначается участник русско-турецкой войны генерал И.Д. Лазарев. Однако, едва прибыв к назначенным в поход войскам в селение Чат, он 14 августа 1879 г. скончался. Командование Ахалтекинским отрядом принял генерал-майор Н. П. Ломакин.
К сожалению, планирование похода оставляло желать лучшего. Из-за неверного расчёта снабжения выделенных сил, еще до начала операции, заставило сократить численность воинских подразделений в 2 раза. Кроме того, Ломакин спешил, опасаясь, что назначат другого командующего, и совершает ряд промахов. Не была осуществлена разведка позиций противника, — шли вслепую. И главная ошибка – решение штурмовать крепость “в лоб”, причём штурмовые лестницы также не были заготовлены.
Оставив в тылу две трети отряда, Ломакин с 3000 воинов при 12 орудиях двинулся к Геок-Тепе и 28 августа, с утомлёнными от тяжёлого перехода бойцами подступил к стенам крепости. В тот же день после короткой артподготовки, произведенной из восьми полевых пушек, русские войска пошли на штурм крепости. И произошло то, что должно было произойти. Пользуясь десятикратным перевесом, текинцы вышли из крепости, беря в кольцо малочисленный русский отряд. В рядах штурмующих началось смятение. Очевидец писал: “Говоря правду, наши просто бежали и вследствие паники кинулись прямо на свои же орудия. К стыду нашему, до 175 тел убитых офицеров и нижних чинов (может быть, и часть раненых) было нами оставлено под укреплением и не подобрано”.
Потери русских войск были очень большими: 185 убитых и 268 раненых. В руки текинцев попали 600 новейших винтовок Бердана. В своём рапорте Великому князю Михаилу Николаевичу Ломакин попытался представить неудачный штурм крепости “усиленной рекогносцировкой”, уверяя, что ничего страшного не произошло, что противник сломлен и психологически подавлен, а в войсках, наоборот, царит боевое настроение. Когда же в Петербурге узнали, наконец, правду, то оконфузившегося генерала тут же отстранили от командования, заменив на генерал-лейтенанта А.А. Тергукасова. Престиж России в Средней Азии вновь был поколеблен. Вот что писал Милютин в своём дневнике:
«Неудача наша поднимет дух противника, уронит наш престиж в крае и будет радостью для наших европейских врагов… Счастливее нас англичане: все невзгоды для них обращаются в выгоду. Есть известия уже о вступлении английских войск в Кабул».
Смириться с этим поражением Петербург не мог. Более чем определенно об этом высказался военный министр: “Без занятия этой позиции Кавказ и Туркестан будут всегда разъединены, ибо остающийся между ними промежуток уже и теперь является театром английских происков, в будущем же может дать доступ английскому влиянию непосредственно к берегам Каспийского моря. Занятие англичанами Кветты и Кандагара, быстрая постройка ими к этому пункту железной дороги от Инда и стремление их быстро водвориться в Герате ясно означают тот кратчайший путь, на котором должно состояться русско-английское столкновение или примирение”.
Решение о новом походе было принято Императором 1 марта 1880 г., ровно за год до его трагической гибели. Нового поражения Россия не могла себе позволить, поэтому к выбору военачальника, который должен будет возглавить экспедицию в Туркмению подошли особенно тщательно. Выбор был сделан лично Александром II. Из Минска вызывается 37-летний командир IV армейского корпуса генерал-лейтенант Скобелев. После беседы с Императором в Зимнем дворце, герой Плевны и Шипки выходит оттуда командующим Ахалтекинской экспедиции.
Скобелев, известный сторонник стремительных маршей, на этот раз не торопится – слишком велика ставка. Он тщательно изучает донесения Ломакина, собирает все доступные сведения о театре предстоящих сражений, изучает карты, рассчитывает необходимое количество снаряжения, продовольствия и транспорта.
Для экспедиции оперативно заказываются все технические новинки того времени: опреснители воды, рутьеры (паровые тягачи), аэростаты, гелиографы (световой телеграф), пулемёты, ракеты, ручные гранаты, консервы и тому подобное.
Для транспортировки грузов и войск строится Закаспийская железная дорога. Для той же цели планируется использовать водный путь по реке Атрек. Для этого было выделено четыре паровых катера Балтийского флота, вооружённых шестью митральезами (пулемётами) и двумя скорострельными пушками, которые обслуживал отряд кронштадтских моряков под командованием лейтенанта Н. Н. Шемана. Флигель-адъютанту капитану II ранга С.О. Макарову, будущему прославленному адмиралу, была поручена организация доставки грузов водным путём из Астрахани в Красноводск.
В дальнейшем корабельная артиллерия и матросы под командованием Макарова приняли участие и в сухопутных боевых действиях.
Для сокрушения текинской крепости Скобелев привлекает осадный (инженерный и артиллерийский) парк. Кроме того он обращается за советом к российским авторитетам в области фортификации – к полковнику Цезарю Кюи, генералам Э.И. Тотлебену и М.А. Зиновьеву.
“Верблюды, верблюды и еще раз верблюды”, — так сформулировал Скобелев одну из главных составляющих успеха. И из Оренбурга, Хивы, казахских степей пригоняется около 16 000 “кораблей пустыни”. Отряд полковника Гродекова, посланный Скобелевым в Персию, заготавливает 146 тысяч пудов необходимых запасов на персидской территории, в одном переходе от Геок-Тепе. Это должно было обеспечить продовольствием войска после взятия цитадели.
Никогда ещё русская армия не имела такого прекрасного обеспечения. Каждый солдат имел по две пары сапог, для зимнего времени было заготовлено 25 тысяч полушубков, 10 тысяч вязаных фуфаек, теплые сапоги, рукавицы из верблюжьей шерсти. Провиант выдавался солдатам по морской норме. В приказе, подписанном Скобелевым, говорилось: “Кормить до отвала и не жалеть того, что испортится”.
Не забывал командующий и о досуге своих солдат и даже об их физиологическом здоровье.
На полях доклада санитарного врача Михаил Дмитриевич пишет:
“По опыту минувшей войны знаю все разрушающее действие на войско продолжительных сидений на одном месте. Война не война, мир не мир. В таком положении одно: неустанная сердечная заботливость непосредственного ближайшего начальства. Солдата нужно бодрить, веселить и не киснуть с ним вместе. Прошу сделать распоряжение теперь же, в счет экстраординарной суммы, выписать скорее игры для солдат по числу укреплений на обеих коммуникационных линиях и в оазисе. Полезными играми я признаю игру в мяч, причем необходимы мячи различных размеров, прочные и красивые. Кегли можно устроить почти везде на месте, и надо выписать лишь несколько деревянных или костяных шаров […] Там, где по числу гарнизона это возможно, предписать устроить солдатский театр, для чего можно выписать несколько либретто из балаганных репертуаров. […] Вопрос о публичных женщинах является очень важным. Необходимо иметь прачек и вообще практиканток в тыловых укреплениях для солдат. А для этого нужно их достаточное количество. Буду ожидать доклада начальника штаба”.
Таким образом, Скобелев показал себя великолепным организатором. Как писал А.А Кресновский в своей “Истории русской армии”: “Лихой рубака Хивинского похода, порывистый начальник конной партии Кокандской войны преобразился здесь в расчетливого, проникнутого сознанием ответственности полководца, сочетающего с огненной душой холодный ум, никогда не делающего второго шага, не закрепив первого, подчиняющего быстроту и натиск первой воинской добродетели – глазомеру”.
Решив организационные вопросы, создав фундамент для будущего успеха экспедиции, командующий переходит к следующему этапу – разведке.
С этой целью Скобелев с отрядом в 700 человек с 8 орудиями и 2 митральезами, снятыми с катеров, предпринимает рекогносцировку к Геок-Тепе. 1 июля отряд выступил и через неделю возвратился в аул Бами, где находилась ставка командующего. Разведка удалась блестяще. Отряд, под музыку полкового оркестра, несмотря на сильный вражеский огонь, подошёл к Геок-Тепе на тысячу шагов. Орудия, установленные в трёх верстах, открыли огонь, выпустив по крепости больше сотни разрывных снарядов. К часу дня рекогносцировка и съёмка местности были закончены. Колонна, под любимый генералом “Марш добровольцев”, двинулась в обратный путь. Текинцы, выйдя из ворот крепости стали преследовать русский отряд. В арьергарде колонны, по приказу Скобелева находился отряд лейтенанта Шемана с двумя картечницами — пулемётами. Как только текинцы начали обходить левый край русских, лейтенант приказал открыть огонь. Действие этого невиданного в этих местах орудия произвело ошеломляющий эффект, вражеская конница мгновенно обратилась в бегство. Пехоте, приготовившейся отбить налет залпом из винтовок, не пришлось сделать ни одного выстрела. «Блистательно действовали моряки в этом пробном для них горячем деле, — писал Скобелев С.О. Макарову. — Картечницы на моих глазах отразили лихой натиск текинской кавалерии».
Вывод, сделанный по результатам разведки, был таков: нужна еще более тщательная подготовка.
Вообще, следует сказать, что операция по овладению Геок-Тепе осуществлялось в два этапа. На первом отряд полковника Гродекова занял важное село Бамии в 112 верстах от крепости, и создал там главную базу на пути в глубь Ахал-Текинского оазиса. С занятием этого селения появилась возможность завершить Атрекскую линию железной дороги. Отсюда же лежала наиболее удобная дорога для движения пехоты и артиллерии. В Бами войска замерли почти на 6 месяцев, дожидаясь подвоза продовольствия и снаряжения. Скобелев лично контролирует процесс, объезжая все линии снабжения. С мая по ноябрь происходило занятие опорных пунктов на участке от Бами к пристаням на восточном берегу Каспийского моря. В этот период происходили небольшие стычки и производились рекогносцировки. Июльская рекогносцировка Скобелева – одна из них.
За событиями в туркменских степях, с большой тревогой наблюдали с берегов “Туманного Альбиона”. Наблюдали, естественно, с помощью шпионов. 12 ноября в приграничный персидский город Мухамадабад, в образе армянского купца, прибыл капитан 5-го пенджабского пехотного полка Чарльз Стюарт. Отсюда он собирался вести наблюдение за передвижениями российских войск на севере Туркмении. Правда, он находился в Северно-Восточной Персии без санкции британских властей и только по завершении миссии открыл свое пребывание британскому министру в Тегеране. Через несколько недель пребывания в городе Стюарт, к своему удивлению, узнал, что в город прибыл другой англичанин. Это оказался, уже знакомый нам, Эдмунд О\’Донован, специальный корреспондент “ДейлиНьюс”, участник Хивинского похода.
Он собирался сопровождать отряды Скобелева, но тот журналисту отказал. Тем не менее, Донован не терял надежды стать свидетелем штурма Геок-Тепе, для чего решил добраться до крепости раньше русских.
лондонские новости”. 1.12.1883г.
Забегая вперёд, скажем, что британский корреспондент опоздал, тем не менее, он, сумел написать яркий репортаж о сражении, используя рассказы очевидцев.
26 ноября началось движение русских войск к Геок-Тепе. В 22 километрах от крепости была занята туркменская крепость Егян-Батыр-кала, названная Самурским укреплением. Сюда в начале декабря из Амударьинского отдела прибывает боевой товарищ Скобелева Алексей Куропаткин с туркестанским отрядом в 700 человек при 2 орудиях.
Оставалось последнее усилие, чтобы окончательно решить вопрос замирения туркменских племён и установления спокойствия на всей территории русской Средней Азии.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
Источники:
1. Милютин Д. А. Дневники. 1878-1880. Т.3. Отдел рукописей Библиотеки им. Ленина, М. 1950 г.
2. А.А. Керсновский. История русской армии. В 4-х томах. Т.2. М. Голос,1993г.
3. Демуров Г.З. Бой при Денгиль-Тепе 28 августа 1879 г. // Исторический вестник. 1881. Март.
4. Макаров С. О. Документы. Т. 1 М. 1953.
5. А. А. Майер. Наброски и очерки Ахал-Тэкинской экспедиции. (Из воспоминаний раненого). — Кронштадт, тип. «Кроншадтский вестник», 1886.
6. Гродеков Н. Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880–1881 гг. СПб., 1883.
На заставке: «Действие морской батареи лейтенанта Шемана. 1880 год». Открытка. Художник А.Тронь. Издательство «Гангут». Санкт-Петербург.
