Я давно наблюдаю за творчеством ташкентского художника Бабура Исмаилова. В свои сорок лет он достиг многого. Работал в кино и театре, мультипликации и книжной графике. Но, как он сам сознается, его призвание – живопись. Однажды я пришел в его мастерскую, чтобы подготовить о нем фоторепортаж. И в этот день произошел забавный случай.
В мастерской с ним был его приятель. Бабур познакомил нас:
— Закир Умаров. Мой друг из Новосибирска.
После традиционных приветствий я начал снимать художника, его картины.
Ко мне присоединился и Закир. Вижу: у него — профессиональная цифровая «Лейка», такой камерой снимают арабские шейхи и американские сенаторы.
Когда-то, в начале своей журналистской деятельности, я работал пленочной «Лейкой». Это была камера с очень тяжелыми линзами, но зато они создавали изумительно резкие снимки. Впрочем, просвещенный читатель наслышан про фотоаппараты этой знаменитой немецкой фирмы.
Я же снимал «Никоном D70». Закир, увидев у меня в руках эту любительскую камеру, удивился. Я объяснил ему, что уходя на пенсию из Национального информационного агентства Узбекистана, мне пришлось расстаться с профессиональной аппаратурой.
Мы разговорились. Закир сам родом из Бухары, но уже более двадцати лет живет в Новосибирске. Он подарил мне свежий номер издаваемого им журнала «Неизвестная Сибирь».
Я заметил, что он снимал в черно-белом режиме, а это – совсем другое мышление. Когда фотографируешь на цвет, то все красивые эффекты получаются за счет красок. А черно-белая съемка гораздо сложнее: здесь все строится на контрасте света и тени.
И тут я увидел картину Бабура «Зимний лес», где на чистом белом холсте написаны деревья, покрытые снегом. На этом дивном фоне стояли художник с другом.
Меня осенило: вот он — черно-белый снимок!
Я не удержался и попросил у Закира «Лейку». Минуту-другую подлаживался к ней, отбросив всё лишнее, выстроил кадр, затаил дыхание и плавно, словно стреляя из «Макара», нажал на спуск.
Я вернул Закиру «Лейку, и когда они взглянули на монитор, то ахнули!
После съемки Бабур угощал нас чаем, а Закир показывал на планшете свои фотографии (кто дружит с Фейсбуком, тот часто любуется ими).
И тут Бабур спросил: «Рустам-ака, каким человеком был Рашидов?»
Я рассказал о том, как однажды в начале 1980-х годов готовил фоторепортаж о том, как первый секретарь ЦК КП Узбекистана Ш.Р.Рашидов пришел на персональную выставку Народного художника Абдулхака Абдуллаева в Центральный выставочный зал Союза художников.
Он пришел не в день открытия, а позже и со своей свитой внимательно осмотрел всю галерею портретов художника. А когда прощались, то спросил у Абдулхака Аксакаловича:
— Мне есть поручения?
Художник был так радостно взволнован посещением его выставки первым лицом республики, что даже растерялся от такого вопроса.
Шараф Рашидович был человеком высочайшей культуры!
А Абдулхак Аксакалович — выдающимся художником. Единственным из узбекских живописцев, чей «Автопортрет смеющегося человека» приобрела галерея Уффици – один из старейших музеев Италии и мира. Здесь собраны 3 000 автопортретов самых выдающихся художников планеты: Рафаэля и Леонардо да Винчи, Рембрандта и Рубенса, Кипренского и Айвазовского. Работа нашего земляка пополнила эту коллекцию в 1999 году.
Друзья с интересом слушали меня, просили продолжения.
И я рассказал еще один случай.
Рашидов звонит директору УзТАГ Аслетдиновой:
— Хафиза Юсуповна, поздравляю! Сегодня «Правда» прекрасно представила Узбекистан!
А «Правда» в те годы была газетой № 1 – все члены многомиллионной КПСС обязательно выписывали её.
Аслетдинова разворачивает газету, а там – мой снимок. Она сразу дала приказ: «Шагаеву – директорскую премию!»
И на эти 40 рублей – красивые деньги в ту пору — я купил чешские туфли «Цебо» и сделал «пловешник» для всей Фотохроники. Но больше всего радовало, что твою работу так ценят — у меня словно появились крылья. И хотелось еще больше бороздить по необъятной стране, находить новости.
После этого рассказа Закир загадочно улыбнулся, полез в свой рюкзак и достал «Nikon D700». Это была не новая, но профессиональная камера.
— Рустам-ака, я хочу сделать Вам подарок. Только передам после поездки в Самарканд — мне нужно снять памятники.
— Я не могу принять такой подарок, — отказался я. Ведь эта камера стоила как минимум тысячу долларов.
— Вы — профессионал и должны работать на профессиональной аппаратуре, — настоял Закир. — Вот только сгоняю в Самарканд…
Мы попрощались, и я уехал домой. Прошла неделя, я уже и забыл об этом разговоре, как звонит Бабур:
— Закир оставил камеру, заберите её…
Спасибо тебе, Закир, за царский подарок для бывшего репортера!
И еще вспомнился похожий случай. В Институте искусствознания АН Узбекистана многие годы работал фотографом Дмитрий Михайлов. Добрейший он был человек, дружил со многими археологами и художниками, обожал снимать спорт.
Однажды к нему в подвальчик пришел Эрнест Куртвелиев. Молодой фотокорреспондент был крайне расстроен: у него украли кофр с аппаратурой. Узнав об этом, Дмитрий Александрович открыл сейф, достал оттуда «PENTACON» и протянул парню:
— Снимай, Эрнест…
Дмитрия Александровича давно нет среди нас, но пусть земля ему будет нежным пухом.
Этот мир не без добрых людей!
Р.ШАГАЕВ,
фото автора.
