Противостоящий буре. Генерал Федор Мартсон

Из цикла «Туркестанские генерал-губернаторы«

Последние годы жизни двенадцатого генерал-губернатора Туркестана Фёдора Владимировича Мартсона, удивительным образом напоминают судьбу одного из его предшественников генерала Тевяшова. И тот и другой прибыли в Ташкент с тяжёлой болезнью сердца, оба прожили 63 года, оба руководили краем во время войн, которая в это время вела Российская империя, срок нахождения на посту генерал-губернатора и для Тевяшова и для Мартсона составил менее двух лет.

Предпоследний начальник Туркестанского края, Фёдор Владимирович Мартсон, родился 16 сентября 1853 года, в семье потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии и с юных лет посвятил себя военной службе. Сначала окончил Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус, затем 1-е Павловское училище из которого в 1873 году был выпущен подпоручиком, с прикомандированием к лейб-гвардии Волынскому полку. Уже в ходе Русско-турецкой войны Фёдор Мартсон получает чин поручика. Воевал 24-летний поручик, очевидно храбро, поскольку за эту кампанию был награждён стразу тремя орденами –Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 4-й степени и 3-й степени, также с мечами и бантом.[1]

После войны, Мартсон поступает в Николаевскую Академию Генерального штаба, которую в 1883 году оканчивает по второму разряду. А затем следует служба на различных должностях: Виленский военный округ, Нижегородско-Брестский район, Киевский военный округ. Во время Русско-японской войны, Фёдор Владимирович назначается начальником штаба 3-й Маньчжурской армии под командованием генерала Александра фон Каульбарса, в связи с чем ему присваивается чин генерал-лейтенанта. В составе этого подразделения Мартсон участвовал в кровопролитных сражениях при Сандепу и Мукдене. И если на протяжении мирного довоенного времени, — с 1878 по 1903 года, — Фёдор Владимирович был удостоен пяти наград, то за войну в Маньчжурии получил только одну — Орден Святой Анны 1-й степени, но зато с мечами. В этом смысле любопытно мнение С. В. Чиркина[2], который в своих воспоминаниях пишет: “Военная карьера его (Мартсона, В. Ф.) не была, насколько я помню, примечательной как во время японской, так и в начале Великой войн.

При болезни сердца ему трудно было служить на фронте”. Думаю, Сергей Виссарионович не совсем прав. Болезнь сердца, вероятно, действительно помешала Фёдору Владимировичу отправиться на фронт Первой мировой войны, что касается Русско-японской войны, то “непримечательная карьера” по выражению дипломата, вызвана на наш взгляд, непростым характером Мартсона – он никогда не боялся высказывать открыто свои взгляды и был щепетильно честен. В штабе Маньчжурской армии у него не сложились отношения ни с командующим армией Каульбарсом, ни с генерал-квартирмейстером[3] штаба генералом Алексеевым. Вот, что об одном из таких эпизодов, произошедших 4 (17) февраля 1905 года на совещании у Куропаткина пишет сам Алексеев: “Каульбарс с Мартсоном настолько круто потолковали, что расставаясь руки друг другу не протянули”.

После окончания войны Фёдор Владимирович принял, в 1906 году, командование 42-й пехотной дивизией дислоцированной в Киеве, а через год стал командиром 15-го армейского округа в Варшавском военном округе. В 1908 году ещё одна ступенька в военной карьере – генерал-лейтенант Мартонс командующий войсками Виленского военного округа. Через пять лет после этого, наш герой становится Членом Военного совета[4] в чине генерала от инфантерии.

Летом 1914 года началась Первая мировая война. Тогдашний начальник Туркестанского края Самсонов вместе с семьёй проводил отпуск на Кавказских минеральных водах. Оттуда он сразу же отправился на фронт и Туркестан временно оказался без генерал-губернатора. Пока решался этот вопрос, временно исполняющим дела генерал-губернатора был назначен командующий 2-м Туркестанским армейским корпусом Леонид Вильгельмович Леш, который, вскоре также отправился на фронт, став впоследствии одним из героев Великой войны. И тогда, в это непростое время, в Туркестан на должность начальника края, — также, впрочем, с приставкой временный, — был назначен генерал Мартсон. Указ вышел 4 октября 1914 года, и Фёдор Владимирович без промедления прибывает в Ташкент. Интересную характеристику новому генерал-губернатору даёт в своих воспоминаниях Чиркин: “Генерал Мартсон был старый холостяк и приехал в Ташкент со своей старшей сестрой, которую он там и потерял. Как администратор он был новичок, но у него был хороший помощник по управлению краем в лице управляющего канцелярией Н. В. Ефремова, все время работавшего при генерале Самсонове. Жил генерал крайне уединенно и нигде не бывал из-за больного сердца. В субботу по утрам я обычно ему докладывал. На докладе присутствовал Н.В. Ефремов, так как часто вопросы моего доклада имели связь с делами, проходившими через канцелярию генерал-губернатора. Генерал Мартсон был человек очень приветливый, но упрямый, и, кроме того, не любил МИД, не знаю почему, так как связи у него ни с нашим центральным ведомством, ни с нашим заграничным представительством не было. Невзлюбил и невзлюбил, хотя лично ко мне относился мило и доброжелательно. Бывало, на докладе, однако, генерал не упускал случая поязвить: «Ну, уж вы, дипломаты, все портите…» или «От МИД добра не жди…» Я почтительно улыбался в ответ, но все же в громадном большинстве случаев добивался резолюции, предложенной мной. Но был случай, когда с ним ничего нельзя было сделать, хотя и министерство, и союзники рвали и метали”.

Тут, следует сказать, что старый холостяк, как раз в Ташкенте этот статус потерял, женившись на 47 летней дочери титулярного советника Олимпиаде Ивановне Комар.

Вопросов практического свойства, которые необходимо было решать новому генерал-губернатору было множество. В связи с военными действиями была объявлена массовая мобилизация, которая распространилась также и на колонии, в частности, Туркестан. Согласно мобилизации, мусульманское население не затрагивалось, под ружье призывалась только европейская часть в возрасте от 19 до 43 лет. Это был самый разгар страды, когда российские переселенцы должны были выходить на поля. Семьи теряли своих кормильцев, и это стало причиной резкого ухудшения их материального положения.  Эту проблему нужно было решать в первую очередь, чему, правда, способствовало всё туркестанское общество, проявившее, — независимо от национальности, религии, социального статуса, — поразительную солидарность. Администрация, общественные деятели, купечество, служащие, духовенство, военные, простые обыватели – все щедро давали деньги и включались в работу по сбору благотворительных средств.

Однако, кроме этой и других задач по мобилизации ресурсов края на нужды войны, на долю Мартсона легло и продолжение разработки многострадального нового положения об управлении краем, доставшееся ему от предшественников. В частности, вплотную работал над Проектом А. В. Самсонов, которого многие его положения не устраивали. Фёдор Владимирович, будучи человеком новым в Туркестанском крае, нуждался в некотором времени для ознакомления с проектируемым положением. Вникнув, он, всецело присоединился к мнению предыдущего генерал-губернатора, однако просил Азиатскую часть Главного штаба принять во внимание условия военного времени и «примириться с вынужденным замедлением работ». Но уже через два года, к июлю 1916 года Мартсон был вынужден констатировать, что закончить разработку проекта ранее наступления мирного времени нет возможности. Во-первых, из-за отсутствия в его распоряжении всех необходимых материалов. Во-вторых, из-за недопустимости отвлекать местную администрацию от текущих дел, осложненных устройством беженцев и снабжением их продовольствием.

Нужно было в первую очередь решать  другие задачи.

В.ФЕТИСОВ

Продолжение следует

На заставке: Фёдор Владимирович Мартсон. Фотопортреи неустановленного мастера

[1] Приложения к орденам — банты, ленты, мечи, листья, показывали характер награждения и статус награжденного. Бант одновременно показывал на характер награждения (боевое) и статус награжденного (офицер). Скрещённые мечи, показывали, что орден получен за военные подвиги.

[2] Чиркин Сергей Виссарионович (1879—1943) — русский дипломат, 1907—1910 годах управляющий генеральным консульством России в Бомбее, 1911—1914 годах секретарь генерального консульства Российской империи в Сеуле. В 1915 году был назначен послом в Бухару с последующим переводом на должность дипломатического представителя Российской империи в Ташкенте.

[3] Одна из высших штабных должностей, учреждённая в Русской Императорской армии. Генерал-квартирмейстер руководил осмотром местности, дорог, расположением войск на квартирах и биваках.

[4] Высший законодательный и законосовещательный орган для решения вопросов, касающихся военно-организационных дел в Российской империи.