Корнилов вступает в командование армией, в которую уже проникли бациллы разложения. Большевики и некоторые другие левые партии делают всё, чтобы подогреть неприязнь солдат к офицерству. В армейских подразделениях появляются солдатские комитеты, пытающиеся взять контроль над принятием оперативных решений, активно распространяется пропагандистская литература. В результате солдаты отказываются выполнять приказы командования. На передовой начинается братание с противником. Немцы, а инициатива таких контактов исходила чаще всего от них, обставляли эти замирения как праздники — с оркестрами и угощением.
Большая часть офицеров, в этой обстановке, попросту растерялась. Некоторые пытались заигрывать с солдатами, а кто-то просто самоустранился.
В такой очень непростой ситуации принимает армию новый командующий.
Вот, что вспоминает офицер разведывательного отдела штаба 8-й армии капитан Митрофан Осипович Неженцев, – «Знакомство нового командующего с личным составом началось с того, что построенные части резерва устроили митинг и на все доводы о необходимости наступления указывали на ненужность продолжения «буржуазной» войны, ведомой «милитарищиками»… Когда генерал Корнилов, после двухчасовой бесплодной беседы, измученный нравственно и физически, отправился в окопы, здесь ему представилась картина, какую вряд ли мог предвидеть любой воин эпохи. Мы вошли в систему укреплений, где линии окопов обеих сторон разъединялись, или, вернее сказать, были связаны проволочными заграждениями…
Появление генерала Корнилова было приветствуемо… группой германских офицеров, нагло рассматривавших командующего русской армией. За ними стояло несколько прусских солдат… Генерал взял у меня бинокль и, выйдя на бруствер, начал рассматривать район будущих боевых столкновений. На чье-то замечание, как бы пруссаки не застрелили русского командующего, последний ответил: «Я был бы бесконечно счастлив – быть может хоть это отрезвило бы наших солдат и прервало постыдное братание».
Для предстоящего наступления необходимо было усилить атакующие части, и когда через несколько дней после вступления Корнилова в командование на его стол легла записка Мезенцева с предложением создания ударного полка, Лавр Георгиевич горячо поддержал эту инициативу.
В конце мая началось формирование 1-го Ударного отряда при 8-й армии, названного впоследствии «корниловским». Он должен был своим примером внести перелом в пораженческие настроения на фронте.
БойцыУдарного отряда с чёрно-красными погонами, с черепом и скрещёнными мечами на рукаве, в стальных касках, одним своим видом должны были наводить страх на “разложенцев“.
Это была своего рода преторианская гвардия командующего.
Первое знамя “корниловцев” и нарукавная нашивка
Такую же роль стал играть и Текинский конный полк, состоящий в основном из туркмен-текинцев. В белых папахах, малиновых халатах, с огромными кинжалами на поясе, они имели весьма грозный вид. Своего командующего текинцы называли «Уллу Бояр» — что означало “Великий воин”.
Текинский полк
Но кроме военного, требовалось и политическое руководство армией. В связи с этим, большое значение приобретали должности комиссаров Временного правительства, появившиеся после февральской революции. Комиссаром 8-й армии был эсер, штабс-капитан Максимилиан Максимилианович Филоненко. Вскоре ему и его коллеге — комиссару Юго-Западного фронта Борису Савинкову предстояло сыграть роль своеобразных посредников между Керенским и Корниловым.
18 июня началось последнее наступление российской армии в этой войне. 8-я армия вступила в бой 25 июня, после того, как основные силы прорвали фронт врага. Корнилов, в течении последующих двух дней разгромил части 7-й австро-венгерской армии и занял Галич. Тот самый Галич, где его дивизия сражалась в начале войны. Особенно отличилсяУдарный полк, потерявший в боях почти половину своего состава. За этот подвиг сотни солдат и офицеров были награждены Георгиевскими медалями и орденами, а сам Корнилов получает звание генерала от инфантерии.
Однако развить дальнейшее наступление не смогли. Потери были огромны и срочно требовались резервы, которых не было.
Тем не менее, очевидный успех наступления «корниловской» армии произвёл впечатление. Представлялось возможным активизация всего Юго-Западного фронта. Филоненко и Савинков телеграфируют Керенскому о необходимости назначения Корнилова на должность командующего всем Юго-Западным фронтом. В результате, вопреки возражениям генерала Брусилова, Керенский 10 июля утверждает назначение Корнилова.
Но, несмотря на титанические усилия командующего фронтом, наступление провалилось.
Части 7-й и 11-й армии, практически безо всякого давления со стороны противника, начали отходить назад. Солдатские комитеты принимают решения об отходе в тыл. Этим тотчас воспользовался противник и 6 июля нанёс мощный контрудар под Тарнополем. Это и решило исход кампании 1917 года. Отступление 11-й, а затем и 7-й армии превратилось в бегство. Худшие опасения Корнилова подтвердились. «Армия обезумевших темных людей, не огражденных властью от систематического разложения и развращения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит… Меры правительственной кротости расшатали дисциплину, они вызывают беспорядочную жестокость ничем не сдерживаемых масс… Смертная казнь спасет многие невинные жизни, ценой гибели многих изменников, предателей и трусов…» Это из телеграммы Корнилова Керенскому, отправленной 11 июля.
Чтобы спасти положение, навести элементарный порядок, необходимо было принимать жесточайшие меры — введение смертной казни в отношении дезертиров и мародеров, возвращение единоначалия в армию, упразднения солдатских комитетов.
После «тарнопольского прорыва» слава Брусилова несколько померкла, и встал вопрос о новом Верховном Главнокомандующем. Савинков выдвигает кандидатуру Корнилова и 18 июля, пробыв в должности командующего фронтом всего неделю, Лавр Георгиевич вступает в должность Верховного Главнокомандующего Русской армии.
«Отношение генерала Корнилова к вопросу о смертной казни… его ясное понимание причин Тарнопольского разгрома, его хладнокровие в самые трудные и тяжкие дни, его твердость в борьбе с «большевизмом», наконец, его примерное гражданское мужество, поселили во мне чувство глубокого к нему уважения и укрепили уверенность, что именно генерал Корнилов призван реорганизовать нашу армию…Я был счастлив этим назначением. Дело возрождения русской армии вручалось человеку, непреклонная воля которого и прямота действий служила залогом успеха…» — так характеризовал Корнилова Савинков.
Л.Г. Корнилов и Б.В. Савинков
Вступив в должность, Корнилов начинает работать над законопроектом по устройству армии.
3 августа он самовольно прибывает в Петроград, чтобы лично доложить Временному правительства о положении на фронте.
В зимнем дворце Верховный главнокомандующий встречается с Керенским и передаёт тому доклад с изложением программы, которую, на его взгляд, необходимо было выполнить. В частности, там говорилось: Временное правительство должно признать свою вину в унижении, оскорблении, и лишении прав офицерского состава, во-вторых, оно должно передать функцию военного законотворчества в руки Верховного главнокомандующего, в-третьих, «…изгнать из армии всякую политику, уничтожить право митингов…отменить декларацию прав солдата, распустить войсковые комитеты, отозвать комиссаров».
По этому вопросу было созвано заседание, которое ярко описал Савинков.
«Керенский сидел в обычной позе с рукой за бортом френча, Авксентьев ерошил рукой волосы, а министр земледелия Чернов чистил нос”.
Взаимопонимание с правительством Лавр Георгиевич не встретил. Пробыв столице сутки и определив там обстановку как враждебную, он возвращается в Ставку. Требования, Корнилова, однако, просочились в прессу. Левые газеты,почувствовавдля себя угрозу, развернули против Главкома шумную кампанию.
12-15 августа в Москве состоялось Государственное совещание, на котором, несмотря на сопротивление Керенского выступил Корнилов. Лавр Георгиевич предъявляет Временному правительству требования, названные впоследствии «Корниловская военная программа».
Московское Государственное совещание. Август 1917 г.
Верховный главнокомандующий указал на катастрофическое положение на фронте, на губительное действие на солдатские массы законодательных мер, предпринимаемых Временным Правительством, на продолжающуюся разрушительную пропаганду большевиков, сеющую в Армии и стране анархию.
Керенский, сосредоточивший к тому времени в своих руках фактически всю правительственную власть, прекрасно понимал, что только жёсткие меры, предложенные Корниловым, могли ещё спасти Россию от падения в бездну, и установить, в конце концов, порядок в стране.
Но для этого нужно было поступиться властью, а добровольно отдать её даже ради блага России Керенский не хотел.
Судьбе было угодно, чтобы в это переломное для страны время, судьба её находилась в руках двух, по сути,туркестанцах. Керенский вырос в Ташкенте, а Корнилов многие годы прослужил в этом городе и крае. Но, несмотря на это между министром-председателем и Верховным главнокомандующим установилась прочная антипатия и они не стесняясь высказывали своё отношение друг к другу.
А дальше произошло то, что я бы назвал провокацией Керенского, хотя в историю это событие вошло под названием “Корниловский мятеж”.
20 августа Керенский, по предложению Корнилова и докладу Савинкова, соглашается на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, т. е. для борьбы с большевиками»
25 августа, в полном соответствии с распоряжением правительства, в Петроград направляется 3-й конный корпус и Туземная («Дикая») дивизия под командованием генерал-лейтенанта А.М. Крымова. Одновременно из Финляндии на Петроград двигается кавалерийский корпус генерал-майора А.Н. Долгорукова.
И Керенский испугался. По его словам, к нему приехал бывший депутат государственной думы В.Н Львов, якобы в качестве парламентёра от генерала Корнилова(что не соответствовало действительности) и предъявил председателю правительства ультиматум «передать всю власть военную и гражданскую в руки верховного главнокомандующего». При этом Львовзаявил, что Керенского в ставке Главнокомандующего «все ненавидят» и в случае его там появления «непременно убьют».
Керенский прекрасно знал, что Львов большой выдумщик и к тому же психически не адекватен. Тем не менее он в полной мере воспользовался фантазиями бывшего депутата. Вот, что пишет в своих воспоминаниях сам Керенский: «Было необходимо доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер… заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со мной».
С этой целью был приглашен помощник начальника милиции Булавинский, которого Керенский спрятал за занавеской (поистине шекспировская сцена) в своем кабинете и заставил Львова повторить, всё что тот ему говорил от имени Корнилова.
27 августа Керенский объявляет генерала Корнилова мятежником.
В сообщении министра-председателя о мятеже было сказано: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной».
Ответные действия Корнилова не заставили себя ждать. В «Воззвании к казакам», в частности, говорилось: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, клянусь довести народ, путем победы над врагом, до Учредительного собрания». Воззвание также обвиняло Временное правительство «в нерешительности действия, в неумении, неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанью внутри нашей страны».
Однако широкой поддержки в войсках Корнилов не получил. Попытка генерала Крымова овладеть Петроградом завершилась неудачей, Крымов застрелился и 1 сентября Верховный главнокомандующий, генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов, вместе с другими офицерами Ставки был арестован. Кроме того, был арестован целый ряд командующих и начальников штабов.
Победа же Керенского, в конечном итоге оказалась “пирровой”. Своими действиями он расчистил большевикампуть к власти. И, по воспоминаниям тогдашнего английского посла Джорджа Бьюкенена, когда в день большевистского переворота 25 октября “Временное правительство вызвало казаков, последние отказались выступить, так как не могли простить Керенскому того, что после июльского восстания, во время которого многие из их товарищей были убиты, он помешал им раздавить большевиков, а также и того, что он объявил их любимого вождя Корнилова изменником»
А Лавр Георгиевич, находясь под арестом твёрдо знал – борьба ещё не закончена.
Продолжение следует
Источники, используемые в 10-й части
1. Дело генерала Корнилова, Т.2.
2. Савинков Б.В. К делу Корнилова. Париж, 1919.
3. Деникин А.И. Очерки русской смуты. “Наука”, 1990 г.
4. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. М., 1924.
5. Керенский А. Ф. Потерянная Россия.- М.:ПРОЗАиК,2014
6. Бьюкенен Д. У. Мемуары дипломата. Госвоениздат, 1924.
